Грех совести - Нина Еперина

– Значит под подбородком!

– А почему под подбородком? – опять выдала Лина.

Витюн так хохотал, что это было уже даже неприлично. Публика стала скромно подключаться, подхихикивая.

– Потому что там щекотнее. Ты не пробовала? Попробуй! – выдавила из себя Алла, пытаясь соблюсти приличия и не поломаться от смеха пополам.

– Я не поняла. Ну объясните мне, дурочке.

– Это просто игра слов. Мы словами играем, кто глупее. Поняла?

– Поняла. Ничего я не поняла! – громче, чем надо затарахтела Лина. – Я так люблю твои шутки, но не всегда понимаю, а ты мне их не объясняешь. Я на тебя обижусь как-нибудь.

– Во-первых, из моих шуток всегда получается такой наваристый бульон, что у тебя от него может быть даже запор. Лучше тебе его не употреблять. А во вторых, что ты так громко кричишь? Ты же не курица, которая только что снесла яйцо!

Лина, нацепив на лицо приторную улыбку, собралась что-нибудь ответить на реплику Аллы и стала усиленно шевелить ветром на своем чердаке, отыскивая там хоть какой-нибудь уголок или чуланчик, где могли случайно застрять чьи-то мысли, но Витя отвлек ее от напрасных поисков счастливыми возгласами громким шепотом:

– Ой! Девочки! Внимание! На нас движется Машка собственной персоной со своим! Приготовились!

К ним подошла цветущая новыми красками лица Маша, которая распространяла вокруг себя запах счастья, с очень приятным мужчиной под руку. Мужчина был что надо, в самый раз под Машку. Рост выше среднего, стройный, поджарый, моложе Машки лет на пять, не больше, рыжеватый блондин с белесыми иностранными ресницами, бровями и глазами. Но улыбающийся всем, как китайский болванчик, направо и налево.

– Девочки! Витенька! – пропела Маша и мило выставила на обозрение все свои тридцать два новых зуба. Фарфора на них набралось бы на целый богемский сервиз на тридцать две персоны. – Как я рада вас видеть. Мы так давно не встречались! Как вы?

Процедура целования щеками и мычания повторилась.

– Машунька! Привет! А как ты?

– А я вот замуж вышла за Йорана Пальсвика.

– Уже? А я думала, это в перспективе.

– А зачем же ждать, когда клиент готов? – тихо и значительно зачревовещала Маша, не закрывая растянутый в улыбке рот и не шевеля губами.

Иностранец услыхал свое имя и заулыбался в два раза шире, тоже награждая всех белозубой улыбкой красивой, западной стоматологии и кивая усиленно головой. Их улыбки были до удивления похожи, как сиамские близнецы. Маша что-то буркнула ему в ухо, и он элегантно приложился к ручкам дам. Дамы удосужились сделать книксены и представиться. Витя сделал руку лодочкой и сунул ее в ладошку Йорану, отчего пожатие получилось очень сморщенным и смешным. Алла не смогла пропустить мимо глаз такую зацепку и, мило улыбаясь, тоже выдала сквозь растянутые губы, пытаясь не обнажать свои старые зубы и подражая Маше:

– Ты его еще в губки поцелуй, которые Машку в ротик целовали, – сказала очень тихо, для Витюна.

– Фу! Какая ты пошлая! Ужас! – так же тихо и в сторону выдал он только ей, скривив для этого губы вбок.

– А что она сказала? – сделав круглые глаза, спросила Маша, все так же елейно улыбаясь.

– Кто? Я? Я вообще онемела от неожиданности твоего счастья! Поделись секретом, как тебе это удалось? – Алла наклонилась к уху Маши и лично ей сказала тихо. – Дай мне телефон твоего врача. Я тоже уже созрела. Только никому не надо разглашать. Ладно?

– Конечно, дам. Я тебе домой позвоню и все расскажу. О’кей?! – прошептала Маша и тоже на ушко.

– Вы что там шепчитесь? Не успели друг к другу пришвартоваться, и уже шепчутся. Видали? Безобразие, – жеманно стал возмущаться Витюн. – А мы не в курсе ваших тайн.

– Маша делилась опытом захомутания иностранных граждан в сети русских баб. Ты-то что примазываешься? Тебе зачем? Тебя замуж не возьмут. Ты же не баба.

Женская часть залилась смехом. Лина смеялась громче всех. Йоран вопросительно крутил головой. Он ничего не понимал.

– Я на тебя обиделся! – надув губы, выдал Витя, повернулся и ушел в толпу.

– Ну вот. Подружку с длинным женским носом невзначай обидела. Кош-мар! – делано ломая руки, изобразила мимикой очень смешную рожу Алла, в точности копируя Витю, и все опять дружно засмеялись…

Презентация

Наконец-то дверь в большой зал распахнулась, и кто-то громко пригласил всех к столу. С их места было не видно кто, но голос был очень знакомый до знаменитости. Алла и Лина стали искать места, указанные в пригласительном билете, расставшись с Машей и ее новым мужем.

