Точка зрения (Юмористические рассказы писателей Туркменистана) [сборник] - Ата Каушутов

— Жаль, что мы связаны родством, а то бы в жизни я не переступил твоего порога, Овез!

Сейчас Караджа стоял у калитки, раздумывая, что ему делать. «Опять кого-то заманил в свои сети паук, — нелестно думал он о своем родственнике. — Лучше уйти, чтобы глаза не видели всего этого! Ишь, стол какой накрыл!»

Овез смотрел на незваного гостя и тоже не знал, что делать: приглашать или не приглашать? Взглянул вопросительно на Эсенова. Тот кивнул: мол, пусть зайдет. Но Овез все еще медлил. Если бы в это время во двор не выбежал семилетний сын Овеза Керим и с криком: «Дядя пришел!» — не бросился бы к Карадже, так, наверное, и ушел бы родственник, не отведав угощения, восвояси. Но мальчик стал тянуть дядю к столу. Курбанов с удивлением наблюдал эту сцену.

Караджа погладил ребенка по голове.

— Здравствуй, племянник! Эге, да я вижу, ты стал совсем взрослым! Угадай, какой я тебе гостинец принес!

С нетерпением ожидая, когда дядя развяжет свой хурджун, мальчик принялся угадывать:

— Виноград?

— Нет, малыш, не виноград! Наш виноград еще не поспел. Я дыньки тебе принес, сорокадневки!

— Сорокадневки? — Мальчик так и повис на шее дяди. — Ох как здорово!

Караджа вложил в руки племянника по маленькой ароматной дыньке. Керим помчался к матери:

— Мама, смотри какие, желтые-прежелтые! А как пахнут! Ты только понюхай!

Овез наконец сказал шурину:

— Проходи, проходи! У тебя такой вид, словно ты с неба свалился!

Караджа нахмурил густые брови.

— Но ты, кажется, не торопишься приглашать меня к столу?

— Ну что за церемонии! Ты же свой человек. Проходи, садись!

Однако Караджа не унимался:

— Не юли, Овез, я тебя насквозь вижу!

Не вмешайся Эсенов, не вставь слово, между родственниками вспыхнула бы ссора. Эсенов взял Караджу за руку:

— Говорят, хороший человек приходит прямо к обеду! Проходите, Караджа-ага, проходите! Как поживаете?

— Слава богу, дышим пока! — вежливо ответил Караджа и положил свой хурджун под дерево.

Жена Овеза постелила чуть в сторонке от стола кошму. Караджа опустился на эту кошму, к столу не сел.

— Я вина не употребляю, — объяснил он Курбанову, — вы без меня начинайте, я чайку попью и пойду.

Тут калитка открылась и во двор вошли еще двое — соседи Овеза. Один высокий, с большим животом, другой напротив, маленький и худощавый. Кладовщик кинулся к ним и проводил к столу.

Налили рюмки. Овез обратился к шурину:

— Может, перед чаем выпьешь сто грамм?

Караджа не деликатничал с хозяином, не подбирал выражений:

— Ну чего ты пристаешь? Когда это ты видел, чтобы я пил водку? Тридцать лет я ею торгую, а какая она на вкус, понятия не имею. Пей сам, если она тебе нравится. Выпей и мою долю!

Курбанову пришлась по душе простота Караджи, он тихонько засмеялся.

— Ну, тогда не будем Карадже-ага мешать пить чай, — сказал Эсенов и разлил в другие рюмки, поменьше, коньяк. — Если, Овез, ты больше никого не ждешь, предлагаю начать!

— Начнем! Начнем! — оживился Овез.

Эсенов продолжал стоять, держа рюмку.

— Среди нас самый старший Караджа-ага. Я предлагаю выпить первую рюмку за его здоровье!

— Я не против твоего тоста, Бяшим, — сказал Курбанов, — но ведь сегодня мы собрались по другому поводу!

Тут только Эсенов вспомнил, в честь чего они собрались на той. Краска ударила ему в лицо.

— Ах ты боже мой! Память и сейчас меня подвела! Ну, хорошо, я посторонний, а у тебя-то, Овез, отчего память отшибло? Зови именинника!

— Керим-джан! Иди сюда скорее, а то шашлык совсем остыл! — крикнул Овез сыну.

Керим отложил дыньку в сторону, которую разрезал ка доли, и подбежал к столу.

— Зачем ты позвал меня, папа? Хочешь чокнуться?

— Давай-ка садись рядом со мной! И чокнешься, и выпьешь! — Овез похлопал сына по плечу.

Мальчик сел, запротестовал:

— Нет, папа, я пить не буду. В прошлый раз выпил — меня тошнило. Ты мне лучше лимонаду налей.

Мальчик с интересом рассматривал своими черными глазами-бусинками красиво сервированный стол.

— Э, да что ты говоришь! Разве лимонад выпивка! Отхлебни глоточек! Джигит должен быть храбрым! — Овез пододвинул сыну рюмку с портвейном.

— Нет, папа, не буду… И мама говорит, чтобы не пил. — Керим качнул худенькими плечами.

