Когда зацветут тюльпаны - Юрий Владимирович Пермяков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Алексей Константинович, — наклонившись к самому уху Алексея, горячо зашептал он, — это же черт знает что такое!.. Можно, я трахну пару слов?
Алексей засмеялся и ладонями закрыл лицо.
— Давай… действуй, — сквозь смех ответил он и подумал: «Невозможный человек, Климов… Кипяток, да и только…»
Климов с грохотом отодвинул от стола тяжелый табурет, поднялся и глухо забубнил:
— Не поймешь вас… то вы орете, хоть святых выноси, то как в рот воды набрали… — И повысив голос, спросил: — Кто хочет высказаться?.. Никто?.. Тогда я скажу от себя, от своей вахты. Против нет голосов?
С разных концов комнаты несколько человек ответило:
— Что ты, Климов? Давай, слушаем!
— Говори, Иваныч!
Подбодренный этими возгласами, Климов заговорил неторопливо, рассудительно:
— Перед собранием мы, то есть вахта наша, поговорили промеж собой… Правильно сказал мастер — в степи тюльпаны расцветут… бабам венки плести, когда мы скважину проковыряем, ежели будем тянуть по намеченному графику… Об этом и мы разговор вели. Думали, как на весах взвешивали: можно ли прокрутить скважину с ускорением? Мы положили на весы все «за» и «против» и пришли к выводу: можно!
— Ого, Климов, — перебил кто-то тоненьким ехидным тенорком, — загибаешь!
— «Загибаю»? — Климов даже на стол навалился, рванувшись вперед. — Это я «загибаю»? Нет, братцы, это не загиб, а расчет… Поняли? Расчет — вот что это такое. Мы не одну бумажку исчертили, когда подсчитывали, как и что. Всю ночь не спали, целую академию развели — Перепелкин вон два химических карандаша исслюнявил, еле язык отмыл…
— Это к делу не относится, — опять перебил Климова тот же ехидный тенорок. — Давай конкретней!
— Пожалуйста! — чему-то обрадовавшись, воскликнул Климов. — Мы решили перейти на форсированный режим бурения. Что для этого нужно? Перво-наперво сократить время на спуско-подъемные операции, на смену долотьев. Это нам обеспечит Колька Перепелкин — вы знаете, какой он верховой, любого за пояс заткнет. Верно я толкую, Перепелкин?
— Правильно! — отозвался Колька. — Пора нам за дело браться, производительно использовать каждую минуту времени… А то волыним еще много.
— Слышали? То-то! — с торжеством посмотрел на притихших буровиков Климов, и напористо продолжал: — Но это не все, нет, не все! Что нужно еще? Экономить долотья, следить за параметрами промывочной жидкости, за насосами, дизелями, чтоб, значит, увеличить проходку в полтора — два раза… Такое наше мнение… А сейчас я от имени своих товарищей вызываю на соревнование бурильщиков Альмухаметова и Никуленко. Утром мы приступим к бурению направления скважины. Решили сократить время на его проходке вдвое. Так что вахта Никуленко пусть готовится к спуску колонны.
И здесь заговорили все сразу. Слова Климова звучали вызовом, на который нельзя было не ответить — гордость не позволяла.
— Ага, заговорили, голубчики, — потирая от удовольствия руки, сказал Климов. — Вот дают, вот дают… — И крикнул: — Тише, товарищи! Порядок соблюдать нужно!..
Но его никто не слушал. Со всех сторон раздавались возбужденные голоса. Многие, позабыв, где они находятся, закурили огромные, наспех сделанные цигарки, и дым сизыми клубами повалил к потолку. Ничего нельзя было разобрать. Сквозь эту сумятицу голосов пробился голос Перепелкина:
— Дядя Ваня! Дядя Ваня, прошу слова! Да слышь, что ль!..
