Святой Ириней Лионский. Его жизнь и литературная деятельность - С. А. Федченков

То же должно быть приложимо и к жизнеописанию св. Иринея. Наиболее полно развернулась деятельность и проявились характерные черты его личности в Лионе. Но, несомненно, корней, какими питалась эта деятельность, нужно искать в Малой Азии. То, что обнаружилось в зрелые годы, в значительной мере зависело от влияний юных лет.

Но малоазийское пребывание св. отца имеет значение не только для выяснения и характеристики его личности. Здесь мы подходим к тому пункту, где жизнь его приобретает общецерковный интерес. Ранние годы св. Иринея служат связующим звеном между ним, как всецерковным деятелем, и христианской древностью до него. Св. отец оставил Церкви богатое наследие в виде сохранившихся доныне сочинений, где представлено христианское учение почти по всем главным вопросам богословского ведения. В основе их лежат, однако, не личные взгляды Иринея, а церковное Предание, существовавшее до него. Он—одно из главных звеньев цепи в истории этого Предания. Отсюда и учение, изложенное им, имеет значение постольку, поскольку верно передает сохранившиеся ранее в устных рассказах сведения о Христе и христианстве. Но сведения эти получены были им от Поликарпа, Папия и других «пресвитеров» именно в малоазийский период его жизни. Зачеркнуть этот период — значит представить взгляды Иринея совершеннр независимыми и разорвать цепь апостольского предания.

Поэтому история ранних лет св. отца уже давно привлекала к себе внимание представителей церковно-исторической науки. Особенно интересовались и интересуются этим вопросом протестантские ученые и, в частности, наиболее яркий из них в настоящее время—А. Гарнак. Руководствуясь своим эволюционным взглядом на историю происхождения христианской религии как на естественный постепенный процесс трансформации первоначального учения Христа в умах лучших представителей Церкви, немецкий профессор решительно отрицает генетическую связь богословия Иринея с раннейшим церковным Преданием. По Гарнаку, св. отец не был учеником Поликарпа и пресвитеров, и все воззрения, изложенные в его сочинениях, есть продукт самостоятельной, личной переработки им общехристианских взглядов и настроений сообразно с условиями времени. Таким образом, история церковного Предания у Гарнака прерывается на Иринее, не доходя прямо до Христа.

Силу своих доказательств немецкий ученый направляет главным образом на хронологию рождения св. отца. Утверждая в качестве даты появления на свет Иринея 142 г., Гарнак тем самым хочет показать, что св. отец не мог даже быть учеником Поликарпа, а тем более ранее последнего умерших «пресвитеров». Анализируется им и самый характер отношений Иринея к его учителям.

Большая часть оснований его нами была уже рассмотрена при разборе вопроса о годе рождения св. Иринея. Установив эту дату между 120 и 130 гг., мы тем самым уже показали, что св. отец мог быть учеником Поликарпа и пресвитеров. Таким образом, значительная часть работы, касающаяся малоазийского пребывания Иринея, нами уже выполнена. Обосновывалась нами отчасти мысль и о том, что он и в действительности был учеником Поликарпа.

В дальнейшем мы попытаемся раскрыть условия жизни и влияния, среди которых слагался в «мужа совершенна» Ириней, коснемся его светского образования и подробнее проанализируем характер его отношений к Поликарпу и пресвитерам.

1. Место жительства и среда, где вращался Ириней в ранние годы

Местом жительства Иринея в ранние годы была Малая Азия, по всей вероятности, Смирна или ее окрестности. Это дает понять он сам в отрывке из письма к Флорину. «Я был еще мальчиком (παΐς ετι ών), когда видел тебя в Нижней Азии (έν τη κάτω Άσίςι) у Поликарпа, — напоминает он своему адресату. — Тогда ты был знаменит при дворе царя и старался снискать благоволение его (Поликарпа)».[270] Судя по всему, встреча св. отца с Флорином произошла в месте постоянного жительства первого. Трудно предположить, в самом деле, чтобы Ириней — мальчик — искал ее и нарочито для этого заявился в Смирну.

Подтверждает такое предположение и дальнейший рассказ св. отца об его отношениях к Поликарпу, когда он упоминает о месте, где обычно сидел и разговаривал епископ Смирнский, его походке, образе жизни, внешнем виде, беседах к народу, привычках.[271] Все это говорит, что Ириней долго жил и постоянно вращался в обществе св. Поликарпа.