— Твоя мать неправильно говорит! Сегодня мы справляем твой день рождения. Выпить нужно. Видишь дяди пришли поздравить тебя!

Мальчик с улыбкой взглянул на гостей:

— Ну… Тогда немножко выпью… Давайте чокнемся!

Выпили. Выпили за здоровье и отца Керима. Выпили за здоровье матери именинника. Мальчик, сделав глоток, поставил рюмку на стол и спросил отца:

— Папа, а ведь мы уже справляли мой день рождения. Помнишь, когда шел снег?

— Помню, помню… Ну, иди к маме! Ешь свою сорока-дневку.

Курбанов удивился:

— Но позвольте… Разве день рождения отмечают дважды в году? Я что-то ничего не понимаю…

Один из соседей Овеза не дал ему договорить, упрекнул хозяина:

— Почему ты нас не предупредил, Овез? Мы пришли без подарков. Неудобно…

Овез, уже подвыпивший, положил в рот кусок жирного шашлыка, облизал сальные пальцы и причмокнул губами.

— Э, о чем говорить! — И обернулся к Курбанову: — У меня, дорогой гость, Керим — единственный наследник. Единственный. Нет у меня другой радости. Вот мы и справляем дважды его день рождения. Сначала — когда созревают сорокадневки, а во второй раз — когда выпадает первый снег.

Эсенов обрадовался находчивости друга, подтвердил:

— А раньше Овез, помнится, трижды в году справлял рождение сына! Такой уж характер.

Караджа лежал на кошме, облокотясь на подушку, пил чай из пиалы и слушал разговор за столом. Неожиданно он отставил пиалу, поднялся с пола и со вздохом проговорил:

— Охо-хо! Правду говорят, там, где дети, солгать не удастся! — Обратился к хозяину: — Ну, Овез, я пойду! Спасибо за угощение!

— А обед? Разве ты не будешь обедать?

— Нет, мне не хочется есть. — Караджа вскинул на плечи хурджун, попрощался: — Счастливо оставаться, юноши! До свиданья и ты, племянник! Приходи с мамой есть сорокадневки!

«Чтоб ты провалился со своей прямотой!» — думал кладовщик, провожая шурина до калитки. Когда Караджа ушел, Эсенов и Овез вздохнули с облегчением: мало ли что еще мог наговорить этот блаженный…

Эсенов схватил бутылку.

— Ей-богу, коньяк в рот не лезет, когда рядом сидит непьющий человек. Давайте-ка опрокинем по одной!

Выпив еще и еще, Овез совсем забыл, что, как хозяин дома, обязан заботиться о каждом из гостей, и все свое внимание сосредоточил на ревизоре. Он то и дело обращался к нему, теперь уже на «ты»:

— Пей! Пей!

Не отставал и Эсенов:

— Пей, дружок! Пей! Когда еще к нам попадешь!

Той затянулся. Одно за другим сменялись блюда. Когда подали дымящийся плов с кишмишом, Эсенов провозгласил:

— В народе говорят: «Гость почетнее отца!» Выпьем за нашего дорогого гостя.

Выпили за Курбанова.

Эсенова стало клонить ко сну. Он задремал, облокотясь на стол. Овез был в приподнятом настроении. Увидев, что друг начал слабеть, он наполнил бокалы ледяным шампанским — оно освежает.

Пили еще и еще. Курбанов ставил нетронутую рюмку на стол, но хозяева тоя этого не замечали. Однако Овез крепко хватал его за руку, когда гость пытался выйти из-за стола.

Наконец один из соседей запротестовал:

— Больше и смотреть не могу на шампанское!

— Пейте! У меня его много! — пьяно похвалялся Овез.

— Знаем, что много, да спать пора!

Эсенов проговорил, еле ворочая языком:

— Довольно, Овез! Спать хочется! Проводи нас!

— Может останетесь? Переночуете у меня? Постель уже готова, — засуетился Овез.

Курбанов поднялся:

— Нет, перед сном лучше всего пройтись. Да мы и поговорить как следует не успели.

Когда все шли к калитке, Эсенов прошептал на ухо кладовщику:

— Свой человек. Выбери чего-нибудь для подарка…

Овез согласно кивал головой…

Проводив гостей, он слил вино из недопитых рюмок в большой бокал и залпом опрокинул его, потом, тяжело пыхтя, растянулся на топчане у беседки.

Курбанов привык вставать в определенное время, когда бы ни лег, и теперь проснулся раньше хозяина. Во дворе умылся холодной водой, несколько раз прошелся по участку. Из дома, скривившись и держась за голову, вышел Эсенов. Вид у него был поистине плачевный. В висках стучало, тошнота подступала к горлу.

— Что, голова болит? — улыбнулся Курбанов.

— Э, братец! Лучше не спрашивай! Поднабрались мы вчера! Надо срочно опохмелиться, а то и работать не сможем.

Эсенов подставил голову под кран.

Сели за стол. Хозяйка поставила перед ними чай и еду. Эсенов отодвинул чай в сторону:

— Принеси-ка немного водки!