Том 18. Лорд Долиш и другие - Пэлем Вудхауз

— Никого мы не убивали.

— А чувство — поганое. У вас тоже?

— Конечно.

— Помню, я как-то читал, его растворили в ванной с…

— Стойте, а то мне будет худо!

— Да я так, к примеру.

— Не очень удачно.

— А может, отнесем ее туда, к ним? Молоко принесли, глядь — а рядом обезьяна. Можно и просто позвонить в звонок.

— Я не решусь.

— А я — пожалуйста. Могу сходить один.

— Я вас не оставлю.

— Спасибо вам большое.

— И потом, я боюсь остаться одна. Страшно — ужас! А к леди Уэзерби я бы с… этим не ходила.

— С ней.

— Неважно. Билл нахмурился.

— Я читал, как два типа сунули труп в рояль.

— Что вы только читаете!

— Люблю детективы, — признался он. — Так как насчет рояля?

— Здесь только граммофоны.

— Вот, я читал…

— Бог с ним. Давайте что-нибудь из жизни.

— Может, ее расчленить — ив погреб? Так делают с женами.

Элизабет вздрогнула.

— Нет, — сказала она.

— Ну, отнесем в лес. Жаль, что нельзя сообщить леди Уэзерби, она очень волнуется.

— Да, мысль хорошая. И мы решим две задачи. Отнесем в ту часть леса и напишем письмо.

— Замечательно! Вы правда пойдете?

— Непременно. Ну, в путь.

Билл взял обезьяну за удобный хвост.

Пикеринг с интересом слушал беседу. Долетало не все, и видно было не все. Что держал этот субъект? Мешок, сумку? Постепенно он пришел к выводу, что туда положат, как говорится, плоды грабежа. Когда подозреваемые двинулись в сторону упомянутого участка, миллионер не сомневался в их злодеяниях.

Посудите сами, субъект два раза заходил поразведать. Теперь он идет на дело с сообщником и с мешком. Сжимая револьвер, Пикеринг пошел за ними и увидел, как они вышли из ворот. Что ж, двинулся и он. Кусты щедро одарили его колючками и шипами. Что-то впилось в икру, где-то чесалось, и одна из самых низких тварей ползла по шее.

Двигался он со всей возможной осторожностью, хотя природа наделила его скорее полнотой, чем легкостью. Азарт охоты овладел им, и он стремился ступать бесшумно, словно герои Купера. Он давно не думал о нем, занятый другими делами, а тут вспомнил и решил, что в нем что-то есть. Надо было, сетовал он, внимательней читать его книги, там немало полезных советов. К примеру, у этих индейцев ничего не трещало под ногой. И как это они? У него все время трещало, куда ни ступишь. Порой ему казалось, что внизу действует пулемет.

Билл тоже двигался вперед, Элизабет — за ним. Иногда он что-то говорил ей, чтобы подбодрить. До сих пор он восхищался ее весельем и смелостью, теперь заметил трогательную робость. Это вызвало в нем новые, странные чувства.

В тот самый миг, когда он думал, как бы их выразить, современный Чингачгук наступил на такой большой сучок, что Элизабет вскрикнула.

Билл тоже услышал треск — как тут не услышать? Он не подозревал, что их преследуют, но спутница явно испугалась, и он решил ее утешить.

— Это ветка. В лесу всегда такие звуки.

— А по-моему, это человек с револьвером.

— Зачем ему за нами идти? — сурово спросил Билл.

— Смотрите! — вскричала Элизабет.

— Что такое?

— Вон за тем деревом.

— За каким?

— Ну, за этим. Высоким.

— Вот что, я сейчас пойду…

— Я одна умру. — Она всхлипнула. — Какая же я трусиха! Просто червяк.

— Ерунда. Со всяким бывает. Помню, я читал…

— Не надо!

Сердце у него забилось с непривычной быстротой. Ему хотелось одного — как можно быстрей ее утешить. Там, где они стояли было темно. Он едва различал миниатюрную фигурку. Вдруг ему пришла в голову прекрасная мысль.

— Возьмите меня за руку.

А что? Вполне резонно. Сейчас она — испуганное дитя.

Что-то маленькое и мягкое скользнуло в его руку. Царила тишина. Пикеринг не наступал на сучья. Луна едва светила сквозь деревья.

— Так лучше?

— Да, намного.

Листья не шевелились. Все было тихо, только зашуршала птица.

— Не страшно?

— Нет.

И тут что-то случилось. Собственно, это взлетел фазан, но очень шумно. Во всяком случае, Билл вдруг заметил, что обнимает Элизабет, мало того — целует. Она при этом рыдала. Кто-то что-то говорил. Да, это опять же он.

— Элизабет!

Какое имя! Музыка, а не имя. Странно, раньше он его не любил. Оно напоминало школу, поскольку он вечно забывал, при ком же это разбили Великую Армаду. А теперь ясно, что лучшего имени нет. Как еще передашь эту нежную прелесть? Поистине, что ни слог, то поэзия. Стоишь, повторяешь его, и больше ничего не надо.

