Категории
Самые читаемые книги
ЧитаемОнлайн » Научные и научно-популярные книги » Психология » Жажда смысла. Человек в экстремальных ситуациях. Пределы психотерапии - Урсула Виртц

Жажда смысла. Человек в экстремальных ситуациях. Пределы психотерапии - Урсула Виртц

Читать онлайн Жажда смысла. Человек в экстремальных ситуациях. Пределы психотерапии - Урсула Виртц

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
Перейти на страницу:

Описание этапов этого процесса через метафору горения предлагает Мюллер (Müller, 1994, S. 18). Он различает пять этапов:

1) энтузиазм/идеализм (возгорание);

2) реализм/прагматизм (пламя горит);

3) стагнация/пресыщение (огонь искрит);

4) фрустрация/депрессия (свеча тлеет);

5) апатия/отчаяние (пыл угасает).

Спектр чувств от беспомощности до изможденности, утрата увлеченности работой и веры в целесообразность собственных действий, усиление уныния по отношению к работе – все это нам известно не только из опыта работы в рамках альтернативных психосоциальных проектов (терапевтические общины, приюты для женщин, которые подверглись насилию, телефоны доверия), но и из работы с онкологическими больными, с больными СПИДом и в хосписах, где мы сопровождаем пациентов, не исцеляя, а лишь облегчая их страдания.

Итак, все помогающие профессии, от представителей которых ожидается не только забота, советы и исцеление, но и непрерывное эмоциональное участие, входят в группу риска (Burisch, 1994). Мы знаем, что при работе в негосударственных проектах возникают настроения пассивной покорности и сдачи позиций, как только оказываются обманутыми надежды на перемены, как только выясняется, что у терапевтической пары отсутствует общая идеология. Но нам знакомо и чувство разочарования в клинической работе: появились такие понятия, как «конвейерная психиатрия» и «госпитализм». «Помощь утомляет» (Fengler, 1991), высасывает все соки, сжигает энергию, иссушает чувства, делает человека покорно-безразличным, равнодушным и опустошенным.

Одной из самых частых причин выгорания является переживание терапевтом своего бессилия, прежде всего реальной беспомощности перед лицом прогрессирующих или неизлечимых болезней, таких, например, как СПИД, рак или множественный склероз. Иногда в таких случаях помощь вынужденно сокращается до принятия пациентом смерти как экзистенциальной границы, осмысления своей смертности в контексте целостности жизни и формирования уважительного отношения к смерти. Особенно часто страдают от синдрома выгорания помогающие профессионалы, которые подпали под влияние своих представлений о мощи и всемогуществе, а затем разочаровались в них. Скорее здесь была бы уместнее скромная, даже смиренная позиция по отношению к нашей ограниченности и смертности, допущение своей беспомощности. Речь идет о том, чтобы выдержать груз печали, пройти через это страдание, а не реагировать на него агрессивно, депрессивно, обвиняюще или отчужденно-цинично.

Среди помогающих профессионалов часто встречается такой вид реагирования на беспомощность и бессилие, как склонность к упрощению/редуцированию, к использованию профессионального жаргона для дегуманизации клиентов и навешиванию на них ярлыков. Речь идет о профессиональной деформации при технически совершенном рутинном поведении, при односторонней догматической ограниченности представлений о ценностях. Это ведет к формированию специфического жаргона помогающих профессионалов, в частности психологического жаргона, к целому своду неписаных правил поведения и общения, то есть к «психосоциальной субкультуре», которую справедливо критиковал Фенглер.

В некоторых сферах нашей работы, когда не хватает позитивной обратной связи, успешных результатов, ясных ориентиров в терапевтическом процессе, мы часто чувствуем себя неуверенно и беспомощно. При идеологической неуверенности и сомнениях относительно терапевтических интервенций и ценностей велика опасность того, что терапевт станет защищаться от этого с помощью догматических представлений.

Характерным проявлением профессиональной деформации и распространенной стратегией компенсации реальной неопределенности и беспомощности в терапевтической сфере является дурная привычка «привносить в свое окружение неявное предложение терапии». В интересующихся недостатка нет, и они, как считает Фенглер, «стесняясь начать настоящее консультирование и терапию, хотели бы ощутить горько-сладкий вкус психологии» (Fengler, 1991, S. 152).

В некоторых терапевтических школах распространены определенные виды профессиональной деформации, связанные с односторонностью их представлений о человеке и методиках его лечения. Так, созданный Т. Мозером образ «закушетника» стал излюбленным объектом насмешек и превратился в карикатуру ортодоксального психоаналитика, а его антипод – «самореализованный» гуманистический психолог – изображается в облике шамана и стилизован под гуру.

Еще один вид деформации и сверхкомпенсации в социальных науках мы обнаруживаем в исследованиях синдрома «выгорания», в которых слишком большое значение придается «объективным» результатам измерений и псевдонаучным «репрезентативным» данным. Примером этому может послужить публикация Беерлаге и Кляйбера, где приводится множество статистических данных по стрессу и «выгоранию» при работе с ВИЧ-инфицированными (Beerlage, Kleiber, 1990). В то же время совершенно без внимания остается тема смысла, которая лежит на поверхности.

