Воспоминания самоубийцы. Надиктовано Духом Камило Кастело Бранко - Ивона Ду Амарал Перейра

Добрая женщина согласилась, думая не только о деньгах, которые пригодились бы при ее скудных средствах, но главным образом повинуясь милосердным порывам своего сердца. Будучи последовательницей великого источника света и просвещения — Третьего Откровения, несмотря на свое скромное положение в обществе, она понимала, что принятие этого существа, входящего в земную жизнь в окружении столь мрачных сведений о прошлом и столь безотрадных перспектив в настоящем, было предначертано свыше. Она приняла его в свою скромную хижину, стараясь полюбить его как можно сильнее, раз уж он постучался в ее дверь при рождении.

У нее была также дочь, задумчивая и трудолюбивая десятилетняя девочка, которая послушно помогала матери в ежедневных тяготах. Она привязалась к братику, которого судьба забросила в их объятия, и, чтобы помочь материнским усилиям, терпеливо растила несчастного больного, посвятив этой миссии сорок лет — так, как никогда не сделала бы даже знатная дама. После смерти матери, случившейся более пятнадцати лет назад, и без обещанного вознаграждения от безответственной родной матери, она все еще была там, верная и самоотверженная, работая, чтобы ее несчастному брату как можно реже приходилось просить милостыню на улицах…

Я подошел к женщине и, в знак благодарности за все, что она делала для моего дорогого друга, положил правую руку на ее темный лоб, который в тот момент казался мне окруженным сияющим ореолом:

— Да благословит тебя Иисус, сестра, за все, что ты делаешь для бедного Марио, которого я всегда знал таким страдальцем", — прошептал я, чувствуя, как слезы боли наполняют мои бедные духовные глаза.

Рамиро де Гусман приблизился торжественно, почитая возвышенный Закон, чье великодушное великолепие сияло в этом бедном доме, способствующем искуплению, и прошептал, поразив меня до изумления:

— Возможно, ты еще не догадался, кто находится здесь, в этом темном теле, посвящая себя христианской деятельности во имя собственного духовного возрождения…

И когда я посмотрел на него вопросительно, он произнес:

— Эулина!..

Я принял неотложное решение: завтра я отправлюсь в Отдел Реинкарнации, а оттуда в Уединение, чтобы спроектировать свое будущее физическое тело, исследуя наиболее благоприятную среду для искупительного перерождения. Я проконсультировался со всеми властями Колонии, занимающимися моим случаем, и все они единодушно поддержали меня в необходимой и полезной борьбе. Я сам хотел предложить программу для моих задач по восстановлению нарушенных самоубийством законов, поскольку считаю, что обладаю достаточной ясностью мышления, чтобы взять на себя такую важную ответственность.

Я должен ослепнуть в сорок лет, но безвозвратно ослепнуть, как если бы пустые глазницы Жасинто де Орнеласа перенеслись на мое лицо после трех веков ожидания моего духа, мучительно испуганного перед нетленным образом справедливости. Я советовался, прося вдохновения и помощи, у дорогих учителей — Анибала де Силаса, Эпаминондаса де Виго, Сурии Омара и Теокрита, которые с любовью откликнулись на мою просьбу помочь согласовать общие линии программы с положениями Закона.

Однако только после поступления в Уединение отчеты будут направлены на утверждение в Храм. Эти дорогие друзья, заботившиеся обо мне, направляя меня по пути долга и вдохновляя в решающие часы как ответственные наставники во время моего пребывания в этом щедром Институте, вселили в меня большую уверенность. Они сказали мне, что медицинская помощь Госпитального Отделения будет сопровождать развитие моего будущего физического тела от эмбриона до последних мгновений агонии и отделения моего духа от тела, которое я буду влачить для возмещения времени, потерянного из-за самоубийства.

Мое освобождение от земного физического плана произойдет в шестьдесят лет, оставляя мне, таким образом, двадцать лет, чтобы смотреть только внутрь себя и выполнять плодотворную и славную работу по самовоспитанию, которая поможет контролировать проявления гордыни, все еще не угасшей во мне. Часто меня одолевают опасения нового падения, забвения обязанностей и задач, которые предстоит выполнить, погрузившись в океан новой реинкарнации — забвения, нормального для духа в процессе реабилитации. Но мои наставники предупредили меня, что я буду нести с собой прочные элементы победы, приобретенные за долгий период перевоспитания, и поэтому маловероятно, что моя воля окажется настолько испорченной, чтобы втянуть меня в большие и более серьезные проблемы.

Я попрощался со всеми друзьями и товарищами из отделений Колонии, начиная с Надзора, с Оливье де Гусманом и отцом Ансельмо. Все единодушно обещали помогать мне во время неизбежного изгнания своими молитвами к Богу. Я уже заранее тоскую по этому спокойному месту, которое так долго служило мне пристанищем и где я приобрел столько ценных разъяснений для возобновления деятельности в социальной среде, где мне предстоит испытать новые моральные ценности. Несколько дней назад в этот Интернат начался настоящий парад друзей, навещающих меня. Начальники отделений, медсестры, надзиратели, даже психиатры, психологи и инструкторы обнимают меня, поздравляя с принятым решением и предсказывая славные дни для моего духа в работе по реабилитации. Они добросердечно желают мне победы и обретения заслуг.

И за все это я чувствую благодарность, убежденный, что в новых испытаниях, ожидающих меня на берегах старого и любимого Тежу, который я так любил и с которым даже сейчас не хочу расставаться, группа светлых дружественных сущностей будет присутствовать, чтобы поддержать меня своим ободряющим вдохновением. Вчера мне устроили прощальный праздник. Большой сюрприз ждал меня во время этой встречи, где братство и красота еще раз диктовали свои непередаваемые выражения; через наши величественные приборы дальнего видения я впервые смог увидеть прекрасное Здание Храма во всей полноте его гармоничной и неописуемой природной красоты.

Таким образом, я присутствовал на собрании посвященных, слышал их возвышенные речи, вдохновленные высочайшими выражениями морали, философии, науки, прекрасного — истины, наконец, — которых я никогда не слышал. В святилище, где они собирались, там были — за августейшим столом общения с высшим — двенадцать мужей, ответственных за всю Колонию, объединенных идентичностью взглядов и идеалов для торжественного момента молитвы. А затем захватывающая панорама сектора, в который я смогу войти только после возвращения из ожидающей меня инкарнации, череда жилищ, обширные цветущие горизонты, смягченные нежными голубоватыми оттенками, которым лучи царственного светила придают золотистое мерцание… Слезы наполнили мои глаза, и, запечатлевая это чудесное видение в самых глубинах моего сознания как благотворный стимул для суровой борьбы будущего, моя душа говорила сама себе:

— Мужайся, странник! Вернись к исходной точке и перестрой свою судьбу, наполни свой характер добродетелями через воспитывающую боль. Страдай и плачь смиренно, ибо твои слезы станут благословенным источником, где утолит жажду твое жаждущее мира сознание. Пусть твои ноги кровоточат среди терний и острых камней земных искуплений, пусть твое сердце разрывается в горниле невзгод, пусть твои часы окутываются черным