Вверх тормашками в наоборот-3 (СИ) - Ночь Ева

Геллан

Он не стал больше ломать голову над загадкой несостоявшейся засады. Рано или поздно всё выяснится. Нет смысла гадать. Впереди Бергард – большой город, где они отдохнут и найдут проводника. Ехать наугад Геллан не собирался. Дальше Бергарда он не бывал. Оставался Ренн, но когда Геллан завёл с магом разговор о дальнейшем пути, тот лишь покачал головой:

– Я пробирался другими путями и не всегда сам. Боюсь, не буду полезен как проводник. К тому же я до сих пор не знаю, отправлюсь ли с вами до конца. Возможно, нам придётся расстаться через какое-то время.

Это был честный ответ. Да и с надёжным проводником будет спокойнее.

До города добрались быстро. Мороз и солнце, снег поскрипывал под копытами лошадей и колёсами повозок. У Дары раскраснелись щёки и заблестели глаза. Она улыбалась. Было бы хорошо, если бы девчонка смогла забыть об утренних тревогах и переживаниях. Глупые мечты, но иногда Геллан позволял себе придумывать, рисовать в уме то, чего не могло случиться, но хотелось бы.

Бергард встретил их пьяным весельем. Город бурлил, растекался волнами беспорядочных толп народа, что перемещались по улицам с песнопениями и танцами.

– Праздник Зимы! – прокричала им хорошенькая лендра, объясняя всеобщее веселье, и смачно поцеловала Геллана в гладкую щеку. – Присоединяйся, красавчик! Сегодня – пьяная ночь, когда жгут костры, целуются и выбирают пары!

– Иди, иди отсюда! – сварливо замахала руками Дара на смеющуюся деву. – Кыш, прилипала!

Лендра хохотала, запрокинув голову и кокетливо поправляя спутавшиеся пряди.

– Боишься, что уведу? А что, – кричала она в угаре, – запросто!

Затем, метнув жаркий взгляд из-под ресниц, захохотала во всё горло и, пританцовывая, свернула в переулок.

– До встречи на городской площади! – проорала, обернувшись, и послала Геллану воздушный поцелуй. Он улыбнулся ей вслед.

Найти комнаты на постоялых дворах оказалось практически непосильной задачей, но им всё же удалось пристроиться почти на чердаке, договориться о горячем обеде и ванной.

– Горячей воды вдосталь, – меланхолично ответствовала хозяйка сего заведения. – хоть целый день купайтесь.

– Боже! Здесь есть водопровод! Как в замке! – почти благоговейно простонала Дара и заметалась по крохотной комнатушке, что-то мурлыкая и напевая под нос. – Плевать, что будем спать штабелями – всё равно это лучше, чем в фургоне или у костра!

За то, чтобы видеть её такой довольной, Геллан, не раздумывая, отдал бы год жизни. Две чердачные комнатушки, горячая вода и сытная еда – всё, что им сейчас нужно.

– Геллан, а мы пойдём на площадь? – спросила Небесная, когда он выходил, чтобы устроиться в соседней клетке с низким потолком. Он поколебался, прежде чем отказать. И хорошо, что не успел сказать «нет». – Мне очень-очень хочется, – Дара пылала щеками и умоляла глазами. – Вряд ли я когда-нибудь увижу ваши праздники. А тут веселье, костры, ритуалы! Танцы! Песни! Да и вообще!

Она размахивала руками и нетерпеливо притоптывала ногой, будто уже слышала музыку. И он не смог. Наплевав на осторожность, опасность и прочие вещи, кивнул:

– Хорошо. Раз тебе так хочется. Только ни на шаг от меня.

– Да-да-да! – зачастила Дара. – Помню, помню: я твоя третья нога, вторая кожа, застёжка от твоего плаща!

«Ты моё сердце», – хотел сказать он, но не посмел.

«Ты моя жизнь», – произнёс мысленно и пожалел, что она не умеет слышать.

Дара

Как оказалось, побывать на празднике захотели почти все. Наверное, нам до чёртиков надоела дорога, и душа требовала радости. Мы купались по очереди, возбуждённо переговаривались, хохотали. Даже скромница Офа застенчиво улыбалась и плела косы.

Я вдохнула, выдохнула и пошла на поклон к Алесте. Заикаясь и краснея, попросила одолжить юбку.

– Взрослеешь, девочка, – сладко пропела Росса и подмигнула. Вот ведьма.