Так называемое «научное» исследование часто заключается лишь в составлении многочисленных таблиц, обработке количественных данных и вычислении статистически значимых коэффициентов. При этом полностью игнорируется то, что слово «значимый» имеет один корень со словом «значение» и близко к слову «смысл». В настоящее время синдром выгорания стал модной темой исследования (в международной библиографии Кляйбера и Энцманна насчитывается 2496 работ по этой теме). Однако исследования обходят стороной то, что синдром выгорания – это нечто большее, чем «проявление потенциально кризисного развития психосоциальной сферы, с одной стороны, и специфического развития рынка труда, с другой» (Kleiber, Enzmann, 1990).

Выгорание и кризис смысла

Профессиональная деформация, в отличие от «выгорания», ведет не к мучительным симптомам сомнения и отчаяния, а, скорее, к самозащите в виде «панциря» от более глубинной неуверенности. Таким образом, выгорание и кризис смысла тесно взаимосвязаны: выгорание может означать утрату смысла жизни наряду с сомнением в помогающей профессии.

Выгорание является кризисом смысла помогающих профессионалов. Несмотря на многочисленные исследования причин синдрома выгорания – среди прочих к ним относят отчужденность, неудовлетворенность работой, депрессию и стресс, – все еще не хватает тщательного учета такого фактора, как утрата смысла. В нашем понимании, выгорание – это, прежде всего, потерянность в лабиринте ценностей и смыслов, утрата смыслообразующих переживаний. Отсутствие смысла и скудость ценностей – это важный ключ к пониманию феномена выгорания как «разочарования в ожиданиях относительно своей социальной роли», «краха жизненных планов», то есть к созданию экологической модели выгорания.

Примечательно, что симптоматика терминальной стадии выгорания очень похожа на «экзистенциальный вакуум», или «ноогенный невроз», который описал Франкл. Оба состояния характеризуются покорно-депрессивным фоном настроения и безнадежностью, а также апатией, недостатком жизненной энергии, чувством изможденности, нехваткой мотивации и т. п. Негативная установка по отношению к жизни приводит к уплощению эмоциональной и социальной жизни и может вызвать тяжелые психосоматические реакции и суицидальные намерения. Матиас Буриш, известный исследователь выгорания, пишет о том, что хроническое чувство безнадежности, накапливаясь, становится чувством бессмысленности (Burisch, 1994).

Опыт показывает, что надежнее всего защищают человека от выгорания морально-религиозные убеждения и осознание того, что его труд – это часть чего-то большего, полного смысла Целого. Виктор Франкл и другие авторы указывали на то, что лишь смысл жизни, то есть встроенность всех наших действий в более широкий контекст, обеспечивает человеку психическую стабильность даже в экстремальных ситуациях.

Если же нам не хватает таких основополагающих ориентиров, если мы не задаемся в жизни вопросом «зачем?», то мы, как помогающие профессионалы, уязвимы по многим позициям. Напротив, «смысл позволяет выдержать многое, возможно, вообще всё», – писал Юнг.

Если же мы сами беспомощны и аморфны, то мы едва ли можем сопровождать наших клиентов в поиске их внутренней основы. Кроме того, их уязвимость подталкивает нас к нашему собственному кризису смысла и мы будем снова и снова болезненно наталкиваться на все, что с ним связано. Наши клиенты часто догадываются о нашей уязвимости и беспомощности, так как они сами страдали и потому особенно чутки в своей «проективной прозорливости».

В любой психотерапии речь идет об экзистенциальных вопросах, о ценностях и целях, позволяющих наполнять нашу жизнь смыслом. Они встают перед нами, и когда мы выступаем в роли клиентов, и когда мы находимся на стороне помощников. Переживания смысла для каждого из нас очень важны, так как они позитивно сказываются на душевных событиях и частично на телесных процессах. Недостаток или конфликт ценностей, переживание бессмысленности, напротив, являются факторами риска, ведущими к психическим расстройствам. Люди, хорошо укорененные в системе своих ценностей, могут найти смысл даже в трудных жизненных условиях и обладают повышенной «живучестью», тогда как разрушение системы ценностей лишает человека стабильности и жизненных ориентиров.

1 ... 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Жажда смысла. Человек в экстремальных ситуациях. Пределы психотерапии - Урсула Виртц торрент бесплатно.
Комментарии
КОММЕНТАРИИ 👉
Комментарии
Татьяна
Татьяна 21.11.2024 - 19:18
Одним словом, Марк Твен!
Без носенко Сергей Михайлович
Без носенко Сергей Михайлович 25.10.2024 - 16:41
Я помню брата моего деда- Без носенко Григория Корнеевича, дядьку Фёдора т тётю Фаню. И много слышал от деда про Загранное, Танцы, Савгу...