Роман роялиста времен революции : - Шарль-Альбер Коста-Де-Борегар

Болѣе двадцати лѣтъ маркиза де-Турзель, тетка Анри де-Вирье, жила вдали отъ двора. Къ удивленію, заслуги ея не были забыты. Прошло 20 лѣтъ съ тѣхъ поръ, какъ на первыхъ страницахъ нашего повѣствованія мы оставили ее утѣшающей свою невѣстку, мать Анри. Маркиза въ это время овдовѣла.

Во время охоты въ Фонтенебло лошадь Турзеля понесла, и онъ на глазахъ короля расшибъ себѣ голову. Предстоявшее ей воспитаніе пятерыхъ дѣтей не могло отвлечь ее отъ ея печали, по крайней мѣрѣ вдовѣ оно дало возможность доказать на дѣлѣ, сколько въ ея сердцѣ женщины и матери было умѣнья сдѣлать это воспитаніе образцовымъ.

И потому, какъ только стало проявляться нерасположеніе ребенка, ожесточеніе народа, королева сочла себя вынужденною смѣнить m-me де-Полиньякъ и обратилась къ m-me де-Турзель съ просьбою замѣстить ее.

Вотъ отчего нѣсколько мѣсяцевъ спустя, вызванной изъ своего замка де-Суршъ, гдѣ она жила всецѣло для своей семьи и для бѣдныхъ, теткѣ Анри пришлось слышать отъ Маріи-Антуанетты: "Мои дѣти были сперва на попеченіи дружбы, теперь они въ рукахъ добродѣтели…".

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Пилгримы Визиля. — Новыя свиданія Анри съ Бріенномъ. — Какимъ образомъ стало возможно собраніе въ Визилѣ. — Вліяніе болѣзни Бріенна на революцію. — Сословія Визиля. — Паденіе Бріенна. — Возвращеніе Неккера къ дѣламъ въ сентябрѣ 1788 года. — Маркизъ Кондорсе. — Письмо къ Анри по поводу де-Ланоаньона. — Эпитафія двухъ министровъ. — Сословія Романъ. — Анри — депутатъ états généraux. — Ссоры въ Дофинэ. — Архіепископъ д'Эмбренъ и графъ де-ла-Блашъ. — Болѣзнь графини Вирье. — Печальныя предчувствія.

21-го іюля 1788 года красивая, тѣнистая дорога изъ Гренобля въ Визиль представляла чрезвычайно оживленный видъ, по ней масса шла народу пѣшкомъ, ѣхала верхомъ, въ каретахъ. Въ парикахъ, въ рясахъ, въ сюртукахъ изъ дрогета, съ требниками подъ мышкою, съ посохами въ рукахъ, или со шпагами въ ножнахъ, — всѣ весело направлялись къ мѣстопребыванію Ледитьера.

Клодъ Перье замѣстилъ конетабля, и въ бывшихъ огромныхъ залахъ вмѣсто прежнихъ алебардщиковъ цѣлая армія рабочихъ занималась производствомъ обой.

Такая же пестрая, въ своихъ разнообразныхъ одеждахъ, какъ прежде отъ волновавшихъ ее разнообразныхъ чувствъ, толпа подъ вліяніемъ чуднаго, яркаго солнца, казалось, слилась въ одну душу. Даже соддаты, построенные эшелонами вдоль дороги, раздѣляли всеобщую радость.

И вотъ такимъ-то образомъ разсѣялась та грозная туча, которая такъ внезапно надвинулась надъ Версалемъ, и это Анри, самъ того не подозрѣвая, не далъ ей разразиться.

Вотъ что случилось: въ то время какъ Бріеннъ пробиралъ въ Жарди гренобльскихъ консуловъ, положеніе дѣлъ въ Дофинэ все ухудшалось.

