Сиротка. Слезы счастья - Дюпюи Мари-Бернадетт

– Я молю Господа утром и вечером о том, чтобы роды прошли благополучно, – вздохнула Андреа, слегка выпучивая глаза за толстенными стеклами своих очков. – Она будет рожать в мае.

– Не переживайте, все пройдет хорошо! – уверенным голосом заявила Киона.

– Если так говорит маленькая колдунья, то я этому верю, – рассмеялся Жозеф, почувствовав в глубине души облегчение. – А что привело вас сюда, девушки?

– Я недавно получила водительские права, – сообщила Эрмин. – Чтобы как-то отметить это событие, я взяла машину у своего папы, и мы решили совершить прогулку в Валь-Жальбер – мой дорогой поселок призраков.

Жозеф, бывший рабочий, вдруг помрачнел и покачал головой.

– Не надо так шутить, Мимин! Сюда приезжали прошлым летом какие-то люди из различных канадских городов и даже из Соединенных Штатов – приезжали для того, чтобы побродить по улицам поселка. Какие-то юные кретины взломали двери бывшего универсального магазина, потому что эта безмозглая Иветта Лапуант рассказала им, что туда наведываются призраки. Они хотели провести там ночь. Могу вам сказать, что они очень быстро дали оттуда деру. Муки небесные, у меня и моей бедной супруги в соседях призраки!

Она слегка запнулся на слове «призраки», и это вызвало улыбку у Кионы.

– Взгляни-ка на нашу колдунью, Андреа! Ее рассмешило то, о чем я рассказал. Ты что, не боишься призраков, Киона?

– Нет, пока еще не боюсь, – ответила загадочным тоном эта странная девушка. – Но сегодня, мне кажется, меня ждет встреча с призраками, причем их будет немало.

Глава 17

Две сестры, держащиеся за руки

Валь-Жальбер, суббота, 9 сентября 1950 года, тот же день

Эрмин отправилась вместе с Кионой в бывший универсальный магазин. Киона настояла на том, чтобы наведаться в это здание, в котором четыре года назад с ней происходило нечто весьма необычное. Внутри здания царил полумрак, пахло пылью, старой древесиной и ржавчиной. Сестры, взявшись за руки, медленно пошли по первому этажу.

– Я так часто приходила сюда! Когда послушница отправляла меня купить сахара или муки, я шла очень медленно, предвкушая тот момент, в который я зайду в магазин. Даже когда было очень холодно, я все равно неторопливо разглядывала витрину и наблюдала через нее за покупателями, находящимися внутри магазина. Затем я входила и начинала рассматривать блестящую кухонную утварь, полки с бакалейными товарами, весы, деревянные ящики с фасолью, горохом и рисом. Но самым приятным было слушать треньканье колокольчика, висящего у входной двери.

Эрмин замолчала и провела пальцем по большому прилавку. Палец оставлял темный след на сероватом слое пыли, накопившейся за несколько лет.

– А я видела здесь сцены из прошлого так, как будто я смотрю кинофильм, – сказала Киона взволнованным голосом. – Я видела женщин в длинных платьях, которые держали в руках корзинки и о чем-то разговаривали.

– Ты очень хорошо описала их в своем подарке мне. Меня потрясла уже одна только мысль о том, что ты видела соседку Бетти, невыносимую Анетт, и Селин Тибо, мать Пьера. Бедняжка, если бы она только знала, что ее сын в конце концов угодит в тюрьму! Когда я думаю о том, что впервые в жизни я поцеловалась именно с ним… Он в те времена был неплохим парнем, да и симпатичным тоже… Ну так что, ты замечаешь здесь что-нибудь странное?

– Пропащие души находятся на втором этаже, в двадцати номерах гостиницы… Здесь также были два ресторанных зала и курительная комната. Все казалось тогда таким современным – горячая вода из кранов, электричество… Народу здесь всегда было хоть отбавляй.

– Да, – закивала Эрмин. – Когда я была еще совсем маленькой девочкой, боялась сюда даже подходить. Мне казалось, что тут слишком многолюдно и слишком шумно.

