Восток – дело близкое. Иерусалим – святое - Леонид Медведко

Самым большим для нас сюрпризом стала «бухгалтерия» этих войн. В ее достоверности сомневаться не приходится, так как цифры подтверждены аудио- и фотоматериалами, свидетельствами родственников и близких погибших участников. Потом с некоторыми из свидетелей нам удалось побеседовать. Расследование привело нас к раскрытию тайн прошедшего столетия. Конечно, ни длительная осада Тобрука, обороняемого английским гарнизоном и населением, ни самое большое на африканском континенте сражение под Эль-Аламейном в годы Второй мировой войны, ни массовое уничтожение ливийцев в итальянских концлагерях не могут быть сравнимы с блокадой Ленинграда, Сталинградской битвой или Освенцимом. В сводных таблицах американской «Всемирной истории войн», озаглавленных «Цена Первой и Второй мировых войн», среди стран, понесших наибольшие людские потери на фронтах и в тылу, Ливия вообще не упоминается (в Первой мировой войне она была колонией Османской империи, а во Второй – Италии). Но потери среди мирного населения Ливии за период общего освободительного джихада, по времени совпавшего с двумя мировыми войнами, военные историки в расчет не принимали (как, впрочем, не принимают их и при современном противостоянии джихадов-антиджихадов, террора-антитеррора). В этом – не только антигуманизм войн, но и пренебрежение историков подобными «побочными» издержками. Такая же картина – в Палестине, Ливане и современном Ираке. Везде мирным жителям приходится платить неизмеримо большую цену, чем тем, которые воюют за их «освобождение» или «демократизацию».

После завершения работы в архивах Института джихада мне посчастливилось продолжить свои полевые исследования в разных районах Ливии вместе с находившимися там на киносъемках известным артистом Малого театра Юрием Соломиным и директором этого же театра Виктором Коршуновым. Восторгаясь величественными развалинами финикийских, греческих, древнеримских городов, мы непрестанно задавались вопросами, сколько потребовалось труда, сколько угроблено жизней местных и привезенных издалека рабов при строительстве. Но то, что пришлось нам услышать, поразило гораздо больше, чем древняя история.

В окрестностях этих античных городов и на пути к ним нередко попадались ливийцы со светлыми волосами, голубыми или серыми глазами. Они мало были похожи на бедуинов или оседлых жителей этих мест. В ответ на высказанные нами предположения о возможной генетической перекличке времен античной истории с причудами демографии сопровождавший нас ливийский кинопродюсер высказал свою, сильно поразившую нас версию. Оказывается, еще до того, как начали разыгрываться сражения под Тобруком и Эль-Аламейном, немцы перебросили сюда из лагерей для военнопленных немало «русских рабов». На военностроительных работах они гибли тысячами. Когда война закончилась, некоторые из выживших не репатриировались в СССР и остались в этих местах навсегда. Кто прибился к бедуинам, а кто «арабизировался» в разных селениях, где вначале местные жители прятали их вместе с партизанами-муджахедами. Сколько их погибло и сколько выжило, до сих пор никому не известно.

Поля и погосты «африканского Сталинграда»

Географически Сталинград и Эль-Аламейн находятся далеко друг от друга. Несопоставимы по своим масштабам и те сражения, которые почти одновременно разыгрались на берегах Волги и недалеко от египетско-ливийской границы, у небольшого египетского селения Эль-Аламейн. Но почти их синхронное развертывание с последующей битвой за Кавказ обнаруживает некий стратегический замысел. Есть еще у них малоизвестные до последнего времени гуманитарно-цивилизационные составляющие. Они складываются из человеческих судеб тех, кто принимал в них прямое или косвенное участие. Впервые о судьбе одного из них я узнал из повести «Эль-Аламейн». Автор ее – участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза Сергей Борзенко, с которым в 1960-х годах я работал в газете «Правда».

Заинтригованный судьбой героя повести, русского офицера Хлебникова, который после побега из немецкого плена вместе с двенадцатью своими товарищами предпочел воевать, сражаясь под Эль-Аламейном, я от сына автора – журналиста Алексея Борзенко – узнал, что фамилия литературного героя, скорее всего, вымышленная. Эту тему – о судьбе многих наших соотечественников, репатриированных в годы войны из Африки через Ирак и Иран в СССР, позже разрабатывал наш коллега-арабист Владимир Беляков. Ему, проработавшему около двадцати лет в Египте, удалось выяснить, что судьбы большинства репатриантов складывались драматично, еще чаще – трагично. Об этом же рассказывали встречавшиеся с репатриантами генерал армии П.И. Ивашутин, журналист Павел Демченко, профессор Г.Л. Бондаревский.

