Ненавижу игрушки - Прялухин Александр
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Щепки разлетаются в стороны, царапнув меня по щеке – пуля-дура промахнулась сантиметров на двадцать. Между выстрелом и попаданием не было промежутка, значит, стрелок совсем рядом!
Еще один “ба-бах!”, разлетающийся эхом по лесу. На этот раз выстрел с другой стороны и не в меня. Кто-то из наших угадал, где прячется чужак, выкурил его, заставляя спасаться бегством. Теперь я вижу его!
Глава 6. Под колпаком
Плечистый, высокий мужик. Он из свободных – на спине нет горба. Бежит большими прыжками, перескакивая через кочки, разрывая телом заросли кустов, словно это не переплетение колючих веток, а цветочная клумба.
“Нет уж, дорогой! Будь ты хоть самым быстрым бегуном на Расцветающей, я не дам тебе уйти!” Преследую его, пересекая наши траектории, догоняя справа. Я хоть и небольшого роста, но гораздо легче, а тренированные ноги позволяют держать темп. “Не уйде-ешь…”
Мелькнула мысль поднять оружие, выстрелить на ходу. Нет. Очень хочется взять его живым! Сжимаю зубы, делаю над собой усилие, ускоряясь еще больше, не обращая внимание на свист в легких и бешено стучащее сердце. Это дело принципа. Мы люди – он и я, но он выбрал добровольную службу захватчикам. И теперь нельзя уступить, показать, что не покорившиеся хоть в чем-то проигрывают эйнерским лакеям!
Он не оглядывается, но по звуку моих шагов, близкому дыханию, чувствует, что я настигаю его, приближаюсь с правой стороны. Делает резкий скачок в сторону, через несколько метров в другую, надеясь запутать меня, заставить проскочить мимо и потерять время на разворот. Как же он удивлен, когда все-таки оглядывается и видит девчонку, уже догнавшую его, налетающую с криком и перекошенным от злости лицом!
На моей стороне лишь эффект внезапности, надеяться на победу в рукопашной не приходится. Да, остальные скоро подоспеют на помощь, но они отстали и за минуту-другую он может со мной расправиться. Поэтому, кинувшись на охотника, я не жалею сил: усиленная левая с размаху врезается предплечьем ему в голову.
Мужик падает, перевернувшись в воздухе, но тут же вскакивает. В лицо ему уже направлен пистолет. Не сомневаясь ни секунды я нажимаю на спусковой крючок, отправляя пулю чуть выше головы охотника.
– Брось… оружие! – слова даются с трудом, грудь быстро вздымается и опускается, наполняясь лесным воздухом.
Он зло смотрит в черную, круглую пасть моего оружия, готового в любую секунду плюнуть новой порцией свинца. Позади слышен шум – наши уже совсем близко. Смирившись, он бросает на траву длинноствольный пистолет.
Запыхавшийся Андрей останавливается рядом, тут же подбегает и его товарищ, который глядит на меня, не скрывая изумления.
– Дура ты, что ли? Вера-Ника? – мастеровой смотрит, как я сжимаю и разжимаю пальцы, встряхиваю рукой, проверяя ее работоспособность, – Зачем левой била?
– А что мне, правой прикажешь?
Не спрашиваясь, поднимает мою ладонь, закатывает рукав, внимательно изучая пластырь и просвечивающую под ним линию разреза. Кажется, все в порядке. Андрей качает головой, отпускает меня.
– Не нужно напрягать руку, хотя бы дня два-три. Поняла?
– Поняла, – тихо ворчу я себе под нос.
Чужака пришлось скрутить ремнем от автомата, снятого с оружия Андрея. Мы конвоируем его, окружив со всех сторон. Я иду сзади, помогая раненой девушке. Мы ее перевязали, но от кровопотери она побледнела, с трудом переставляет ноги. Ничего, осталось уже недалеко! Скоро встречаемся еще с одной группой, шедшей нам на подмогу: Андрей отправляет их в лес – прочесать окрестности. Вдруг охотник был не один?
* * *
В комнате трое: я, отец Кирилл и Андрей.
– Вот это как раз то, о чем я и говорил! – настоятель разрушенного монастыря грозит нам обоим пальцем, – То, из-за чего не хотел оставлять тебя наедине с…
Кивает головой на Андрея, грозит теперь уже только ему, но не пальцем, а кулаком.
– Стоило ненадолго оставить без внимания, и ты уже скачешь по лесу, преследуя охотника за головами!
– Так поймали же, – тихо замечаю я.
– Поймали… А если бы вас поймали? Что, если бы он был не один? Нет, я все понимаю! – он вскидывает ладони, словно защищаясь, – Сам дурак – привык, что место спокойное, охотники сюда не забредают, тишь да гладь! Ну, думаю, что тут с девчонкой случится? Она ж не будет никуда выходить. Пусть отдохнет, оклемается денек-другой от городской жизни, а там уж и с расспросами…
Все это время он нервно расхаживает по комнате, но сейчас подходит ко мне вплотную, наклоняется ближе.
– Ты хоть понимаешь, дуреха, сколько здесь, – легонько тыкает мне в голову пальцем, – полезной информации? А? У нас сто лет не было пришлых из-за стены!
– Девятнадцать месяцев, – поправляет его Андрей.
– Мы понятия не имеем, – продолжает Кирилл, – что там происходит. А это важно! Очень важно! Если хочешь – жизненно важно для всей общины.
– Спрашивайте, я ведь не против. Что знаю – расскажу.
– Вот пусть он с тобой теперь разговаривает, как самый умный, – лицо отца раскраснелось, он садится на стул, наливает из графина воду, выпивает целый стакан, шумно глотая.
Андрей какое-то время смотрит на него, слегка улыбаясь, потом поворачивается ко мне.
– Видишь ли, Вера, у нас тут, как бы это сказать… Ячейка образовалась. Из наиболее активных.
– Иногда излишне активных, – поддакивает Кирилл.
– Сопротивление, что ли?
– Да вроде того, – Андрей улыбается еще шире, – Но всех мы вовлечь не пытаемся, чтобы секретность хоть какую-то сохранить, да и не все готовы к такой работе.
– Я лично вообще никакого отношения к этому не имею, – на всякий случай поясняет Кирилл, – Мое дело – благополучие поселения.
– Да, но отца мы держим в курсе, – оглядывается на него Андрей, – Все-таки действия надо согласовывать.
– Чем же вы занимаетесь? Готовите восстание?
– До этого, пожалуй, далековато. Сейчас самое главное – работа на