– На праздники принято прихорашиваться, – заявила я, отметая её намёки не пойми на что. – Я танцевать хочу, и смешно буду смотреться в штанах. Да и вообще.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Росса только покивала. В общем, по большому счёту, кто будет в темноте приглядываться, тем более, что зима – всё равно все на один манер одеты: юбки и кофты под плащами скрыты, но меня грела сама мысль, что сегодня я побуду девушкой, а не пойми чем.

Алеста помогла уложить волосы. Мы с Милой заглядывали в глаза друг другу и улыбались. Нам нравилось то, что видели. Одна Рина отказалась превращаться в девушку.

– Зачем мне это? – искренне удивилась она, когда Алеста предложила и ей подобрать что-нибудь из одежды. – Танцевать я не люблю, и парнем мне прикидываться легче: больше вероятности, что никто меня не заденет. Да и я ненароком тоже.

Странное дело, но когда она улыбалась, то очень походила на Ренна, хотя тот чаще хмурился да ходил с каменным лицом.

К обеду мы спустились вниз шумной толпой, и я тут же пожалела, что выпендрилась. Слишком много чужого народа вокруг. И нас как бы многовато для захудалого постоялого двора – сразу привлекаем внимание.

Геллан ничего не сказал. Наверное, не хотел портить настроение. Только весь обед зыркал по сторонам, и взгляд у него был тяжёлый, колючий и холодный. Может, потому никто и не сунулся к нам, хотя – я видела – первоначальный порыв у некоторых представителей мужского пола был.

Собственно, девичий цветник хорошо охранялся. Один Геллан, конечно же, никого не остановил бы. Но маг в нашей компании – почище любого пугала. Мохнаткам пришлось есть немного в стороне, за отдельным столом. Там же пристроилась и Офа.

– Ничего не поделаешь, – процедила сквозь зубы Иранна, – древние расы нынче изгои и больше рабы. Геллан как бы их хозяин, только поэтому деревуна и мохнаток пустили внутрь. По большому счёту, и я должна сидеть отдельно, но в Бергарде нравы попроще, а люди добрее.

Не мой мир, не мои правила, но внутри кольнуло: я привыкла, что мы всегда рядом и равны, никто никем не помыкает, но как только попадали в «цивилизацию» подобные моменты выбивали меня из седла. Я уж молчу о кровочмаке, которому вообще путь заказан на постоялый двор. Он ютился где-то возле фургонов, стараясь никому не попадаться на глаза. Там же мы спрятали Йалиса. Решили не показывать нашего красавца никому.

– Зато у тебя будет куча еды, – успокаивала я мшиста, заглядывая в его огорчённые глаза. – Ты же понимаешь: как только мы тебя «обнародуем», это может плохо кончиться. Он тёрся башкой о моё плечо, дурашка. Всё понимал, но вздыхал горестно и с надрывом.

После обеда мы всё ещё прихорашивались и уговаривали Пиррию пойти с нами, но опальная сайна только отчаянно трясла головой.

– Куда мне… отстаньте. С таким лицом лучше нигде не появляться.

– Ну и зря, – увещевала я её. – Скоро стемнеет, и под капюшоном не будет видно.

– И всё же я останусь, – упрямо выдвинула она вперёд подбородок.

– Мы принесём тебе вкусностей, – ровно сказала Иранна, показывая глазами, чтобы не приставали. Нет так нет, подумаешь.

Воздух совсем не пах зимой. Я потянула носом, чтобы понять, что не так.

– Мороза нет, – пояснил Раграсс. – Пахнет кострами, нектаром и едой. Снег от костров растаял, поэтому воздух больше на весенний похож.

– Праздник Зимы – это Новый год у вас? – спросила у Геллана.

– Нет. Новый год наступает каждый раз по-разному. А праздник Зимы празднуют условно в середине сезона.

Я щёлкнула пальцами:

– Вот! Очень похоже! У нас Новый год – это всегда весело и дома с родными отмечаем. Подарки дарим, ёлку ставим. Я бы хотела, чтобы мы собрались. Как дома.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Сразу стало грустно. Как они там без меня? Интересно: у нас наступил Новый год или ещё нет? Совсем потерялась во времени.

– Здесь Новый год – день грустный. Мы встречаем его в одиночестве. Это день, когда зима оплакивает ушедших.

У меня волосы зашевелились, верите? Никак не привыкну к зеосскому наоборот.

– В общем, если я буду веселиться и подарки дарить, меня не поймут, мягко говоря.