Точка зрения (Юмористические рассказы писателей Туркменистана) [сборник] - Ата Каушутов

— Генерал Иоахим фон Шлюбке Магдебургский. — И тихо добавил: — Магдебургским назвался потому, что он там родился. Придется и тебе ответить, кто ты такой. — А про себя подумал: «Вот сейчас ляпнет!..»

— Генерал Мамед Анауский! — громко и четко произнес Мамед. Переводя на немецкий, Рубин подумал: «Для начала не плохо».

— Так вот, генерал, — заговорил снова немец, — эта злая комедия идет к концу. Я предлагаю разумный финал. Сопротивляться вам мы не будем при одном условии: вы беспрепятственно пропускаете моих солдат и офицеров. Мы решили сдаться в плен вашим союзникам — американцам.

— Генерал хочет, чтобы и овцы были целы, и волки сыты, — перевел Рубин. — Просит, чтобы не задерживали их. Наверно, натворил дел, боится в наши руки попасть.

— У нас одно условие — безоговорочный капут… — Мамед кашлянул, — …капитуляция.

Немец заговорил раздраженно и быстро. Пока он говорил, Мамед думал: «Чего он все трещит? Шрам-то как дергается… Видно, он и в самом деле нас боится! Натворил дел, как лейтенант говорил… Дел натворил… — Мамеду стало жутко, когда он представил, каких дел натворил фашист. — Вот гад, хочет уйти теперь от ответа! Нет, не уйдешь, шайтан».

Рубин переводил слова немца, говорил что-то о родине солдат его дивизии, что, мол, они родом из-за Эльбы. Но Мамед не слушал, он всецело был поглощен своими мыслями.

— Все, — прервал он Рубина. — Пусть слушает мои слова. Даю один час. Пусть оружие сложат в кювет. И пусть прикажут своим солдатам столкнуть с дороги вон те подбитые арбы. Скоро наши танки пойдут!

Когда Рубин перевел слова Мамеда, немецкий генерал бросил в ответ что-то резкое, повернулся на каблуках и зашагал прочь.

Мамед со своими спутниками тоже повернул обратно.

— Что немец напоследок прогавкал?

— Сказал, что предпочитает смерть на родине той же участи в Сибири, — ответил Рубин.

Вернувшись, лейтенант доложил Ягмыру о переговорах. Мамед в это время отцеплял и возвращал товарищам ордена.

— Старшой, немцы зашевелились, — сказал кто-то из бойцов.

— Не спускать глаз с противника, — отдал приказание командир взвода.

А немцы действительно стали небольшими группами перебегать дорогу и прятаться в складках местности. Но в лес войти боялись. Ни с той, ни с другой стороны выстрелов слышно не было. Черная тень большого клочковатого облака накрыла вдруг четырехугольную поляну, разделяемую автострадой на два треугольника.

— Смотри не теряй генерала, — сказал Мамед снайперу, удобно устроившемуся на дереве. — А лучше покажи мне примерный ориентир, где он спрятался. Вместе будем охотиться на фазана.

Взвизг пули прервал его. И пошла трескотня. Немцы решили прорываться не по дороге, а немного стороной. Оказывается, по автостраде шла наша танковая колонна. Сбылась фантазия Мамеда! Заскочив в лес, немцы сразу поняли, что советских бойцов здесь мало, и стали убегать в глубь леса, к хуторам.

Снайпер с криком «Генерал ушел!» спрыгнул с дерева и тоже помчался к хуторам. Мамед последовал за ним. Вскоре они остановились у домика, покрытого красной черепицей.

— Здесь твой генерал, — сказал снайпер.

Но Мамед уже бросился на землю и стал ползком подбираться к дому. Снайпер не отставал от него. Остановились у окна, прислушались. В доме явно кто-то был: слышалась возня, покряхтывание. Заглянули в окошко: один, в нижнем белье, ковыряется в платяном шкафу, а другой натягивает штаны. Мамед дал очередь из автомата поверх их голов, выбил окно и мгновенно очутился в комнате. Генерал стоял в солдатской одежде, только брюки не успел застегнуть. При виде усача он остолбенел. Шрам от уха до подбородка стал фиолетовым, словно кто-то провел чернилами по его щеке. На полу валялся генеральский мундир. Мамед огляделся вокруг, улыбнулся, косо взглянул на генерала и, покачав головой, сказал:

— А… фон Магдебургский! Вот, значит, какие дела! Я, советский солдат, вынужден быть генералом, а ты, генерал, — солдатом.

— Яволь, яволь, зольдат. Их бин зольдат, — почти шепотом произнес фашист.

