Осторожно! Биологическое оружие! - Канатжан (Кен) Алибеков (Алибек)

В отчетах того периода, хранящихся в Министерстве обороны, упоминается о нескольких десятках случаев заболевания мелиоидозом. В тех документах, которые попали мне в руки, конкретно не указано, были ли случаи заболевания людей мелиоидозом. Странным мне показался способ систематизации документов: описания девятнадцати случаев лежали в одной папке, одиннадцать — в другой и двенадцать — в третьей. Это было нетипично для отчетов об испытаниях над животными. К тому же симптомы, описанные в них, определенно указывали на то, что речь может идти только о людях. На Западе много раз обвиняли Советский Союз в проведении экспериментов с биологическим оружием на живых людях, но сам я никогда не видел документов, которые бы это подтверждали.

Проводимые эксперименты порой становились последними для самих же ученых. Например, в самом конце доклада об экспериментах с чумой, проводившихся в конце 30-х годов, сделана лаконичная приписка: «Данный эксперимент не закончен вследствие смерти исследователя». В другом, поступившем примерно тогда же, отмечалось, что во время испытаний рецептуры сапа случайно заразились двадцать рабочих. В докладах, естественно, не упоминается ни о том, умерли ли те несчастные рабочие, ни где именно проводились испытания. Однако в те годы, когда еще не было антибиотиков, смертность от подобных заболеваний была чрезвычайно высокой.

Работы с биологическими веществами продолжались. Лаборатории в Ленинграде и на Соловецких островах представляли такую огромную ценность, что, когда в 1941 году началась война, немедленно был отдан приказ об их перемещении в глубокий тыл.

Лабораторное оборудование, колбы с ферментами, стеклянные ампулы и пробирки со всем содержимым погрузили в поезд и отправили в Горький. В тот день, когда состав прибыл в город, немцы в первый и последний раз за время войны бомбили Горький. Охваченное паникой, наше командование приказало, чтобы поезд следовал дальше.

Так поезд оказался в Кирове. Начальник этой операции, пользуясь своими полномочиями, приказал как можно быстрее разместить перевезенное оборудование в госпитале для тяжелораненых, который находился в самом центре города, на Октябрьском проспекте. Куда были отправлены лежавшие там раненые, неизвестно. Через несколько недель заработала вновь созданная производственная линия. И ее важность в дни войны была вскоре доказана. Подполковник, рассказывавший мне о промышленном производстве бактерий туляремии в Кирове, высказал также предположение, что в 1943 году, когда немцы отступали из Крыма, произошла вспышка лихорадки Ку среди немецких солдат и что это была попытка командования применить против врага новый вид созданного в лабораториях биологического оружия. Мне так и не удалось узнать что-либо еще об этом случае, одно могу сказать точно: до того времени о лихорадке Ку в Росси никто не слышал.

В Киров помимо вышеуказанных лабораторий были переправлены несколько военных заводов по производству снарядов и деталей для самолетов. Город был переполнен беженцами. А ученые между тем переживали, что, лишившись Соловецких островов, не могут проводить испытания. Для испытательного полигона нужно было искать другое место. Оно должно было быть безлюдным и находиться на безопасном расстоянии, чтобы исключить возможность заражения гражданского населения. Поиски в конце концов привели на остров в Аральском море.

Вскоре исследования принимают неожиданный поворот. В сентябре 1945 года советские войска при освобождении Маньчжурии захватили японские военные лаборатории «отряда 731», или отряда Управления по водоснабжению и профилактике частей Квантунской армии, где японцы работали над созданием биологического оружия. Это подтверждали и документы, находившиеся на заводе, и свидетельские показания пленных японцев. Руководил комбинатом генерал-лейтенант Широ Исия. Под его началом проводились эксперименты с сибирской язвой, холерой, дизентерией и чумой на пленных из США, Великобритании и других стран. Кроме этого, над Маньчжурией японцы с самолетов разбрасывали контейнеры с блохами, зараженными чумой и другими патогенами. Это привело к гибели большого числа людей в сельских районах Китая.

Документацию, захваченную у японцев, отправили в Москву для более тщательного изучения. В ней содержались чертежи комплексов заводов по производству биологического оружия, которые были и больше, и совершеннее тех, что имелись в то время в нашей стране. В Свердловске в 1946 году по приказу Сталина был построен новый военный научно-исследовательский комплекс. При его создании советские инженеры и конструкторы активно использовали чертежи и знания японцев.

В 1953 году Хрущев поручил возглавить работу с биологическим оружием 15-му Управлению. На протяжении более двадцати лет Управлением руководил генерал-полковник Ефим Смирнов. Он свято верил, что биологическое оружие — это оружие будущего. Когда в 1956 году министр обороны маршал Георгий Жуков заявил, что Москва в следующей войне уже будет иметь не только химическое, но и биологическое оружие, это вызвало на Западе большой резонанс.

При Министерстве сельского хозяйства было создано целое управление, занимавшееся разработкой оружия поражающего скот и уничтожающего урожаи зерновых. Программа в министерстве имела кодовое название «Экология». В рамках этой программы ученые создали несколько разновидностей оружия: ящура и чумы крупного рогатого скота; африканской свиной лихорадки — для уничтожения свиней, пситтакоза и орнитоза — для уничтожения домашней птицы. Как и в случаях с другими видами биологического оружия, их предполагалось распылять с самолетов.

После распыления огромные районы, где процветало скотоводство, превратились бы в один громадный могильник. Даже если бы удалось заразить вирусом всего лишь нескольких животных, контагиозная[8] природа данных микроорганизмов способствовала бы тому, что вспышка эпидемии очень скоро охватила бы обширные районы.

По всей стране строились все новые и новые заводы и научные комплексы, занимающиеся биологическим оружием. И то, что многие из них располагались в крупных городах, свидетельствовало о том, что руководство страны мало заботилось о жизни и здоровье своих граждан.

В Алма-Ате (теперь Алматы), через улицу от дома, где я рос, находилось огромное здание фабрики, которое медленно разрушалось и служило лишь площадкой для игр соседским ребятишкам. От фабрики остались сваленные грудой остовы машинного оборудования, глухие туннели, которые казались еще более таинственными благодаря развешанным повсюду огромным знакам «ОСТОРОЖНО!» После уроков мы обычно перелезали через забор и, пробравшись через груды металлолома, играли в прятки между цистернами, выкрашенными по-армейски в зеленый цвет. К счастью, никому из нас не приходило в голову открыть хотя бы одну из них.