Хороший братец – мертвый братец - Владимир Николаевич Медведев

Матвей смутился, но ответил честно:

– Известно какая: лодырь, пьяница, никчемный человек.

– Хотел бы другую иметь?

– Не вопрос. Завсегда! Как?

– Силу надо иметь.

– Кое-какая силенка есть, – сказал Матвей. – Но один против всех не выстою. Возьми хоть Бугая, этот с одного удара завалит.

– Ну тогда богатство добудь. Это, конечно, не сама власть, но близко к тому. Полная власть – это когда никаких нет для тебя ограничений. Власть – это свобода…

– Я и так свободен. Куда хочу – иду. Что хочу, то и делаю.

Магардон иронически хрюкнул.

– Любой тебе в рожу плюнет, а ты только утрешься. Причем, обрати внимание, по собственному желанию, как свободный человек. Притом еще извинишься: простите, мол, что обеспокоил.

Горько стало Матвею. Правду говорит бес. Может, потому и пил беспутный бобыль, чтоб забыть все тычки и плевки. Ум и память глушил, чтоб не вспоминать. Если голову высоко нести не сумел, одно остается – глубже в тину погрузиться.

Матвей ждал, что еще скажет Магардон, каким словом добьет, однако тот замолчал, отошел к луже и плюхнулся в грязь. Дескать, я свое сказал, а ты думай.

Остаток дня думал Матвей, всю ночь без сна ворочался, а едва рассвело, отправился в хлев. Борис Николаевич спал на боку.

– Я подумал, – сказал Матвей.

Откликнулся Елизарка:

– Молодец. Смотри подтереться не забудь. Мамка небось учила.

Раньше Матвей страшно обиделся бы, а сейчас бросил безразлично:

– Старшого позови.

– Я старшой, – нагло заявил Елизар. – Говори, что хотел.

Нет, не зря Матвей мучился ночными думами, теперь его нахальством не возьмешь. Не стушевался, не побрел прочь, жуя сопли, – ответил резко:

– Мал еще со взрослыми беседовать. Ты хоть таблицу умножения знаешь?

– А то.

– Сколько будет восемью девять?

Бесенок надолго задумался. Видать, плохо там у них поставлено начальное образование.

– Много будет, – догадался наконец Елизарка. – Так нечестно. Таких чисел вообще нет, ты их сам придумал. Настоящие загадывай.

– Можно и настоящие, – согласился Матвей. – Дважды два.

На этот раз бесенок ответил мгновенно, но по голосу было слышно, что сильно сомневается в ответе:

– Мало будет. Что, опять не попал?

– Иди, зови старшого, – распорядился Матвей.

Униженный юнец не огрызнулся, как обычно, лишь буркнул, чтобы последнее слово осталось за ним:

– Некуда идти, здесь он.

И тут же послышался голос Магардона:

– По какому вопросу, гражданин?

– Понимаешь, сосед, – сказал Матвей, – я бы рад, но, чувствую, не потяну.

– Что тянуть собрался?

– Ну это… власть и славу.

Магардон насмешливо захрюкал. Мог бы посмеяться сам, без посредства свиного артикуляционного аппарата, но хрюканье было обиднее.

– Я и не рассчитывал, что потянешь, – не из того теста слеплен. Из таких, как ты, не выходят ни бандюки, ни владыки. К власти не тянетесь, совестью болеете, злости в вас нет настоящей, других людей жалеете. Слабые людишки. Но это ничего, и слабаки власть получают, если им посодействовать. Не трусь, поможем, воспитаем.

– Я не против, коли так, – сказал Матвей. – Но как подступиться? Кто же мне ее, власть эту, даст?!

– Один умный человек сказал: власть не дают, власть берут.

– Слишком для меня мудрено, – сказал Матвей. – По-простому скажи, с чего начать.

– Сам как думаешь? Первым делом чужой собственностью завладей, – подсказал Магардон.

– Может, магазином? – неуверенно спросил Матвей.

– Для начала неплохо, – одобрил бес. – А там посмотрим.

Итак, Матвей возжелал супермаркет ближнего своего, которым владел некто Чурбанов, образовавший от своей фамилии название магазина – «Чурочка». Естественно, деревенские алкаши с ходу переименовали его в «Чарочку». К сожалению, чарочкой сей Матвея постоянно обносили – Чурбанов коршуном летал по торговому залу и зорко следил, чтоб продавщица винного отдела Лариса в долг не отпускала. Бдительность его была показной. Лариса алкашей ненавидела и презирала: натерпелась от мужа, который тем не менее был не алкоголиком, а просто сильно пьющим, хотя кто может сказать, чем один отличается от другого… Матвея она по неизвестной причине особо выделяла среди прочих. Можно лишь предположить, что неизменная печать виноватости на его физиономии вызывала подозрение в особо мерзких деяниях.

