Тайная история Марии Магдалины - Маргарет Джордж

— Я тоже это видел, — не дослушав, перебил Иисус — Рассказывать нет необходимости. — Он помедлил и добавил: — Мария, я приближаюсь к тому, что ты видишь в своих вещих снах. И они неполны, ибо есть еще много такого, что не открывается даже в них, даже при таком даре, как у тебя. Но я знаю это. Отец мой явил мне сокровенное. — Иисус взял ее за руки. — Но твои видения равно драгоценны для меня. Спасибо за то, что делишься ими.

— Иуда…

— Он пойдет туда, куда ему нужно, — снова перебил ее Иисус. — Ты пыталась. Ты сделала все, что могла.

«Откуда он знает? — удивилась Мария. — Подслушал, что ли?»

— Разве ты не знаешь Писания? Это было предсказано: «Даже человек мирный со мною, на которого я полагался, который ел хлеб мой, поднимет на меня пяту».[67] И еще: «Ибо не враг поносит меня, это я перенес бы; не ненавистник мой величается надо мною — от него я укрылся бы; но ты, который был для меня то что и я, друг мой и близкий мой…»[68] Тебе трудно это понять, я знаю.

— Нет, не понять, — отозвалась она. — И трудно поверить. Трудно поверить в то, что кто-то, знающий тебя…

— Знание и вера — это не одно и то же, — перебил ее Иисус. — В грядущие дни тебе придется об этом вспомнить.

Они спускались по крутой тропке в город. Воздух полнился радостным предвкушением предстоящего вечера, как будто древний праздник воскурил фимиам себе самому.

Мария бросила взгляд на Иуду, шагавшего с приклеенной улыбкой на лице, но вид его вызвал у нее такое отвращение, что ей захотелось поднять с дороги камень и запустить ему в голову. Пусть свалится со склона и покалечится так, что у него навсегда пропадет охота к прогулкам в город.

Сила собственной ненависти испугала ее. Разве Иисус не говорил о том, что врагов своих надобно любить и молиться за них? Похоже, это не всегда возможно!

Когда путники приближались к последнему участку спуска, после которого тропа шла дальше от подножия склона через долину реки Кедрон, Мария ускорила шаг, чтобы догнать Иисуса, на ходу беседовавшего с Петром и Иоанном, и, проскользнув между учениками, указала ему:

— Сад вон там, слева.

И действительно, отсюда уже были видны кроны серебристых олив, некоторые из них высоко возносились к небу, словно дубы.

— Я пойду туда и помолюсь, — сказал Иисус, взглянув на деревья.

— Ты не пойдешь в храм? — удивился Петр.

— Сегодня нет. Сегодня я не буду никого наставлять, только вас.

— Так мы все-таки увидимся сегодня?

— Да, вечером. Соберемся в том месте, о котором я говорил. — С этими словами Иисус повернулся и направился к воротам сада, никого не позвав с собой.

Расставшись с ним, ученики двинулись дальше, в город, где у каждого имелись свои дела. Они поднялись по крутому откосу долины Кедрона к Овечьим воротам, сквозь которые пастухи гнали в храм множество блеющих животных. У ворот пришлось задержаться, дожидаясь появления человека с кувшином воды, но ненадолго. Вскоре перед ними появился коренастый мужчина, неуклюже несший на голове большущий сосуд.

Петр устремился к нему.

— Ты тот самый? — выпалил он.

Человек с кувшином с удивлением повернулся к Петру.

— Ты имеешь в виду, тот самый, кто должен проводить вас в дом? — уточнил он.

— Именно! — громко прогудел Петр.

Коренастый крепыш поморщился, словно у него в ушах зазвенело, и поманил к себе Петра и Иоанна.

— Пойдемте, я вам покажу.

Они последовали за ним по извилистым, взбиравшимся вверх улочкам предместья, пока не добрались до Верхнего города, бога-того квартала, который Иоанна и Иуда знали даже слишком хорошо. Подведя их к нужному дому, человек с кувшином молча указал на дверь и отправился восвояси, поскольку сам он входить не собирался.

— Должно быть, это здесь, — сказал Петр, повернувшись к ним — Нам нужно приготовить все к празднику. Надо купить еды и принести сюда до того, как все соберутся. — Он оглядел спутников. — Надо купить барашка и поскорее, чтобы приготовить. Но я думаю, с этим затруднений не будет, Здесь есть из чего выбирать.

«Вот уж точно, — подумала Мария, — особенно если вспомнить, сколько этих баранов только что загнали в город через ворота».

— Пойдем на Верхний рынок, — предложил Иуда. — Там самый богатый выбор пасхальной снеди.

— Нет, — возразила Мария, — сначала нужно купить барашка. Это самое главное. — Она оглядела спутников. — Сами понимаете, без барашка пасхального стола не бывает. А ведь мало его найти, его надо зарезать по всем правилам, а потом приготовить.