В годы войны все они в разных ипостасях и должностях проходили службу в Иране.

Почти через сорок лет после окончания Второй мировой войны мы вместе с многознающим гидом Владимиром Беляковым (в то время он собирал материал для своей книги «Приютила Африка Жар-птицу») посетили поля бывших сражений и кладбища-погосты, что возле города Тобрук и селения Эль-Аламейн. Судя по фамилиям и именам на многочисленных солдатских, офицерских и братских могилах воинов двух сражавшихся армий, нетрудно было догадаться о национальности и вероисповедании похороненных здесь. В большинстве своем это немецко-итальянские и англосаксонские имена и фамилии. Среди последних изредка попадаются и славянские. На стенах расположенных неподалеку храмов, мемориальных сооружений и часовен, построенных в католическом, англиканском и протестантском архитектурных стилях, опять же значатся фамилии почти всех тех, кто покоится на этих кладбищах. На памятниках погибших из польской армии Андерса и отдельной бригады карпатских стрелков, воевавших на стороне наших союзников, читаются русские, украинские и еврейские фамилии – Мазур, Максименко, Лебедев, Литвин, Пупин, Крушинский, Твардовский, Зелинский, Храпун, Хмара, Левко, Ивашутин… Когда я потом рассказывал об этом генералу Ивашутину, он задумчиво произнес: «Возможно, среди них был и мой какой-то родственник…»

На памятниках погоста изредка встречаются мусульманские имена. Разумеется, их фамилии не увидишь на стенах здешних христианских храмов и церквей. На английском военном кладбище в Эль-Аламейне воздвигнута колоннада-кенотаф. На ее плитах и стенах выбиты в общей сложности имена около двенадцати тысяч солдат и офицеров союзных армий. Они в разное время погибли в Северной Африке, но места их захоронения не были установлены. Среди них, правда, уже встречаются славянские и мусульманские имена. В близлежащем арабском селении имеется мечеть, но, очевидно, здесь не принято увековечивать имена неизвестно где похороненных мусульман.

К сожалению, даже спустя шестьдесят лет после окончания войны никто не догадался построить в этих местах православный храм. Только в Тунисе, в русской церкви мы увидели мемориальную доску с выбитыми на ней шестью фамилиями русских эмигрантов, «павших на поле брани в 1939–1945 годах». Но ведь погибших в Северной Африке наших соотечественников было гораздо больше. Там использовались на каторжных работах тысячи советских военнопленных. Те, кто сумел бежать из немецкого плена, влились в армию союзников. По разным оценкам, их общая численность определяется от пятнадцати до двадцати пяти тысяч. Привезенных сюда на военно-строительные работы недаром называли «русскими рабами». В армии Роммеля советских военнопленных определяли на самые тяжелые участки. После освобождения их союзными войсками не более десяти тысяч были репатриированы в СССР через страны Ближнего Востока. Следовательно, треть из них погибла. Ни имена, ни места их захоронения до сих пор так и не установлены. Как говорят, мертвые сраму не имут, но оставшиеся после войны в живых, особенно их потомки, обязаны хранить о них память, находить способы их увековечивания. Они могут быть самыми разными. Память – дело святое, а забытье – дело срамное.

О том, что утвержденные Гитлером планы операций «Барбаросса», «Феникс», «Средний Восток» и «Манулла» увязывались между собой нефтью и стратегией, убедительно свидетельствуют новые документальные и архивные материалы, которые обсуждались историками на состоявшемся в Институте Африки РАН «круглом столе», посвященном шестидесятилетию Победы над нацизмом. Собранные материалы симпозиума были потом опубликованы отдельным изданием под общим названием «Африка во Второй мировой войне». В него включено специальное исследование известного специалиста по истории Африки и Ближнего Востока в годы войны профессора М.Ю. Френкеля под названием «Сталинградская битва и Африка». В своей работе автор наглядно показал, что в планах Гитлера Африка и Ближний Восток рассматривались с началом военных действий на Восточном фронте в 1941–1942 годах как важный плацдарм для осуществления броска на Ближний Восток и Кавказ. Далее предусматривалось продвижение через Иран, Афганистан и Индию навстречу войскам своего союзника по Оси – Японии.