Прошли годы. Один из авторов многотомной «Истории Отечественной войны», молодой способный историк, перелистывая подшивку мюнхенской газеты «Зюддойче цайтунг», натолкнулся на интересный материал. В нем говорилось, что переданный властям Западной Германии для дальнейшего отбывания наказания военный преступник генерал Иоахим фон Шлюбке Магдебургский давал интервью журналистам о пребывании его в советских лагерях для военнопленных. Очень сожалел, что в конце войны ему не повезло: он был всего в нескольких километрах от Эльбы, и, сумей преодолеть их, не быть бы ему на скамье подсудимых, а сидел бы он в министерском кресле, подобно Шпейделю и другим.

— Что же или кто помешал вам пройти эти роковые километры? — спросили корреспонденты.

— Генерал Мамед какой-то, усатый. Он сам, лично, взял меня в плен, — буркнул фашист.

Молодой историк, прочитав такое сообщение, обрадовался. «Наш генерал сам полонил фашистского генерала. Это же подвиг, достойный войти в анналы истории!» — воскликнул он и тут же написал запрос в Управление кадров Министерства обороны СССР. Неделю спустя пришел ответ, в котором сообщалось, что два генерала по имени «Мамед» были кавалеристами и воевали на Кавказском направлении. Один генерал Мамед погиб под Москвой. Генерал Мамед Юсубов служил в железнодорожных войсках. А в направлении, о котором идет речь, об участии в боях генерала по имени Мамед никаких данных в архивах Министерства обороны не имеется.

Никто, конечно, не знает о том, что «генерал Мамед Анауский» вот уже двадцать лет пасет колхозную отару в родном ауле. На груди его рядом с боевыми орденами красуется орден за славные подвиги в труде. Никогда никому из односельчан Мамед не рассказывал, как ему пришлось быть генералом поневоле. А то даст еще кто-нибудь прозвище «Генерал Мамед Анауский», и пойдет…

Назар Гельдыев

Двое отважных

(перевод Юрия Белова)

«Махтум-торгаш». Прозвище это прилипло к хозяину дома не случайно. Лавка досталась ему по наследству от отца, скрытного и скупого Ниязмурад-бая. И достойный наследник сразу же приступил к делу: завязал связи с купцами, чьи караваны шли по пескам из Самарканда, Хивы, Бухары. За привезенные товары не гнушался драть с земляков вдвое-втрое больше, чем платил сам.

А после прихода Советской власти сумел ловко припрятать в укромном месте кувшины с золотом и серебром. Но при одной мысли о закопанных монетах у него влажнели ладони. Ладил с новой властью, ловко прикидываясь разоренным. Меж тем, чего бы он не отдал, чтобы вернулись прежние, спокойные для него времена! Впрочем… нет, одного не отдал бы: кувшинов с золотом, тех самых.

— Проходи, Кертык, — Махтум тихо, чтобы не разбудить домашних, притворил дверь. Подбросил несколько сухих веток в очаг, долил воды в чайник. Усевшись на краю постели, поправил сползавшее в сторону одеяло. Его маленькая дочь Кумыш, увидев гостя, сжалась, как испуганный зверек, незаметно спряталась под отцовское одеяло.

— Как здоровье? Благополучным ли был путь? — задал традиционный вопрос хозяин.

— Слава аллаху. Мамед-Сердар шлет тебе привет.

— Пусть аллах пошлет благополучие тому, кто прислал привет, и тому, кто его принес. Ты из Мешхеда?

— Да. Сам генерал Маллесон со мной говорил. Он просил передать тебе: «Английское командование испытывает большое доверие к… господину Махтуму».

— Пусть продлятся дни господина генерала, — Махтум был явно польщен. Самодовольно покашливая, он расправил усы. — А сам Молла Эсен не собирается в наши края?

— Нет, но сюда кое с кем прибудет капитан Джарвис. Они явятся к тебе как представители английской торговой миссии. С ними ты и договоришься обо всем, что тебя интересует. Джарвис прибудет еще не скоро, дней через пятнадцать-двадцать. До того времени многое изменится. Завтра вечером, например, — гость вдруг умолк, настороженно оглянулся по сторонам.

— Что завтра вечером?

— Тсссс… — Кертык перешел на быстрый шепот. — Этого ни одна душа знать не должна. Сюда прибыл большой отряд из тех джигитов, что ранее перекочевали в Иран во главе с самим Мамед-Сердаром. За одну ночь они уничтожат всех активистов и в вашем и в соседних аулах. Все амбары с зерном, которые отобрали большевики у настоящих хозяев, запылают огнем. Ты должен помочь нам.

— Чем? — Махтум боязливо взглянул на гостя.

— Достанешь пищу людям Мамед-Сердара. Укажешь им кибитки активистов.

— Ка глазах у всего света? Мамед-Сердар уйдет за кордон, а я? Смогу ли я потом остаться в ауле?

— Все можно сделать тайно, никто не узнает. И продукты повезешь ночью.

— Это дело другое. Куда везти?

— В старую крепость, что под горой. Люди Мамед-Сердара со вчерашнего дня там. Возить будешь понемногу. А расходы твои генерал Маллесон обещал возместить в тройном размере.