Я покорю Манхэттен - Джудит Крэнц

– Зачем понадобилось давать Каттеру бой? Ведь если все пойдет, как он задумал, единственное, что грозит лично тебе, это что ты станешь еще богаче, чем сегодня. – В голосе Пэвки звучало предупреждение: да, Мэкси, ты. выросла, но до Каттера тебе еще расти и расти. Особенно при его нынешнем влиянии на Лили. – Я знаю, ты его не выносишь, но это еще не причина, чтобы бросаться в бой.

– Поверь, никакой вендетты нет и в помине. Все, что я делаю, Пэвка, я делаю ради своего отца, – просто ответила Мэксн. – Я поступаю так, потому что любила его больше всех на свете, а это единственный способ, каким я могу показать, как много он для меня значил – и значит.

– Что ж, в таком случае я также сделаю все, что в моих силах. Ради моего дорогого друга, твоего отца.

Мэкси позвонила своим финансистам прямо из офиса Пэвки и договорила о встрече с Лестером Мейполом из банка «Мейпол энд Мейпол», который был ее личным консультантом еще с тех пор, как она получила юридическое право пользоваться положенными на ее имя деньгами. По пути Мэкси на сей раз думала о деньгах. Обычно об этом предмете она размышляла крайне редко. Деньги были для нее столь же естественны, как дыхание или осязание. Мать говорила сейчас о ста миллионах долларов, ио Мэкси, честно говоря, не видела, зачем ей нужны эти бешеные деньги, которые и представить-то себе трудно: ведь она и без того имеет все, что хочет. Новые миллионы только создадут новые проблемы. Сейчас она богата, но не замечает этого, как не замечаешь, что у тебя десять пальцев на руках и столько же на ногах. А эти сто миллионов – все равно что вторая голова на плечах: что с нею делать?

В сущности, она родилась уже богатой, размышляла Мэкси, пока ее голубой лимузин, подобно змее, ввинчивался в плотный поток машин, росла богатой, и когда вынуждена была погрузиться в бедность, вернее, делать вид, что погружается, живя с Рокко, ей это пришлось явно не по душе, так что она просто приняла соответствующие меры, чтобы перестать быть бедной. Все равно что сбросить неудобные новые башмаки, которые по необходимости служили тебе во время пешеходной прогулки: Мэкси точно так же сбросила с себя давящие оковы бедности, вернувшись в привычную обстановку богатства, которая с радостью приняла беглянку. Конечно, ее отлучка и пребывание в роли сперва юной жены, а затем и матери не могли не сказаться на ее поведении: она до конца так и не погрузилась в мир интересов богатой молодой женщины, глупых дебютанток и хищных искателей богатых невест; ей оставался чуждым и вариант идеального замужества, с последующей покупкой загородного дома, собак и лошадей. Ее положение, как она считала, скорее подпадало под категорию «взбалмошной богатой наследницы», как это именовалось в ночных фильмах по ТВ.

Хотя «Би-Би» и научил ее экономии, опыт этот никак не сказался на ее собственном транжирстве. Безликие клерки в банке Лестера Мейпола по-прежнему оплачивали ее счета, и, поскольку никаких возражений от них не поступало, она продолжала считать, что денег у нее достаточно, чтобы и впредь поддерживать тот уровень жизни, к которому она привыкла: оплачивать роскошное жилье, путешествия, прислугу, готовившую, гладившую белье и убиравшую квартиру; шофера, всегда находившего в ее распоряжении, гараж, бесконечные приемы, заказы в цветочном магазине – дважды в неделю доставленные на дом цветы заменяли старые в каждой из комнат; гардероб, обновлявшийся каждый сезон, пока не сошла мода, чтобы потом забыть о нем, и, наконец, горы драгоценностей, на которые с началом выхода «Би-Би» у нее, правда, совсем не оставалось времени. Да еще Анжелика. Конечно, Рокко оплачивал половину стоимости ее туалетов и обучения в частных школах, потому что сам на этом настоял, так что содержание Анжелики обходилось ей недорого: где-то посредине между расходами на еду и цветы. При этом дочь была для нее более необходима, чем первая, и более прекрасна, чем вторые. А ее коллекции, напомнила себе Мэкси? Антиквариат, шкатулки, старинное серебро… Часть этих вещей пришлось даже отдать на хранение – в «Трамп-Тауэр», куда она переехала из района Восточных Шестидесятых улиц, для них попросту не оказалось места.

Интересно, продолжала она свои раздумья, что делают с той частью денег, которую она при всем своем желании не могла потратить на себя? Вкладывают в акции или облигации? Играют на бирже или предпочитают не рисковать и скупают ценные бумаги, действуя наверняка? Она совершенно ничего не смыслила в такого рода делах, и заниматься ими ей не было необходимости. Для этого был «Мейпол», которому она платила. Как бы то ни было, но денег у нее должна быть целая куча. А человек, у которого столько денег, всегда может достать их еще больше, это известно каждому.

Лестер Мейпол посмотрел на Мэкси, как будто это был гибрид русалки и грифона – мифическое создание, неожиданно представшее перед ним во плоти и к тому же обрушившее на него град вопросов. Вопросов, вообще-то совершенно логичных, если бы не одно обстоятельство: Мэксим Эмбервилл всегда тратила сполна все свои деньги – как те, что были в свое время положены отцом на ее имя, так и те, что полагались ей в качестве дивидендов от ее доли в «Эмбервилл пабликейшнс». Да, она не выходила за пределы того, что ей причиталось, но не более того. Между тем она почему-то считала, что у нее оставались какие-то излишки, хотя на ежемесячно присылаемых ей счетах ясно значилось, что дебет и кредит сходятся.

– Почему же вы меня не предупредили, мистер Мейпол? – протестующе заявила Мэкси, все еще не веря своему банкиру, но уже начиная сердиться.

– Мы всего лишь считаем ваши деньги, а не бережем их, мисс Эмбервилл, – ответил Лестер. – Получаем переводы, оплачиваем счета. Нам и в голову не приходило, что вы не знаете о том, что сумма ваших расходов полностью совпадает с доходами. Наше дело следить, чтобы первые не превышали вторые – вот и все. Вы никогда не выражали интереса к вопросам инвестиций ваших капиталов, иначе мы бы вам сказали, что вкладывать вам попросту нечего. Имеющиеся у вас предметы искусства, квартира, драгоценности – это, безусловно, ваши активы. Но что касается всех остальных средств… – И он выразительно помахал рукой.

– Я их пустила по ветру?

– О, не будьте к себе чересчур строги. Ведь реставрация замка Киркгордона действительно обошлась вам почти в три миллиона долларов…

– Лэдди Киркгордон продал буквально все, кроме кровати, чтобы выплатить налог на наследство… и самое меньшее, что я могла для него сделать… в замке не было даже центрального отопления, вообще никакого не было, – попыталась объяснить Мэкси, живо вспоминая холодные годы в замке своего титулованного мужа.