— Элизабет!

— Билл, дорогой!

И это неплохо. Если хорошо произнести «Билл», есть в нем какая-то музыка. Все прочие Биллы этого не знают, потому что их имена произносят обыкновенные девушки.

А вот она… Лучшая из лучших… Неужели он — «дорогой»? А может, правда? В полном восторге он поцеловал ее одиннадцать раз.

Время остановилось. Счастье достигло зенита. Он заметил не сразу, что держит кого-то за хвост.

Дадли с трудом глядел сквозь тьму. Он ничего не понимал. Карикатурист поместил бы над его головой большой вопросительный знак. И то сказать, добыча остановилась, стоит и что-то болбочет. Индеец, какой-нибудь Чингачгук (нет, что за имена!) подполз бы поближе и все выяснил. Но миллионер знал по опыту, что при всех своих преимуществах в этом он индейцам уступает. Возьмем хотя бы вес, фунтов сорок лишних. И потом, ползанье — как гольф. Тренироваться надо смолоду.

Прислушавшись, он решил, что это — засада. Субъект подстерегает его с револьвером. Конечно, при оружии неважно, силен ты или нет, но миллионер рассуждал не очень ясно.

Что бы тут сделал индеец? Обошел бы врага. Так. Он двинулся влево и вскоре вылез на полянку. Там он понял, почему нет треска — сучки сменились мхом. Кроме того, место было знакомым. Прямо перед ним, в лунном свете, стояла студия лорда Уэзерби. В нее входили две темные фигуры.

Он отполз под кусты и задумался. Зачем грабителям идти к хозяину? Шли бы в дом, если хотят грабить, он совсем близко. Но они направились в мастерскую. Вот, прекрасно видно, сперва — он, потом — она, вроде за него держится.

Подползти поближе? Индеец бы так сделал? Вряд ли, тут нужны помощники. Но вот, они встали, вроде бы прислушались. Мужчина уже не нес мешка. Сказав что-то друг другу, они подались вправо, к лесу. Вскоре их шаги утихли. Он бросился к мешку — и понял, что у него нет спичек.

Пока он искал их или фонарик (в студии света не было), раздались шаги. Несчастный богач выхватил револьвер из кармана и прислонился спиной к стене, готовый дорого отдать жизнь.

Дверь открылась.

— Сейчас зажгу, — сказал кто-то, и Пикеринг с облегчением узнал голос хозяина, а вскоре увидел его силуэт на светлом фоне.

— Э-хм! — сказал он.

Нервный лорд вскрикнул и выскочил из студии.

— Там кто-то есть!

Послышался спокойный голос хозяйки:

— Чепуха. Кто там может быть?

— Я слышал. Он на меня зарычал. Пикеринг решил его успокоить.

— Не бойтесь, — сказал он.

— Слышишь? — спросил лорд.

— Кто это? — сказала леди за дверью.

— Я, Пикеринг.

Дверь осторожно открылась.

— Вы?

— Да. Все в порядке.

— Что именно? — рассердился лорд. — Какой порядок? Почему вы тут прячетесь и лаете на людей? Я язык прикусил. В порядке, видите ли!

Пикеринг вылез из укрытия. Лорд Уэзерби смотрел сердито, леди Уэзерби — с интересом. Была тут и Клара в красивой белой шали.

— Ой, что это! — вскричала леди. Пикеринг заметил, что держит револьвер.

— А… — сказал он и сунул его в карман.

— Лает на людей… — ворчливо заметил хозяин.

— Что вы тут делаете, Дадли? — спросила Клара.

Голос у нее был странный и напряженный. Можно было подумать, что она сердится. Взгляд оставлял желать лучшего; так не глядят на женихов. Сегодня, совсем недавно, она тоже была странновата. Читала письмо, судя по марке — из Англии, вроде бы огорчалась. Он спросил, не плохие ли новости, но она сказала: «Нет». Он не поверил; должно быть, опять что-нибудь с Перси, он такой болезненный. И тогда, и теперь какая-то она… другая. Что-то произошло…

— Да, — сказала леди, — что вы тут делаете? Мы зашли посмотреть холст, что-то неладно с глазами, а вы сидите в темноте с пушкой. Что случилось?

— Это долгая история, — сказал Пикеринг.

— Что ж, времени у нас много.

— Помните того субъекта, который глядел в окно? Он говорил, что знает Клару.

— Что вы к нему привязались?

— Я шел за ним.

— Откуда?

— От этой фермы. Они с той девицей пошли в лес. Я думал, они идут в ваш дом, но они заглянули сюда.

— Зачем?

— Вот и я хотел выяснить.

— А! — не без радости вскричал лорд. — Они пришли за картиной. Известное дело… музеи… Леонардо… Гейнсборо… — Он зажег лампу и разочарованно протянул: — Она здесь.