Стол, за которым они оказались, был почти весь зрительно знаком. Два артиста, оба узнаваемые, один очень знаменитый политик с женой и три телевизионщика. Незнакомыми оказалась одна пара и два одиноких мужика, общавшихся друг с другом. Они производили впечатление настоящих гостей «по работе» или «делу». Все же вышеперечисленные «знаменитости» были такие же, как и они, чистые халявщики. Алла с Линой были явно подобраны для двух этих представительных мужчин, потому что оказались рядом. Две одинокие дамы и двое мужчин. Это заставляло присмотреться к ним попристальнее.

– Ну что ж, будем окучивать, раз их для нас подсунули! – шепнула Алла Лине на ухо. Лина тут же уставилась на мужиков с серьезной миной умного человека.

– А ты, если будешь молчать, как можно дольше, то есть маза сойти за умную. Поняла? – добавила она.

– А ты меня под столом ногой пинай, если меня понесет словесным поносом. Хорошо?

– Тогда у тебя к концу сегодняшнего вечера вся нога почернеет и отвалится.

– Ничего, не отвалится, я буду терпеть.

– Договорились. И сиди, пожалуйста, ровнее. Спинку держи, как графиня на званом обеде. Ровнее. Ровнее.

Вечер стал сдвигаться со старта, но пока как-то по-пластунски. На это указывало и тихое гудение в зале, которое еще не переросло в настоящий общий ресторанный гул. Зал уже расселся на отведенные места, рассматривал закуски, глотал слюнку и ждал объявления начала, которое обычно элегантно произносила, опять же, какая-нибудь экранная знаменитость из дикторов или артистов первого плана. Не успела Алла внимательно рассмотреть прищуренными от близорукости глазами восседающую за столом публику повнимательнее, как экранные знаменитости в количестве двух наконец-то выползли на сцену в артистических нарядах и торжественно приступили к началу вечера уже затасканными и всем знакомыми фразами.

– Уважаемые дамы и господа! – веско, но очень елейным голоском произнесла жеманно элегантная Дива, ставшая еще раз знаменитой по последнему фильму своего знаменитого отца про иностранную проститутку в дебрях России и очень на него похожая внешне. На ней было длинное, навороченное сверх меры дизайнером и портнихой платье.

– Леди и джентльмены! – добавил басом тоже очень знаменитый и элегантный молодящийся красавец второй свежести в бабочке и смокинге, ведущий артист из «Ленкома», бессменно поющий арии молодого лейтенанта царского флота времен Елизаветы.

– Начинаем наш вечер! – выдали они вместе.

Гости зааплодировали. Пока дружно.

– А я этих ведущих откуда-то знаю, – выдала Лина и тут же получила ногой под столом из-за громкости и тупости.

– Заткнись ты, Христа ради! Их все знают, – прошипела ей Алла сквозь зубы. – Лучше займись своей тарелкой.

Лина занялась тарелкой и сделалась очень сосредоточенной. Когда она отвлекалась в сосредоточенность, то тут же становилась элегантной и даже красивой дамой. Оба мужика сразу же обратили на нее все свое внимание.

– Вам что налить, дамы? – приступил один из них к знакомству.

– Я пью шампанское, а моя подруга Лина пьет вино красное. А я могу за вами поухаживать, положить что-нибудь вкусненькое на тарелки.

– Будьте так любезны…

– Давайте будем знакомиться, – торжественно и громко, чтобы было слышно, изрек один из мужчин, который был поближе к Алле. – Меня зовут Владимир Михайлович, а моего друга Владимир Петрович.

– Оба Владимиры?

– Оба.

– Значит, я одного буду звать Михалыч, а второго Петрович. Идет?

– Идет. Вот за это и выпьем!

Они дружно чокнулись своей четверкой и приступили к личной презентации собственных отношений. Остальное застолье дружно участвовало во всеобщем гулянии. Народ был не весь посторонний, часть, все-таки, имела отношение к юбилярам. Эта часть говорила речи, преподносила подарки и громко радовалась событию. Их радость перемежалась выступлениями артистов, как веселящих зал юмором, так и поющих модные шлягеры.

Вечер отполз от начала и стал веселее двигаться по стандартной колее. Тосты, поздравления от гостей вечера юбилярам, в лице управляющего банком и двух его замов, выступления артистов и стандартное поведение двух мужчин и двух женщин за столом при очень сильном гуле, когда слышно друг друга только с трудом.

Минут через тридцать от начала Михалыч встал и отправился на сцену с поздравлениями. Петрович двинулся следом. Перед самой сценой, как «двое из ларца» из ниоткуда вынырнули два молодых человека, «одинаковы с лица». Один был с огромным букетом, а второй с подарочной коробкой в алой ленте. В коробке угадывалась большая картина. Ее тут же подхватил Петрович. Стало понятно, кто из них главнее. Владимир Михайлович говорил что-то умное, но что, Алла слушала плохо, она рассматривала и Петровича, и его начальника, выбирая, кто ей нравится больше. Больше ей понравился Михалыч. Тогда она стала наблюдать за событиями на сцене.