Тополиный пух - Фридрих Незнанский

Кулагин с усмешкой наблюдал за молодящимся Кириллом и думал о том, как тяжела, должно быть, семейная жизнь с человеком, который тебе в принципе надоел.

Еще когда они сидели в ресторане, где негромко играла музыка — живой маленький оркестр — и несколько пар в зале, возле бара, танцевали, у Степанцова заработал сотовый телефон. Как понял Федор, звонила Анна Карловна. Ему показалось, что он даже голос ее пронзительный, словно звук полковой трубы, услышал. Видимо, она интересовалась, когда супруг появится дома. Тот ответил в совершенно непривычном для него стиле:

— Анна, ты была невнимательна. Я же сказал тебе, что занят с делегацией, неужели надо без конца повторять очевидные вещи?! — Раздражение его нарастало. — Да, играет музыка, черт побери! А почему в ресторане, — он понизил голос, — музыка должна молчать?.. Перестань, в конце концов, ты меня компрометируешь своей ненужной подозрительностью!.. Да, когда освобожусь, и ни минутой раньше! — Он сложил аппарат и сердито сунул его в карман, пробормотав: — Черт знает что…

Федор посмотрел тогда сочувственно, а Кирилл, увидев, что приятель все понял, снисходительно развел руками: мол, ну что с них, с этих женщин, взять!

А у тебя разве иначе? — спросил Кирилл.

— Разумеется, — усмехнулся Федор. — У меня, брат, по-военному: ать-два, слушай команду! Кому не нравится, свободен.

— Счастливый, — завистливо вздохнул Степанцов.

— Каждому свое, как говорят немцы…

На том у них и закончился в ресторане обмен мнениями по поводу семейной жизни. Вот и здесь, когда приехали и зашли в дом, чтобы разгрузиться от пакетов, привезенных из ресторана, Кирилл огляделся, прислушался к тишине и спросил негромко, чтобы не привлекать внимания девушек:

— А твои где?

— Я ж говорил: ать-два, сидеть дома и без команды не возникать! Кира, у меня железный порядок, можешь не сомневаться и ничего не бояться. Дом, как видишь, большой, я тебе потом покажу комнату, и она может быть до утра полностью в твоем распоряжении. Делай что хочешь. А перед сном очень рекомендую посидеть в сауне, я ж вижу, Катька на тебя явно запала. Она тебе там и чудный массаж спроворит, и общий стресс снимет, и частный, и все остальное, что у тебя есть. И ты мне еще искреннее спасибо скажешь, хе-хе!

Федор говорил со знанием дела, и Кирилл подумал, что эти девицы наверняка здесь не впервой, да и ведут они себя раскованно. И в другой раз, в иной ситуации, он бы, вполне возможно, охотно воспользовался услугами массажистки. Но сейчас перед его глазами постоянно возникал отчеркнутый абзац в тексте статьи, где живописались его мифические «похождения» с женщинами легкого поведения. Для подтверждения этого факта как раз и не хватало очередной порции грязи. А если Федор каким-то боком причастен к той статье, то на этот раз у него ничего не выйдет. Хотя вряд ли, почему-то казалось, что три десятка лет знакомства и былого сотрудничества — достаточная гарантия того, что предательством тут и не пахнет. Скорее всего. Но… береженого, как известно, Бог бережет…

— Или, может, ты на Клавку глаз положил? Так она, скажу тебе по собственному опыту, тоже большая специалистка! Поэтому не стесняйся, хочешь — эту, хочешь — ту! А желаешь, можем потом обменяться, им это и самим нравится. Или ты так уже не любишь?

— Ну перестань, Федя, к чему эти разговоры? Я тебе и без того благодарен за дружеское внимание. За вкусный обед. За эту экскурсию, в конце концов. Но всему должна быть мера. Я думаю, что мне пора уже ехать домой. Твой Сеня отвезет меня?

— Не понимаю, куда ты торопишься? — забеспокоился Кулагин. — Время — детское, успеешь. А Сеня отвезет туда, куда пальцем покажешь… Ну а как же банька? Никак нельзя без баньки, Кира!

— В другой раз — с удовольствием.

— Ну хоть поужинаем!

— Да я сыт.

— Ну хорошо, уговорил. Давай так, девчата поужинают, а мы с тобой просто посидим у камина, поболтаем, не возражаешь? Я тебя таким вином угощу! Век не пил! А потом поедешь.

— Согласен, — улыбнулся Степанцов.

Действительно, куда он торопится? Да и разговор с Федором не закончен. Он так и не сказал, какие мысли у него возникли по поводу прекращения неприятного дела.

В дом они вернулись, когда совсем стемнело.