Киона, задумчиво улыбнувшись, добавила:

– Я стала свидетельницей очень волнительного эпизода: молодой рабочий с целлюлозной фабрики разговаривал с портретом своей жены Катрин. Он был очень доволен тем, что устроился на работу, и обещал прислать ей денег, чтобы она смогла к нему приехать. Его приводила в восторг мысль о том, что их первенец родится здесь, в Валь-Жальбере…

Киона внезапно замолчала и приподняла подбородок, как будто услышала какой-то шум. Эрмин, взглянув на Киону, увидела, что ее сводная сестра быстро заморгала, побледнела и затем прислонилась спиной к одной из колонн магазина.

– Он здесь, Мин. Я имею в виду этого молодого рабочего. Он – один из находящихся здесь призраков, – сказала Киона напряженным голосом. – Главное, не говори ничего. Подожди.

– Ты меня пугаешь! Давай уйдем отсюда, Киона, – взмолилась Эрмин едва слышным голосом. – Кроме того, небо покрывается тучами. Становится темно. Мне как-то не по себе.

Киона, приложив указательный палец к губам, тем самым показала Эрмин, чтобы она помолчала. Эрмин отошла к застекленной двери, ведущей в маленькую комнатку, расположенную позади главного помещения.

– Он всхлипывает, он плачет, бедняжка! Те удары, которые слышатся, – это он. Он стучит по столу в своей комнате. А теперь – звук разбиваемого стекла! Он бросил портрет своей жены на пол. Опять! Повторяются те же самые звуки. Мне нужно подняться на второй этаж, чтобы утешить его и все ему объяснить. Он повесился там, потому что его жена умерла, так и не приехав сюда, в поселок. Она умерла в результате несчастного случая. Он хочет остаться там и ждать ее.

Киона дрожала, тяжело дышала и смотрела куда-то вдаль. В тот момент, когда она хотела пройти в соседний коридор, ведущий к лестнице, Эрмин, выйдя из охватившего ее оцепенения, бросилась к ней и схватила ее поперек туловища.

– Нет, Киона! – крикнула она. – Мы уходим! Пусть эти звуки раздаются здесь хоть годами, хоть столетиями, но ты на второй этаж не пойдешь. Что ты намереваешься там обнаружить? Ты стала холодной как лед, у тебя стучат зубы. Пойдем!

– Там есть и один пожилой мужчина. Он бьет по кровати своей тростью и зовет на помощь. Он умрет от приступа. Его никто не слышит из-за громкой музыки. Мин, прошу, пусти меня, мне нужно им все объяснить. У них еще есть время для того, чтобы подняться к свету. Они – пленники своей преждевременной смерти, своего отчаяния и страха, который охватил их во время разрыва.

– Какого еще разрыва? – удивилась Эрмин.

– Разрыва между телом и душой!

Киона заплакала, и на ее лице появилось выражение сострадания. Ее сводная сестра уже было выпустила ее, но тут же спохватилась.

– Уходим отсюда, и поскорее! Ты уже сама не своя. Я отведу тебя к Фебусу и Базилю. Вспомни, мы взяли для них сухарей. Они вдвоем еще очень даже живы.

– Хорошо, пойдем, – неожиданно капитулировала Киона. – Но вообще-то бросать пропащие души – это очень жестоко.

– Мне наплевать на то, жестоко это или нет. На кого мне не наплевать – так это на тебя, моя дорогая, – резким тоном ответила Эрмин.

Вернувшись на улицу Сен-Жорж, она почувствовала облегчение. Где-то вдалеке грохотал гром, а цвет неба приобретал металлический оттенок. Огромный водопад, поток воды в котором был усилен недавними дождями, казалось, что-то отвечал раскатам грома своим глухим и монотонным голосом.

– В машину! – воскликнула Эрмин. – Садись в машину, и поехали отсюда.

Как только «линкольн» отъехал на пару сотен метров, Киона сразу же почувствовала себя лучше. Она слегка откинула свою красивую голову с золотистой шевелюрой.

– Больше я в этот бывший универсальный магазин никогда заходить не буду, – заявила она. – Мин, а ты и в самом деле ничего не слышала? Вообще ничего?

– Поверь мне, я была не меньше ошарашена царившей там тишиной и – прежде всего – тем состоянием транса, в которое ты впала.

– Да уж, а четыре года назад я вообще упала в обморок. У меня, наверное, не хватает душевных сил. Или же нервы у меня для таких встреч слабоваты. Такого рода недомогания очень утомляют.

– Как бы там ни было, к Эстер мы уже заглядывать не будем. Папа прав – тысячу раз прав! – в том, что нам следует держать тебя подальше от всего, что связано с потусторонним миром.