Климов закивал головой. Перепелкин пробрался к столу. Взъерошенный, с поблескивающими глазами и раскрасневшимся лицом, он сразу же заговорил тонким мальчишеским голосом, покрывавшим все остальные голоса:
— Правильно сказал дядя Ваня! Поддерживаю целиком и полностью. Я сделаю все, что от меня зависит, чтобы выполнить обязательство. Смирнов, Сашка, где ты? Вызываю тебя на соревнование! Точка!..
Перепелкин отошел от стола так же быстро, как и появился. И хотя в помещении было шумно, верховые рабочие из вахт Никуленко и Альмухаметова слышали, что он сказал, и почесывали в затылках. С Перепелкиным нелегко тягаться. От него отстают самые опытные, самые ловкие верховые. Было о чем поразмыслить.
А у стола уже стоял и с трудом говорил татарин Ибрагим Альмухаметов. Коверкая русскую речь, он усиленно размахивал тонкими жилистыми руками, как бы помогая этим понять то, что он говорил.
— Я все слышал, я все понял. Я хочу сказать — хорошо работать надо, со смекалкой работать надо. Я не хочу ждать тюльпаны в степи. Дома ребятишки, баба ждать будет, скучать будет. Однако торопиться надо… Э-э-э… Хорошо сказал друг Иван. Я согласный с ним. Две нормы — хорошо! Я принимаю вызов. Ай, шайтан, дай пять! — И татарин под общий гул одобрения со всего размаху шлепнул своей сухой ладонью по ладони Климова…
4
Пожелав Вачнадзе и Гурьеву спокойной ночи, Алексей вышел. В длинном коридоре барака горели яркие электрические лампочки — электролинию протянули от станции буровой. Тепло, уютно, пахнет свежей краской, сосновыми досками.
Было уже поздно, хотелось спать. «Нет, надо посмотреть, как устроились ребята», — подумал Алексей и подошел к одной из дверей. На ней хлебным мякишем наклеен лист бумаги: «Осторожно!!! Батыры Альмухаметова!!!» Алексей покачал головой, улыбнулся, постучал. Открыл Саша Смирнов.
— Спите? — спросил Алексей.
— Ребята спят, — хмуро ответил Саша и прошел к своей кровати. Алексей последовал за ним, придвинул табурет.
— Ну, как устроились?
Саша промолчал, натянул одеяло до подбородка. Алексей осмотрелся. Вдоль стен — пять коек, посередине комнаты — стол, самодельные табуреты, у коек — тумбочки. У стены — веник.
— Хорошо, — удовлетворенно произнес Алексей и спросил: — Довольны?
Саша буркнул:
— Клюев ворчал — скатерти на стол нет…
— Можно бумагу расстелить, газеты…
— Бумаги тоже нет.
— Найдем… А ты почему не спишь? Чего такой сердитый?
Саша отвернулся к стене, не ответил.
— Не хочешь сказать, Сашок? Не думал, что ты такой скрытный…
— Ничего я не скрываю, — не поворачивая головы, проговорил глухо Саша. — Беспокоюсь я…
— О чем же?
После продолжительного молчания последовал ответ:
— О жене… О Люсе…
— А что случилось? — с тревогой спросил Алексей. — Что-нибудь серьезное? Может, тебе наша помощь нужна?
Саша повернул голову. Глаза его просветлели.
— Я и не знаю, как сказать… Люда на днях должна лечь в родильный дом… Рожать будет…
— Вот оно что! — Алексей прикрыл ладонью улыбку, почесал нос. — И чего же ты беспокоишься?
Саша приподнялся:
— Как это чего? Уезжал, а жена плачет, твердит: «Боюсь, умру, не уезжай!..» А вдруг и вправду случится что, а? Ведь у нас он первый будет… ребенок-то…
Саша замолчал, выжидающе смотрел на мастера, будто именно он должен что-то знать убедительное.
— Право, не знаю, что и ответить тебе, Сашок… Сам я не женат, детей у меня нет… Но ведь многие женщины рожают — и ничего, обходится…
— Так бывают же случаи…
— Исключительные.