Однако отныне будет восстановлена не только моральная, но и социальная справедливость. Особенно привлекало Матвея то, что винный отдел станет полной его собственностью. Со временем он отдел расширит, а потом и полностью превратит магазин в винный супермаркет. Матвей, не откладывая, начал придумывать название. Ничего путного в голову не приходило. Разве что совсем простенькое «Вина и водка». На первый случай сойдет.

Приятные думы перебил Вован, явившийся некстати и задавший неприятный вопрос:

– Как отнимать будешь?

– Легко, – ответил Матвей. – Бесы помогут.

Не тут-то было. Нечистые вдруг ни с того ни с сего заартачились: пора, мол, взрослеть. Отнимай сам.

Матвей никогда ничего в жизни не отнимал и не знал, как подступиться к задаче, которая казалась ему невыполнимой. Выручил Вован.

– Рейдеров надо звать. Они все обстряпают. Обещай пятьдесят процентов – половины тебе хватит.

Где их искать, рейдеров этих? А главное, кто они такие? Спасибо, опять Вован помог.

– Поезжай в Район, найди улицу Краснобогатырскую, на ней дом, ты сразу поймешь – тот, который нужен, весь облеплен вывесками, а среди них одна неприметная «Нотариус». Как войдешь, сворачивай направо, иди до конца коридора, там на двери табличка: «Корней Трофимович Савельев, нотариус», входи смело, там помогут. Скажешь, что от Владимира Кирилловича.

– Кто такой? – спросил Матвей.

– Догадайся.

Матвей догадался. Ух ты! Не знал, что приятель так высоко летает. Он подивился, откуда у Вована такие знания, но все указания выполнил, постучался и робко протиснулся в кабинет нотариуса, где за большим письменным столом сидел маленький старичок, который встретил посетителя приветливым взглядом. Матвея одолела такая застенчивость, что он вместо приветствия промямлил:

– Я насчет рейдеров.

– Жалобу принесли? – осведомился старичок. – Так вам в полицию надо.

Матвей пришел в себя и объяснил, кто его рекомендует, будучи почти уверен, что его пошлют к черту вместе с рекомендатором. Напрасно тревожился. Старичок спросил:

– Давно виделись с Владимиром Кирилловичем?

– Утром сегодня.

– Как он? Рука не болит? Вы ведь знаете, у него недавно полруки отняли. От самого локтя. Теперь приходится к протезу привыкать. Только все забываю, на правой протез или на левой? – старичок вопросительно уставился на посетителя.

– У него обе руки родные, – сердито сказал Матвей. – Вы с кем-то путаете.

– Ах да, – спохватился старичок. – Старость, знаете ли… Я его с Кириллом Владимировичем перепутал, это у него протез. У Владимира Кирилловича зрение слабое, без очков ничего не видит…

– И жабры у него без воды пересыхают, – подхватил Матвей. Догадался, что его проверяют.

– Не гневайтесь, – сказал старичок. – Сами понимаете, разные приходят. Так что у вас за беда?

Матвей рассказал.

– Постараемся помочь, – пообещал старичок.

Однако выполнять обещание не спешил. День прошел, два, три, неделя, другая, а Чурбанов по-прежнему жировал, похаживал по торговому залу, высказывал строгие замечания кассирам и продавцам.

Настал все-таки день, когда подкатили к «Чурочке» большие черные машины, из которых вышли мужчины в черных костюмах при галстуках и с папками в руках, вошли в магазин. Что там происходило, никому не ведомо, потому что покупателей и рядовых работников выпроводили на улицу, а на дверях вывесили табличку «Закрыто на переучет». Вскоре из магазина вышел и побрел невесть куда Чурбанов, по виду которого толпившиеся у «Чурочки» сельчане поняли, что владелец он бывший. Народ безмолвствовал.

Переучет произвели мгновенно. На следующее утро персонал «Чурочки» явился, как обычно, на работу. Охранник Серега с распухшей губой и синяком под глазом впустил всех в магазин и велел не расходиться по рабочим местам, а собраться возле касс.

Вышла к ним незнакомая дама, похожая на депутата Государственной думы: средних лет, в теле, с высокой прической и властным взглядом. Представилась Кларой Филимоновной и сообщила, что новые владельцы супермаркета назначили ее директором магазина, который отныне будет называться «Респект». В остальном все останется по-прежнему. Работу никто не потеряет.

Через час «Респект» открылся. Хлынувшие в него покупатели придирчиво обследовали все отделы в поисках катастрофических изменений, с облегчением убедились, что смена хозяина пока не повлияла ни на ассортимент, ни на цены.

Наведался в «Респект»