Не переходи дорогу волку: когда в твоем доме живет чудовище - Лиза Николидакис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Такое вот у них было наказание. Моя мать посчитала это верхом абсурда и до сих пор еще вспоминает тот случай, но что она могла сделать? Женщина – мать других детей – не имела власти над этими греческими мальчишками. И я не была уверена, что вообще кто-то имел над ними власть.
Пока их отец гулял по нашим освещенным улицам, я слышала, как в соседней от меня спальне эти мальчики смеются в темноте.
К счастью, им пришлось сократить свое пребывание у нас. Пока они грузились в машину, чтобы ехать в аэропорт, и старшие махали нам на прощанье, а двоюродные братья показывали языки, я смотрела только на свою ия-ия, неподвижно сидевшую на заднем сиденье, и тихо плакала. Позже, когда я уже повзрослела, но кошмары об отце все еще мучали меня, ия-ия время от времени появлялась в моих снах, причем ее образ выглядел точь-в-точь как в 1986 году, хотя мое подсознание любезно лишило ее каких-либо костылей. Она приходила мне во сне четыре раза, каждый раз, когда я больше всего в ней нуждалась, и в этом пространстве сна она могла сделать то, чего я так долго хотела, пока она жила у нас: она заставляла моего отца вести себя хорошо.
Как только семья отца уехала, он погрустнел. Он не мог вернуться в Грецию – ведь он сбежал с корабля во время обязательной военной службы в торговом флоте. Если вернуться домой даже в гости, то у него не было сомнений – он не пройдет таможенный контроль, а отправится из аэропорта прямо в тюрьму, как в какой-то эллинистической версии игры «Монополия». Не знаю, насколько это было правдой, но, когда несколько лет спустя моя ия-ия доживала последние дни на Крите в своей постели, мой отец не рискнул приехать к ней. Тот день, когда она покинула Нью-Джерси, был ее последним днем, что мы с ней провели, и лучшее, что мы могли сделать всей семьей – это зайти в притвор православного храма Святого Фомы, зажечь свечу и воткнуть ее в мягкий песок перед огромным витражом с Богородицей. Я всегда зажигала одну свечу и для себя тоже. Я до сих пор не уверена, можно ли так делать, но не думаю, что Бог возразил бы на то, что я обманываю таким образом систему. В конце концов, мне пригодилась бы любая помощь.
Глава 3
Игры
Бледные дети с ямочками на щеках, будто взятые прямо из сериала «Три моих сына» или из «Шоу Донны Рид». Само собой, девочки носят юбки, мальчики – брюки, у всех на головах густые прически, а лица сияют радостью. На двух фотографиях они держатся за руки – стоят по кругу или в ряд, а на третьем снимке трое мальчиков стискивают зубы и наклоняются в позе, при которой перетягивают канат. В «Британнике для подростков» перечислены прятки, пятнашки, вышибалы и классики, хотя большинство страниц статьи занимают игры, о которых я никогда не слышала: «Статуи-мячи», «Отними яблоко» или наводящее тревогу название «Сидящий Иерусалим».
Самой загадочной из игр там была «Блеф слепого», правила которой выглядят так: «В нее можно играть группами от пятнадцати до тридцати человек. Существует так много разновидностей этой игры и так много людей о ней знают, что она вряд ли нуждается в описании». Это, пожалуй, самый ленивый абзац, когда-либо появлявшийся в энциклопедии. Вы прямо чувствуете, как автор выдыхает: «Фух, да тут и париться не о чем». Первая строка всей статьи под названием «Игры» звучит так: «Вы когда-нибудь придумывали свою собственную игру?» Да, есть одна. Называется «Блеф слепого». Потому что я без понятия, что это за игра. Я представляла себе стадо детей с повязками на глазах, которые идут к обрыву и гадают, кто из них первым струсит, прежде чем сорвется в пропасть. Прошли годы, и теперь я понимаю, как мне повезло, что у меня тогда не было от пятнадцати до тридцати друзей.
Наедине со своими игрушечными животными я играла в больницу: медсестра Банни и доктор Медведь теряли своих пациентов с угрожающей скоростью. В конце концов они прилетали и зашивали Крякерса – утку-крякву, которую то и дело требовалось оперировать. А еще я играла в непрекращающуюся игру под названием «Еще быстрее». Вынести мусор? Принести банку фасоли из подвала? СМОТРИТЕ, КАК Я БЫСТРО. Запыхавшись, я возвращалась на исходную позицию, уверенная, что побила свой предыдущий рекорд, хотя на самом деле я ни разу не засекала время. В черном купальнике и розовом трико я смотрелась в зеркала в подвале, исполняя приседания, махи ногами, пируэты и – Stop! Hammer time![4] – пока меня не прошибал пот и я не выдавала себе звание лучшей танцовщицы в мире. Поклонись, сделай реверанс, помаши ручкой своим невидимым поклонникам. Это были одинокие игры ребенка, который отчаянно нуждался в том, чтобы его похвалили.
Вместе с Майком мы играли в «Монополию», морской бой, парчизи, а однажды открыли невероятно утомительную «Мышеловку». Я жульничала при каждом удобном случае – это было мое право по старшинству, а мой брат был хитрее и перестал играть в настольные игры, так что мы придумывали свои собственные. За кухонным столом после школы, когда родителей не было дома, мы соревновались, кто запихнет в рот больше виноградин, а потом били ладонями по переполненным щекам, обрызгивая друг друга мякотью и соком. Однажды в ванной мы придумали еще более мерзкий вариант этой игры и намочили в ванне свои носочки, прежде чем запихнуть их в рот, и с наших подбородков, пока мы хихикали, стекала теплая вода вместе со слюной. Но лучшие игры выходили у нас на песке открытого пляжа.
Со времен юности моей матери ее семья снимала летний домик на острове Лонг-Бич в Нью-Джерси, и эта традиция продолжается до сих пор. Я перестала ездить туда где-то в двадцать лет, но в детстве очень любила эти каникулы за их анонимность. Взрослые, занятые смешиванием джина с тоником и обгрызанием мяса вареных голубых крабов, теряли детей из виду, так что я гуляла по всему острову – неоправданно