7-го іюня черепичный дождь выказалъ неуваженіе къ войску и къ королевской власти. Опьяненные своимъ успѣхомъ, побѣдители постановили учредить торжественное собраніе трехъ орденовъ въ своей провинціи, даже, если бы потребовалось, безъ всякаго на то разрѣшенія. Возмущеніе становилось серьезнымъ. Бріеннъ отвѣтилъ на вызовъ, отозвавъ Клермонъ-Тонерра и замѣстивъ его въ Дофинэ настоящимъ воиномъ, маршаломъ де-Во.

Назначеніе стараго солдата было началомъ фразы, сорвавшейся у министра: "я на все готовъ, даже на междуусобную войну".

Но идеи проникаютъ черезъ всякія границы, какъ бы ихъ ни охраняли, черезъ всякіе лѣса штыковъ. Взгляды маршала де-Во не могли воспрепятствовать вербовкѣ голосовъ въ пользу собранія, въ домахъ гражданъ Дофинэ, на папертяхъ церквей, въ лабораторіяхъ всякихъ канцелярій Гренобля.

Гнѣву Бріенна, его "дурному настроенію", какъ писалъ Анри, не было предѣловъ, когда министръ узналъ, что всѣ его угрозы безплодны.

Его внутренняя болѣзнь сжигала ему кровь, на него находили порывы безумнаго раздраженія. Тѣмъ не менѣе, Анри не смущался.

5-го іюля мы застаемъ его у Бріенна; по словамъ самого Анри, онъ говоритъ съ нимъ о "возбужденіи народа, готоваго дойти до послѣднихъ крайностей".

У обоихъ собесѣдниковъ замѣтно въ разговорѣ повышеніе въ тонѣ. Чѣмъ болѣе Вирье умолялъ министра "не нарушать проекта", тѣмъ болѣе Бріеннъ горячился, въ концѣ концовъ онъ вскричалъ:

— Никогда маршалъ де-Во не потерпитъ этого собранія въ Греноблѣ, которымъ вы меня пугаете!. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Не подозрѣвая, какой будетъ сдѣланъ выводъ изъ отвѣта министра, Вирье въ точности передалъ его своимъ друзьямъ.

Неизвѣстно, кто вывелъ заключеніе изъ этихъ словъ, что въ Визилѣ возможно то, что не дозволено въ Греноблѣ. Но самъ маршалъ де-Во какъ будто присоединился къ этому взгляду.

Онъ тоже игралъ словами. Если, указывая на ружья своихъ солдатъ, онъ говорилъ "о десяти тысячахъ замкахъ, чтобы запереть двери Гренобльской ратуши", онъ не говорилъ о дверяхъ замка въ Визилѣ, тѣмъ болѣе, что нѣсколько человѣкъ изъ дворянъ заявили ему, что они уже связаны даннымъ честнымъ словомъ.

— Слово, данное честнымъ человѣкомъ, свято: никакая пушка не должна заставить ему измѣнить, — было отвѣтомъ маршала. И въ то же время онъ писалъ Бріенну, что единственная услуга, какую оставалось ему оказать, это урегулировать собраніе, котораго въ настоящее время уже нѣтъ возможности не разрѣшить. И вотъ такимъ-то образомъ столько честныхъ людей, совершенно спокойно, по общему соглашенію, низвергли въ Визилѣ всѣ основы монархіи, на какихъ держалась она.

Перечислять ли всѣ требованія, какія обсуждались въ этотъ достопамятный денъ? Выборная система для всехъ должностей, двойное представительство третьяго сословія, поголовное голосованіе. установленіе налоговъ сословіями — все это было принято въ одно засѣданіе, которое началось утромъ и кончилось въ полночь.

Братскія вечери, въ которыхъ принимали участіе болѣе четырехсотъ гостей, задавались Клодомъ Перрье. "И пока записывалось каждое рѣшеніе, — гласитъ преданіе того времени, — эти чувствительные люди, связанные самою тѣсною дружбою, разгуливали въ помѣщеніи конетабля… Подъ тенью деревьевъ ихъ оживленныя рѣчи отражали въ себѣ интересы, которыми они были поглощены, и самыя сладкія надежды рисовались ихъ искреннему патріотизму".

