Змей на лезвии - Елизавета Алексеевна Дворецкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сванхейд замолчала и закрыла глаза. Малфа ощутила облегчение – ее мучила эта разговорчивость Сванхейд, подрывавшая силы старой женщины.
– Отдохни, госпожа, – попросила она. – Может, уснешь? Дать тебе отвар?
Но оказалось, что Сванхейд вовсе не собиралась засыпать.
– Погоди, я вспомню! – Она, кажется, не слышала слов Малфы. – Я твердо заучила этот стих и всех сыновей научила ему, когда они подросли. Я же помню его. Хререк резал волны… Нет, вот как было:
Хререк резал волком
Волн долины Кольги.
Верных воев вел он
В гибель платья Скёгуль.
Вражью рать язвил он
Жалом лун ладейных,
Воям выдал щедро
Льда тюленьих долов[64].
– Альвхильд не знала, кто был этот Хререк и в родстве он с Олавом или нет. Говорили, что он первым из конунгов занял Альдейгью, когда там и занимать-то еще было нечего, так, несколько дворов переселенцев с Готланда… Может, он и сам был оттуда… Но и про других говорили, что они первыми правили в Альдейгье…
Хвалебную песнь, творение неведомого и давно покойного скальда, Сванхейд произнесла на родном ей северном языке и дальше перешла на него.
– Госпожа, отдохни! – Малфа сжала ее руку. – К чему так много говорить, ты утомишься.
– Я хочу, чтобы ты запомнила эту песнь… И Колоску расскажи, ему тоже нужно знать. Придет время – и все здесь будет принадлежать ему, потом его детям… пусть они знают…
– Хорошо, хорошо! – Малфа погладила ее по руке. – Я ему расскажу. Как ты сказала – «Хререк резал волны…»
– Хререк резал волком…
Сванхейд замолчала. Малфа понадеялась, что теперь-то госпожа наконец уснет, но та снова открыла глаза.
– Малфа…
– Да, я здесь! – Малфа наклонилась к ней.
– Она еще не приехала?
– Кто? – спросила Малфа и снова подумала, что надо завтра же послать за Астрид.
– Снефрид. Пойди узнай.
– Ты ждешь ее сегодня? – растерянно переспросила Малфа.
Не хотелось отказывать, но и идти проверять, не приехала ли давно умершая женщина из далекой страны, было бы глупо.
– Жду… очень скоро… Она должна привезти мне… кое-что важное. И тогда мы с ней пойдем… пойдем к Фрейе. По ее следам. Я собирала ее следы, когда ехала сюда, и они приведут меня обратно. Но у нее – самый важный. Сквозь него можно увидеть Асгард. Без него я не найду дороги. Я собирала их… на островах. Когда волна выбрасывает кучи водорослей, в них запутываются слезы Фрейи. Или просто на песке, но те самые мелкие…
Сванхейд закрыла глаза и сглотнула, переводя дух. Малфа подумала: вид у нее такой изможденный, как будто вся усталость долгой жизни, прежде скрытая внутри благодаря самообладанию, сейчас проступила на поверхность. Думала снова предложить отвара – горшочек хранился теплым, завернутый в кусок овчины, – как вдруг Сванхейд снова заговорила:
– Когда Фрейя пришлет ее за мной, это будет означать, что я закончила свои дела. Я старалась… умножить род, и не моя вина, если от него останется только этот мальчик… Колосок. Может, это ты виновата – ты сумела притянуть к нему всю удачу… от всех… Но я довела нить до него…
– Да, да, само собой… – бормотала Малфа. – Не беспокойся.
Она взглянула на Иту, сидевшую с пряжей на большом ларе. Может, все-таки послать ее за Дедичем? Но по Волхову уже никто не поплывет, надо будет ехать через мост, а это немалый крюк… Нет, сегодня за ним уже не послать, слишком поздно. Придется, как видно, одной сидеть целую ночь – в таком состоянии она не могла оставить Сванхейд на служанок, даже если та заснет. Напрасно она не послушалась Дедича и сразу, как Сванхейд слегла, не послала к Астрид в Ладогу. Сванхейд всегда была крепкой женщиной, все привыкли, что она одолевает напасти и нездоровье, но старость подточит любую силу.
– Пойди узнай, не здесь ли она уже, – удивительно ясным голосом сказала Сванхейд. – Если нет, вели приготовить для нее постель, ужин и все прочее. Она вот-вот появится.
В голосе ее была уверенность, какая отличала Сванхейд всю жизнь; возвращенная этой уверенностью в былые благополучные времена, Малфа встала и вышла в гридницу.
К ней обернулись десятки лиц: челядь, хирдманы, жители Хольмгарда, зашедшие за новостями. Малфа опомнилась. Сделал знак – дескать, все в порядке, – и пошла через гридницу, сама не зная куда. Можно прикинуться, будто госпожа дала ей какое-то поручение в поварню или насчет скота. Не выдавать же людям, что та заговаривается… Но что же это значит? У нее слишком сильный жар! Может, еще сделать какой-нибудь отвар? Пожалуй, липовый лист, кора ивы… Малфа, хоть и была молода, кое-чему обучилась, пока жила в лесу у Буры-бабы. Вот бы кого сюда сейчас – Бура-баба старше всех на свете и может заговаривать кого угодно. Но только она почти не выходит из своей чащи, не показывает живым людям своего лица и уж верно не поедет в чужие земли…
Повседневная шуба на веверицах, в которой Малфа занималась хозяйством, лежала на скамье. Завернувшись в нее, Малфа вышла. Снова падал снег – с утра он успел прекратиться, а теперь начался опять. В поварне еще горели огни