Сын миллионера - Марта Ливингстон-Муди
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Реджинальд был вне себя от счастья: он наконец вырвался на волю, и сердце его усиленно билось в ожидании чего-то неизвестного. «Чарли знает, что мама уехала, а мадемуазель уже успела прочесть записку», — успокаивал он свою совесть и с любопытством следил, как входят и выходят пассажиры и как при всяком повороте изменяется вид улиц, кажется, бесконечных.
«Так ехать гораздо лучше, — думал мальчик, — чем в нашем экипаже, где окна всегда закрыты и не видно людей на улице. Я попрошу маму купить мне такой же омнибус».
Наконец омнибус доехал до конечного пункта, и все пассажиры вышли. Не зная, что делать, Реджинальд остался сидеть на месте.
— Вы заплатили за проезд, мистер? — спросил его кондуктор.
Реджинальд сунул руки в карманы, но те оказались пустыми. Переменив утром костюм, он второпях забыл свой кошелек.
— Я забыл деньги дома, — смущенно пробормотал он.
— Ну, ладно, вылезайте скорее. Омнибус дальше не поедет.
Кондуктор помог ему сойти со ступеньки, и мальчик оказался один-одинешенек далеко от своего дома, на каком-то незнакомом бульваре. Но это нисколько не испугало его. Молодцевато сдвинув шляпу на затылок, он засунул руки в карманы и бодро зашагал вперед, пытаясь насвистывать песенку, как это часто делал его кузен Чарли.
Дойдя до угла, Реджинальд остановился перед ларьком с земляными орехами и велел торговцу отвесить фунт[6]. Торговец предупредительно исполнил требование маленького аристократа и теперь держал пакетик с орехами в руке, ожидая платы.
— Ох, я опять забыл, что оставил деньги в другом кармане! — пробормотал мальчик, снова смутившись.
— Ну, так бегите скорее домой и захватите этот самый другой карман, — сурово посоветовал торговец, досадуя на то, что обманулся в покупателе.
— О, это очень далеко! — ответил мальчик, впервые задумавшись о том, как ему добраться домой без денег. — Будьте добры, одолжите мне один или два доллара. Я пришлю их вам назад с Тиммоном.
— Вишь, какой нашелся банкир! — усмехнулся торговец.
— Тиммон — наш слуга, — пояснил Реджинальд. — Он делает все, что ему прикажут.
— Значит, вы хотите занять у меня два доллара только затем, чтобы потом приказать слуге заплатить их мне?
— Ну да, я вам непременно заплачу, и мама тоже наградит вас, когда вернется с похорон тети Эльвиры.
— Нет, так дело не пойдет. Нет ли у вас какой-нибудь вещицы под залог? Например, золотых часов? — спросил торговец, заметив на костюме Реджинальда маленький кармашек, явно предназначавшийся для часов.
— Я и часы забыл дома! — воскликнул мальчик, ощупывая пустой карманчик.
— Должно быть, ваши часы еще не сделали на фабрике! — презрительно хмыкнул торговец.
В эту минуту к ларьку подбежала толпа мальчишек, продававших на улицах газеты. Они с криком и шумом обступили прилавок.
— Проходите, мистер! — крикнул торговец Реджинальду. — Вы мешаете подходить моим постоянным покупателям!
— Будьте добры, одолжите мне один или два доллара, — попросил мальчик.
Запасшись любимым лакомством, мальчишки принялись с жадностью поглощать орехи, дерзко и насмешливо поглядывая на Реджинальда.
— Может быть, они дадут вам денег в долг, — насмешливо произнес торговец, указывая на мальчишек.
— Не хотите ли занять… под ветер или туман? — спросил самый старший из них, уставившись на Реджинальда и усердно работая челюстями.
— Да, — откровенно ответил Реджинальд, не расслышав последних слов, — я забыл свой кошелек в другом костюме и не могу попасть домой без денег.
— А у вас много денег? Найдется ли пятьдесят центов?
— О, гораздо больше! У меня есть даже золотые деньги.
— Значит, у вас дома золото льется рекой?
— Да, ведь я сын миллионера, — в голосе Реджинальда звучало простодушие, как будто речь шла о самых ничтожных пустяках.
Ответом ему был громкий взрыв хохота.
— А где же ваш экипаж, запряженный четверкой лошадей? — спросил старший из мальчишек, когда смех товарищей несколько стих.
— Видите ли, мама уехала на похороны тети и позволила мне кататься только в моем кабриолете[7]. Но я не хотел ехать в нем и поехал в омнибусе.
Новый взрыв хохота заглушил его слова.
Этот грубый смех очень обидел Реджинальда. Он отвернулся от мальчишек и пошел дальше. «Что я им сделал? Почему они так невежливы со мной?» — думал он.
— Эй! Хочешь, я отвезу тебя домой в моей коляске? Она стоит там за углом: желтая с зеленой полосой, в упряжи пара шикарных лошадей. Ведь я тоже миллионе-е-е-ер! — закричал ему вслед один из мальчишек, подразумевая под коляской телегу, в которую собирали уличный мусор.
Продолжая идти дальше, Реджинальд вдруг вспомнил, что однажды, когда он ехал с матерью и кузеном в собственном экипаже, у них сломалась рессора. Тогда кузен усадил их в проезжавшую мимо наемную коляску, в которой они и доехали до дому. Заметив на улице такую же коляску, Реджинальд громко окликнул кучера. В экипаже сидел элегантно одетый мальчик рядом с жирным пуделем.
— Что вам угодно? — спросил маленький джентльмен Реджинальда.
— Я хочу поехать домой, — вежливо ответил Реджинальд.
— Поезжайте дальше, Джон, — приказал маленький джентльмен кучеру.
— Я не знал, что это его собственный экипаж, — пожал плечами Реджинальд. — И все-таки я отвез бы его домой, если бы у него, как у меня сейчас, не было денег.
— Если вы хотите ехать домой, сэр, так возьмите наемный экипаж, — посоветовал ему какой-то добрый рабочий, оказавшийся свидетелем этой сцены. — Вон там на углу стоит один.
Реджинальд подбежал к коляске и вскочил в нее, но предусмотрительный возница потребовал плату вперед.
— У меня нет денег, я забыл… — начал мальчик.
— Ступай вон, живо! — сурово заявил возница.
— Кузен Чарли заплатит вам дома!
— Слезай, говорят тебе! — и возница замахнулся на мальчика кнутом.
Реджинальд, не видевший никогда такого грубого обращения, растерялся и тотчас соскочил с подножки коляски, а возница хлестнул лошадь и поехал догонять другого седока.
— Какой грубиян! — пробормотал Реджинальд, падая духом. — Отчего мне никто не верит? Ведь я сказал, что заплачу дома!
В это время на церковной башне поблизости часы пробили четыре, и Реджинальд вспомнил, что, отправившись на поиски счастья, пожертвовал завтраком. Запах свежеиспеченного хлеба пробудил в нем голод, и он смело вошел в булочную, находившуюся в нескольких шагах от него.
— Я очень голоден, — обратился он к стоявшей за прилавком тучной добродушной немке, — но у