В большом холле, внизу, был накрыт стол, горел камин. На сервировочном столике, рядом, стояло несколько различных бутылок — водка, коньяк, джин, виски — на любителя и большой кавказский кувшин с вином. Даже свечи были приготовлены. Зажигай и кейфуй себе на здоровье. Ну, прямо как в лучших домах! Это шофер Сеня постарался. Сейчас он отдыхал во флигеле, который стоял у самого уреза воды, даже почти над водой, на бетонных сваях — солидный такой флигель. Там у него была своя комната на случай таких вот поездок. Да и другие комнаты — когда много гостей и кто-то из них желает засыпать под легкий шорох набегающих на песок волн, а утром наблюдать из окна обширный водный простор. Все тут было, оказывается, продумано у Кулагина.

Степанцов осматривался и усмехался: умеет Федя пыль в глаза пустить, и, главное, кому? Девочки — простые официантки, ну, молоденькие, ну, действительно довольно симпатичные, но для них-то зачем гнать эту туфту?

Вероятно, Федор понял, о чем он. думает, подошел и негромко заметил, показав на них, поправлявших у большого напольного зеркала свои незамысловатые прически:

— Я люблю устраивать им такие вечеринки. Уверяю тебя, благодарность не знает границ. Смотри, если что?

— Мы ж договорились.

— Молчу! Девчата, к столу!

«Интересно, — хмыкнул про себя Степанцов, — и часто он их подкладывает под своих гостей? И зачем, с какой целью? Ведь Федя без умысла никогда ничего не делал. Или все то осталось в прошлом? Вряд ли. Да, впрочем, что мне за дело, по какой причине Федор демонстрирует свою щедрость? Не за так же, а за конкретные ответные услуги, о которых он еще обязательно скажет… Что ж, подождем».

Понемногу потягивая отличное домашнее абхазское вино и закусывая его ломтиками острого сыра, он сидел в кресле у камина и ждал, когда можно будет наконец вернуться к своей «больной проблеме».

— Ты говорил — подумаешь, — напомнил он Федору, молчаливо взиравшему на огонь.

Девицы уже покончили с ужином, и Федор отправил их вниз, в подвал, где у него имелась сауна с небольшим бассейном.

— А я уже подумал, — ответил тот, разглядывая свой бокал с вином на просвет. — Отличная штука, да? — Он дождался ответного кивка и продолжил: — Мне его ребятки прямо оттуда доставляют, ни у кого в Москве такого нет. Персональный заказ… Даже когда война у них была, ни разу не обманули — всегда в срок и только высшего качества.

— Да ну? — подначил хвастуна Кирилл.

— Ей-богу. Зря не веришь. Сам Ардзинба указание дал.

— Значит, было за что? Помогал небось? Так, помаленьку, да? — Кирилл хитро прищурился.

— Исключительно по-соседски, Кира! — Федор захохотал, но как-то резко оборвал себя и в упор взглянул на него: — А тебе, Кирюша, сейчас нужно, чтоб все враз утихло, верно?

Степанцов кивнул.

— А также выяснить, какая сука сочинила, чтоб принять радикальные меры и избавить тебя от повторения пройденного, правильно понимаю?

— Правильно.

— Ну вот и порядок. Займусь. Дам команду по службе. Найдут и обеспечат. А вот как быть с Генеральной прокуратурой — не знаю, это уж твоя инициатива. Может, сам и остановишь? Мол, ну вас всех к чертям собачьим! Кончайте, ребята, свое расследование, от него только лишние хлопоты и вам, и мне. Да и народ косо посматривает. А трясти журналистов — последнее дело, они ведь со зла еще худшие гадости навыдумывают. Собака лает, ветер носит…

— А караван идет…

— Какой караван? — вмиг насторожился Кулагин.

— Да это я так, пословица есть такая.

— А-а, ну да…

— Все бы оно так, но ответной реакции не могу предвидеть. И как отзовется там? — Кирилл ткнул пальцем в потолок. — В моем положении, по правде говоря, всякий риск вообще должен быть исключен, понимаешь? То я попросил генерального прокурора о помощи, то сам же дал отбой, хотя причин для этого пока нет. Что наверху скажут? Ведь обязательно донесут!

— Это как пить дать, Кира… Да, понимаю… Кажется, в шахматах есть специальный термин, когда, как ни пойдешь, все равно тебе мат… Но можно и проще поступить. Аккуратно перекрыть кислород этому твоему Турецкому, если он вдруг проявит ненужное рвение. Как считаешь?

— Странный человек, — развел руками Степанцов, — зачем же я стану учить профессионала? Я умею делать свое дело, за что отвечаю собственной головой, ты — свое, а вместе мы — сила.

— Хорошо сказал. Это я буду иметь в виду. И моим передам — нет, не команде своей, а соседям, — Федор обвел взглядом стены, — просто перескажу твои слова насчет умения и ответственности, и они поймут. И правильно оценят. Кстати, и ты можешь всегда на них рассчитывать, я потом тебя сведу, познакомлю с ними.