Арена, Кукольный театр и Добро пожаловать в сумасшедший дом! - Фредрик Браун

У них отсутствовали не только имена и язык. Фактически, у них не было ни своих тел, ни своего разума. С точки зрения землян, их можно назвать паразитическими сущностями. Мне это трудно объяснить… они, понимаете, могут существовать, только прицепившись к чьему-либо телу и пользуясь чьим-то разумом, чтобы мыслить. Ганимедские туземцы называли эти сущности «богами серьги». И как обычная серьга будет тупо лежать, пока ее не прицепят к чьему-нибудь уху, так и эти сущности. Можно сказать, они впадают в спячку, но это опять-таки приблизительное объяснение.

У Чарли с Блейком, что называется, шары на лоб полезли.

— Это что ж получается, Хенк, — сказал Чарли, — когда такая… сущность к кому-нибудь прицепляется, она расцветает пышным цветом, так? Подчиняет себе этого человека… или туземца, управляет его поступками и мыслями, но не смешивается с ним? Я правильно понял? А что происходит с тем, к кому она прицепилась?

— Внешне — ничего, — ответил я, — но что человек, что ганимедский туземец становятся управляемыми. У них сохраняется и память, они по-прежнему понимают, кто они, однако из кресла пилота их вышибли. Человек становится вроде робота. Причем этим «богам серьги» все равно: жив хозяин тела или нет. Главное, чтобы тело годилось для их собственных целей. Думаете, Хейнс послушно дал всунуть себе в ухо серьгу? Нет, конечно. Им пришлось его убить. Если хотите, он стал живым мертвецом. Стоило вытащить у него серьгу, и он тут же превратился бы в бесчувственный труп. И лежал бы так, пока ее не прицепили снова.

Теперь вам понятно, что случилось с туземцем, которому оттяпали ноги? Управлявшая им сущность сразу сообразила, что увечное тело ей ни к чему. Поэтому она отдала себя другому туземцу. Тот подыщет новое тело, и она туда переселится.

Так вот, я сидел под дулом бластера и слушал их рассказы. Они не сказали мне, откуда они родом. Мол, не из вашей Солнечной системы, и все. И про то, как попали на Ганимед, — тоже ни звука. Разумеется, не сами прилетели. Я уже говорил, что самостоятельного существования у них нет. Должно быть, их притащила на Ганимед какая-нибудь разумная раса, которая там высаживалась. Когда? А черт его знает. Может, миллионы лет назад. И им было никуда не свалить с Ганимеда, пока не появились мы. Туземцы, сами понимаете, еще не скоро додумались бы до космических полетов.

— Если они такие умники, чего ж они не нашли иной способ перемещаться в межпланетном пространстве? — перебил меня Чарли.

— Да пойми ты: не могли. Их умственные способности всегда ограничены умственными способностями мозгов, которыми они управляют. Нет, их умственные способности несколько выше, поскольку они умеют выжимать из чужих мозгов все, чего не скажешь ни о людях, ни о ганимедских туземцах. Но мозгов туземцев, даже запущенных на полную мощность, было недостаточно для постройки космического корабля.

С нашим появлением положение круто изменилось. Они заполучили нас… я хотел сказать, они заполучили Лекки, Хейнса, Хильду, Арта и Дика, а в придачу — и космический корабль. Они решили отправиться на Землю. Они быстро выудили из наших мозгов, что это за планета, какие там условия и все прочее. Они, не скрывая, заявили, что собираются захватить Землю и подчинить ее себе. Правда, они не объяснили, каким способом они размножаются, но я так понял, что на Земле хватает серег, в которые они могут внедриться. Серег, браслетов и еще чего-нибудь.

Думаю, они рассчитывали обойтись браслетами или какими-нибудь повязками для рук и ног. Серьги все-таки вызовут подозрение, особенно в мужских ушах. Они сказали, что на первых порах придется действовать втайне. Подчинять своему влиянию небольшие группы людей, но так, чтобы окружающие не догадывались.

Лекки… ну, та сущность, которая им управляла… объявил мне, что меня они оставили в качестве подопытного кролика. Они запросто могли бы в любое время силой повесить мне в ухо серьгу. Но им требовалось, чтобы кто-то проверял их действия и говорил бы им, насколько «по-человечески» они себя ведут. Они хотели знать, как скоро я догадаюсь и заподозрю неладное. Потому Дик… конечно, не Дик, а управлявшая им сущность… это я по привычке говорю так… в общем, он старался не вызывать у меня подозрений. И если бы не задрался рукав, я бы ни о чем не догадался. Моя подозрительность подсказала им, что нужно еще серьезно упражняться, пока их поведение станет неотличимым от поведения обычных людей. Только тогда можно будет лететь на Землю и начинать завоевание планеты.

Их интересовало, как нормальный человек отнесется к их рассказу, почему они и разоткровенничались со мной. А затем… Лекки вытащил из кармана серьгу и протянул мне. Его бластер был по-прежнему направлен на меня. Он сказал, что для меня же лучше надеть ее добровольно. Если я этого не сделаю, он меня убьет и все равно прицепит ее к моему мертвому уху. Но они нуждались в живых телах. Такие тела ценятся выше, чем оживленные мертвецы. Лекки добавил, что и для меня будет лучше, если мое тело останется живым.

Разумеется, мне было плевать на их «лучше» и «хуже». Я сделал вид, что раздумываю, потом протянул руку — якобы за серьгой. Но вместо этого я выбил у Лекки бластер и тут же нырнул вниз, чтобы успеть его перехватить. Я успел вовремя — они как раз бросились на меня. Я выстрелил три раза подряд, однако им мои выстрелы причинили не больше вреда, чем комариный укус. Единственный способ расправиться с этими сущностями — лишить подвижности тело, которым они владеют. Скажем, отрезать ноги. Бластерные заряды их не брали.

Я был вынужден отступить к внешнему люку. Распахнув его, я выскочил во тьму ганимедской ночи. Одеться потеплее я не догадался, а ночи на Ганимеде промораживают до костей. Но холод был еще полбеды. Хуже всего, что идти мне было некуда. Только возвращаться на корабль, чего я делать не собирался. Они даже не погнались за мной. Знали, что незачем. К чему понапрасну тратить силы, если через каких-то три-четыре часа я и так потеряю сознание из-за нехватки кислорода? Если раньше меня не доконает холод или еще что-нибудь.

Может, из моего положения и был какой-то выход, но я его не видел. Я отошел всего на сто ярдов от корабля, сел на камень и попытался что-нибудь придумать. Но…

Я прервал рассказ. Установилась гнетущая тишина.

— Ну и дальше? — спросил Чарли.

— Что ты сделал? — спросил Блейк.

— Ничего, — ответил я. — Мне в голову не приходило ни одной стоящей мысли. Так я и сидел.

— До утра?

— Нет. До утра я не дотянул. Потерял сознание. Очнулся уже на корабле. Помню только, что за иллюминаторами по-прежнему было темно.