Революція уже обнаружила свои сельскіе вкусы, какіе ей пришлось выставлять напоказъ въ ея болѣе дурные дни. Но если этотъ пастушескій лиризмъ у подошвъ Альпъ былъ только смѣшонъ, въ Парижѣ онъ носилъ характеръ настоящаго возмущенія.

Анри понялъ это. Призванный изъ первыхъ, затѣмъ сдѣланный прокуроромъ-синдикомъ (секретаремъ) собранія, онъ остался въ Парижѣ…

"Мой отецъ, — пишетъ m-lle де-Вирье, — вѣчно раскаивался бы въ своемъ участіи въ этомъ жестокомъ покушеніи на королевскую власть, онъ, который уважалъ ее на столько, что позднѣе готовъ былъ пожертвовать за нее жизнью…"

Но въ то время, какъ великіе помыслы, героическое самоотреченіе этого сердца были еще не выяснены, побужденія его были перетолкованы. Чернь, которая привыкла унижать то, что ей непонятно, не въ состояніи была постичь этого соединенія безконечнаго уваженія къ королевской власти съ великодушнымъ ратованіемъ за свободу.

Не мало удивились бы всѣ тѣ, кто считалъ его солидарнымъ со всѣми разрушительными стремленіями, увидавъ его на другой день послѣ событій въ Визилѣ, у перваго министра, которому онъ передавалъ, — это его подлинныя слова, — "что дофинцы утратили всякую мѣру".

Но, правду говоря, что выиграли бы эти бунтовщики отъ повиновенія? Въ то время, какъ Анри, такъ сказать, приносилъ за нихъ публичное покаяніе, къ его удивленію, за эти нѣсколько дней у архіепископа Санскаго совершенно измѣнились взгляды на вещи!.. Не только не было помина объ укрощеніи, но Бріеннъ показалъ Анри постановленіе совѣта, въ силу котораго король созывалъ на 29 августа въ Романъ собраніе, которому предстояло принять рѣшенія по вопросамъ, затронутымъ въ Визилѣ.

Столь же малодушный, какъ и упрямый, дѣлающій шаги впередъ необдуманно, отступающій не съ честью, Бріеннъ для того только, чтобы удержаться министромъ, жертвовалъ сегодня своимъ первоначальнымъ мнѣніемъ съ тою же безразборчивостью, съ какою вчера рисковалъ жизнью.

Когда враги его напугали Людовика XVI опасностью работать съ министромъ, страдающимъ чесоткой, Бріеннъ сейчасъ же призвалъ къ себѣ Бартеса, своего доктора.

— Вы должны меня вылечить въ 24 часа, — сказалъ онъ ему.

— Но вѣдь я могу погубить васъ, — отвѣтилъ ему Бартесъ:- если вгоню болѣзнь внутрь.

— Безразлично, я требую, чтобы вы меня вылечили…

Такъ и было сдѣлано.

Есть историческія фатальности, которыхъ нельзя не признать: скрытыя страданія страшной болѣзни способствовали тому, что Бріеннъ былъ самымъ отвратительнымъ министронъ. Быть можетъ, въ этомъ кроется одна изъ тысячи тайныхъ причинъ революціи.

Мѣры, какія примѣнялись для спасенія страны, только увеличивали ея страданія. Позволеніе, данное дофинцамъ собраться въ Романъ, вмѣсто того, чтобы успокоить ихъ возбужденное состояніе, только усилило его. На этотъ разъ Анри опять остался въ Парижѣ и это на его счастье. Предварительные дебаты были такіе ожесточенные, что до открытія собранія, былъ уже рѣшенъ арестъ Мунье и нѣкоторыхъ изъ его друзей.