— Не осмотреть ли нам сначала место, где мы будем праздновать? — предложил Иуда.

— Нет! — отрезала Мария. — Менять место мы уже все равно не будем, а значит, не стоит терять попусту время. У нас его и так немного.

Никаких предложений Иуды она выслушивать не желала.

Храм бурлил от переполнявших его толп. Хорошо, что Иисус не пошел сегодня проповедовать: в такой сумасшедшей толчее никакую проповедь все равно не услышат. Запоздавшие теснились возле продавцов пасхальных ягнят, остальные валом валили к алтарям и жертвенникам. Царила полнейшая неразбериха.

Ученики протолкались к овечьим рядам, туда, где блеяли и брыкались животные. Ничто уже не напоминало об изгнании торгашей Иисусом: купля-продажа шла с прежней бойкостью, люди окружали столики менял.

«Сколь тщетны оказались усилия Иисуса, — подумала Мария, ощущая тяжкий гнет печали, — как мало нуждаются в них люди».

Как правило, выбор ягненка был делом долгим, требующим времени, но в нынешней суматохе им не оставалось ничего другого, кроме как ткнуть пальцем в показавшееся более-менее подходящим животное и выкрикнуть, пока их не оттеснили:

— Этот! Берем!

— Очень хорошо! — воскликнул торговец, — А как насчет приготовления? Я работаю на пару с хозяином кошерной кухни, он хороший мастер. — Он указал на ухмылявшегося парня, который стоял рядом.

В конце концов сговорились на том, что приготовят барашка на кухне, с соблюдением всех правил согласно Закону Моисееву, но зарежут его на храмовой земле Филипп с Матфеем, чтобы не нанимать резника.

Когда Иуда, казначей их братства, достал кошелек, чтобы расплатиться, Мария едва не вырвала его из рук изменника и не швырнула на землю, но вовремя сдержалась. В конце концов, деньги были общие, поступившие от многих, в том числе от нее самой, и ничем не оскверненные.

Иуда по одной отсчитал монеты, после чего сказал:

— Пойду позабочусь о других вещах. Еду на рынке вы и без меня купите.

Он улыбнулся и поклонился.

«И почему никто не спросит у него, что это за „другие вещи“? — подумала Мария — Впрочем, разве кто-то станет задавать такие вопросы человеку, которому доверяет?»

— Иди, конечно, — добродушно промолвил ничего не подозревавший Нафанаил.

— Нафанаил, — обратилась к нему Мария, — Иуда… Иуда… — Она совсем уже собралась рассказать им все, вопреки данному Иисусу обещанию. Однако сообразила, что, стань правда достоянием Петра, Симона или Иакова Большого, поднимется такой шум, что Иуда будет предупрежден и сможет своевременно изменить свои планы. — Иди с ним, — потребовала она. — Посмотри, куда он идет.

Нафанаил оглянулся.

— Поздно, он уже пропал из виду. Мы его не догоним. А с чего ты взяла, будто мне нужно пойти с ним?

Мария не ответила, слова застряли у нее в горле.

На верхнем рынке перед ними открылось целое поле, уставленное корзинами, до краев заполненными всякого рода соблазнительной провизией. Но и купить им предстояло немало: горькие травы, хрен, ячменную и пшеничную муку для пресного хлеба, я6локи, миндаль, финики и изюм для харосета, яйца, оливки, уксус, и, разумеется, вино, лучшее, какое смогут найти. А также горчицу, мед и виноград для соуса к ягненку. Каждый продавец зазывал к себе, каждый уверял, что у него лучшая мука из пшеницы с полей Заноаха, смоквы из Галилеи, вино с виноградников Цереды, финики из Иерихона и латук, выращенный в пригородах Иерусалима.

Мария вовсе не хотела распоряжаться покупками, потому что не могла думать ни о чем другом, кроме того, как расстроить планы Иуды. Но о какой бы мелочи ни зашла речь, все почему-то ожидающе смотрели на нее.

— Дорогая Мария, — обратилась она наконец к матери Иисуса. — у тебя большой опыт. Тебе довелось готовить много пасхальных обедов. Уверена, что никто лучше тебя не выберет горькие травы и все, что нужно для харосета.

Мать Иисуса кивнула и согласилась, хотя Мария, конечно, испытывала неловкость оттого, что фактически спихивала на нее все заботы.

— Ну а остальные… думаю, каждый из вас возьмет что-то на себя. Иоанна, ты купишь муку для пресного хлеба, а ты, Сусанна, подберешь все, что нужно для подливки к ягненку. — Мария терпеть не могла отдавать распоряжения, но должен же был кто-то взять это на себя, чтобы дело двигалось. — Мужчины, а вы сами разберитесь, кто из вас какую еду купит. Речь идет не о ритуальной пище, так что можете положиться на свой вкус. Ну а я… я беру на себя покупку яиц, — заявила она, умышленно оставляя себе весьма скромную задачу.