Замок цветов - Роум Маргарет

— Ах ты, мой бедный, — сочувственно прошептала она.

Наконец шаги затихли у двери, которая соединяла их комнаты.

— Входи, — сказала Флер громко, чтобы тот услышал.

Флер не включала свет, и, когда Ален вошел к ней, его фигура в темном халате была едва различима в неосвещенной комнате.

— Я не помешал? — Голос Алена был напряженным, и Флер поняла — ему и впрямь не по себе. — Не могу уснуть… Если не возражаешь, может, поговорим?..

Зная, как злится Ален, когда его жалеют, Флер постаралась, чтобы ее ответ прозвучал непринужденно.

— Конечно, входи, я тоже не могу уснуть, мы вполне составим друг другу компанию.

Глаза Флер давно привыкли к полутьме, и, когда Ален подошел ближе, она увидела, что волосы у него взлохмачены — он судорожно ворошил их длинными пальцами. Под халатом виднелась пижамная куртка — верхняя пуговица была расстегнута, открывая смуглую шею, на которой напряженно пульсировала жилка. Тот явно нервничал.

Флер тихонько заговорила — обо всем и ни о чем, особо даже не подбирая слова, пока не почувствовала, что Ален успокоился… Теперь она просто стояла рядом у открытого окна.

— Флер, ты такая милая, уравновешенная — полная мне противоположность! Наверное, это и привлекло меня к тебе.

— Тише, Ален. Если ты справишься со своими нервами — тебе сразу полегчает. Не взвинчивай себя, пожалуйста…

— Ах, если бы!.. Сегодня я даже мать обидел… Никто не понимает, — сквозь стиснутые зубы, произнес Ален, — никто не может понять, как мучительно пытаться выжить в полной темноте… Я слышу голоса, вслушиваюсь в слова и все время злюсь, так как не могу уловить все оттенки смысла, потому что не вижу лиц… Когда мне говорят: «Как я рад вас видеть», я спрашиваю себя: этот человек искренне улыбается, или лицемерит? Когда я ем, я спрашиваю себя, не вызывает ли отвращения моя неловкая манера ощупью находить нож и вилку?.. Я не верю даже словам матери, но их, по крайней мере, можно терпеть, потому что я знаю — она намеренно не станет меня обманывать. А ты, Флер? Скажи правду: на ком я женился — на доброй, заботливой девушке или на расчетливой девице? — Ален так встряхнул Флер за плечи, что она принуждена была прикусить губу, чтобы не вскрикнуть. — Впрочем, ты сама призналась, что пошла на сделку, связав свою судьбу со слепцом ради возможности вырваться из прозябания в убогой деревне. Этим ты убила меня!.. Я не предполагал, что ты дрянь!

Флер пыталась вырваться — она была напугана его злобой. Тигр, который минуту назад казался прирученным, вдруг прыгнул и оказался таким свирепым. Его ладони жгли ей плечи, а в, обращенных к ней, глазах пылала ненависть. Чувство сострадания к нему было слишком слабым, чтобы победить страх — страх, который стал совсем паническим.

— Понимаю, сейчас тебе удобнее смолчать… Но я заставлю тебя платить по счету, коли ты продалась, а я тебя купил.

Рывком он поднял ее и швырнул на кровать. Она не сопротивлялась. Ни тогда, когда Ален навалился на нее всей тяжестью своего тела, ни тогда, когда грубо раздвинул ей колени и вошел в нее… Флер почувствовала резкую боль, застонала, а он — он лишь расплылся в белозубой улыбке и, подстегнутый ее сдавленным криком, до конца овладел ею. Боли больше не было. Внутри начало разгораться пламя, которое буквально захлестнуло, заставив трепетать каждую частичку ее тела. Ален сразу почувствовал, как подалась Флер навстречу его резким посылам, как в такт его движениям стали вздыматься ее бедра, прогибаться спина. Страсть охватила обоих…

В открытое окно долетел душный запах роз. Всю жизнь потом розы напоминали Флер об этой ночи, когда из гнева, недоверия и ярости родилась взаимная тяга. Непреодолимая и естественная, как зов природы.

Потом, когда Флер лежала и тихо плакала, слушая, как совсем рядом спокойно бьется его сердце, она попыталась разобраться в своих ощущениях — отделить радость от боли, страх от удовлетворения, наслаждение от стыда. Любит он ее все-таки или презирает?.. И кто она для него — жена или продажная женщина, которой платят не чувствами, а лишь удовлетворяют свой, чисто половой мужской, инстинкт?..

Ален заворочался, во сне пробормотал ее имя и покрепче обнял ее. Флер счастливо улыбнулась. Однако вопрос, который она задавала себе, пока так и остался без ответа…

Глава 7

Когда Флер утром проснулась, Алена рядом уже не было, и только вмятина на подушке доказывала, что ночное событие ей не пригрезилось.

Она сидела перед зеркалом и дрожащей рукой расчесывала волосы. Глубокая синева залегла у нее под глазами. Вглядываясь в свое отражение, Флер не сразу обнаружила у себя за спиной Алена. От неожиданности даже выронила щетку, которая звонко стукнулась о стеклянную поверхность туалетного столика.

— Я испугал тебя? — спросил тот совершенно спокойно.

Лакей хорошо над ним потрудился — Ален был одет в светлый костюм и шелковую рубашку с, щегольски повязанным, галстуком. Темные волосы еще блестели после душа.

— Ты мог бы постучать.

Флер пыталась говорить ровно.

— А зачем? — Голос его звучал невыносимо холодно. — Я не могу тебя видеть, а даже если бы и мог, какое это имеет значение… теперь?

Флер покраснела и вскочила, пытаясь обойти Алена, но тот схватил ее за плечо.

— Я пришел не извиняться, — мрачно кривя рот, произнес он. — Что произошло, то произошло… Мужчина и женщина разделили общую постель — только и всего…

Где-то в глубине ее души тихо умерла, недавно родившаяся, надежда. Ей казалось невозможным, что надменные фразы звучат из уст того же человека, который всего несколько часов назад шептал ей по-французски нежные слова и чья буйная, а затем нежная страсть привнесла в жизнь Флер столько новых ощущений!

Она молчала, и Ален отпустил ее.

— Молчишь? Ну, да это ничего не меняет. Я позабочусь, чтобы сегодняшняя ночь была компенсирована… Я не смогу выкроить времени и съездить с тобой в Париж, но договорюсь с одним из модных домов, чтобы тебе прислали коллекцию платьев — оставишь, которые понравятся. Ты можешь также выбрать себе что-нибудь из фамильных драгоценностей. Я попрошу maman, чтобы она их показала и посоветовала, какое тебе к лицу…

Каждое слово больно ранило ей сердце. Кажется, Ален хотел еще что-то добавить, но потом крепко стиснул губы, словно не решаясь произнести слова, слушать которые, у Флер уже не было больше сил. Когда за ним захлопнулась дверь, она опустилась на кровать и в полном отчаянии разрыдалась…

Луи как раз заканчивал завтрак, когда Флер спустилась вниз. Она, конечно, взяла себя в руки и привела в порядок, но Луи сразу увидел несчастное выражение в ее прекрасных глазах. С необычным для него тактом он удержался от комментариев и вежливо предложил ей на выбор сок или кофе.