O близком знакомстве своем с последним упоминает он и в Contra haereses, III, 3,4, как мы уже отмечали: «Поликарп, которого и я видел и моем первом возрасте (δν και ήμεΐς έοράκαμεν έν τη πρώτη ήμων ηλικία)...».[272]

Но Поликарп был епископом Смирны, здесь постоянно жил[273] и скончался мученически.[274] Близко от него, очевидно, было и место жительства Иринея в ранние годы.[275]

Та часть малоазийского побережья, где в первые века христианства процветали славные в истории Церкви города — Ефес, Смирна, Милет и др., в древнейшее время была занята двумя дикими народами, карийцами и лелегами.[276] В период наибольшего развития греческой колонизации (между 1400 и 1000 гг.)[277], вероятнее всего, около 1044 г.[278] здесь появились греки-ионийцы. Сначала они захватили местности побережья, начиная с Ефеса и далее на юг и юго-запад, а также близлежащие острова — Хиос, Самос и др. Карийцы и лелеги были прогнапы со своих насиженных гнезд. На месте их жительства основался Cоюз двенадцати ионийских городов. Во главе стоял Ефес, где имел пребывание царь ионийский.[279]

Укрепившись здесь, ионийцы начали распространяться далее на север. Прежде всего ими была занята местность, где теперь находится Смирна.[280] Ее древние насельники, лелеги, были также изгнаны и ушли вглубь страны или на отдаленное северное побережье.[281]

Немного дальше теперешней Смирны был основан город, получивший свое название (Σμύρνα), по одному преданию, от имени амазонки Смирны, жившей в Ефесе;[282] по другому же, более вероятному, названный так в честь древнего имени Ефеса или его части, также Смирны.[283] От Ефеса новый город отстоял на 320 стадий (около 60 верст).[284]

. За 600 лет до P. X. Смирна была разрушена лидийцами и долго оставалась ничтожной деревней; но 400 лет спустя была вновь отстроена Антигоном, одним из преемников Александра Великого, и еще позже Лисимахом.[285] Новый город был построен на расстоянии 20 стадий от прежнего.[286] Одна часть его находилась на горе, другая была расположена на равнине. Возвышаясь над одноименным заливом, Смирна занимала красивое и выгодное положение. Это был прекраснейший город, по выражению Страбона, и очень известный в торговом отношении. По богатству, населенности и великолепию он уступал лишь Ефесу.[287]

Еще во времена Страбона (начало I в. по P. X.)[288] в Смирне были хорошие каменные мостовые, прекрасные улицы, красивые дома, благоустроенная гавань; существовал храм в честь Гомера с его статуей (смирняне считали свой город родиной поэта),[289] гимназия для образования детей, библиотека.[290] А несколькими десятилетиями раньше[291] здесь была даже медицинская школа.

Около 133 г. до P. X. Смирна вместе с другими ионийскими городами перешла во власть римлян по завещанию пергамского царя Аталлг.[292] При разделении Августом римских провинций на императорские и сенатские вся Иония, и в том числе Смирна, вошла в состав Асийской провинции или просто Асии.[293] Во главе управления и суда стоял здесь римский проконсул, отчего новая провинция называлась также проконсульской Асией.[294] Местопребыванием правителя служил город Ефес, прежняя резиденция ионийских царей.[295]

Население Смирны и ее окрестностей в первые века христианства состояло главным образом из греков.[296] Смирняне-язычники поклонялись Вакху, Бахусу; славились своей роскошью и изнеженностью. Смирнские нравы (mores smymaei) вошли даже в поговорку.[297] В эпоху жизни в Малой Азии Иоанна Богослова здесь существовала иудейская колония, за свои клеветы и злословие по адресу христиан получившая в Апокалипсисе наименование «синагоги сатаны» (Откр. 2,9). Впрочем, большого влияния на характер города евреи не имели, живя обособленной жизнью[298] и не пользуясь, по-видимому, симпатиями коренных жителей.

Точных положительных данных о первом апостоле Смирны и времени просвещения ее светом истины Христовой не имеется. На основании Послания св. Поликарпа к Филиппийцам можно только с положительностью утверждать, что последнее совершилось позднее начала христианства в Филиппах (второе благовестническое путешествие ап. Павла).[299] С другой стороны, в Апокалипсисе Иоанна Богослова Смирнская церковь выступает в числе семи малоазийских с вполне уже определившимся характером (2, 8-11); а так как для этого требовалось достаточное время, то значит основание ее относится вместе с тем к периоду ранее последней четверти I в.