Слёзы Матери Богов - Izzet Knight

она вприпрыжку понеслась через лес, надеясь, что если птица и бросится за ней, то не догонит. Вернувшись ближе к вечеру в крепость, Грейс аккуратно спросила у Озарука, старшего меча, что это за существо такое — вроде и птица, но с человеческим лицом.

— Ты где это такое увидела, Грейсзар? — нахмурил единственный глаз старый воин.

— Нигде, — быстро соврала девочка, — Мальчишки в ауле Ахты болтали.

— В самом деле? — спросил он, внимательно разглядывая свою ученицу.

Хьольга была мала возрастом, но уже не ростом, а Озарук никогда не был великаном, пусть и пользовался большим уважением у всех в Чечкъале. Наставник смотрел на ученицу совсем с небольшой высоты.

— Ладно, верю, — сказал он наконец и на мгновение вернулся к похлебке, — Значит эти твои мальчишки видели хему. Надо будет послать туда людей, разобраться…

— Почему? — удивилась Грейс.

— Опасные это твари, очень опасные, — покачал головой наставник, — Увидишь такую — и сразу бегом сюда!

— А я драться умею! — гордо сказала девочка, — Ты же меня сам учил с мечом обращаться.

— Ты его даже поднять пока не можешь, — улыбнулся в усы Озарук.

— Скоро смогу! — запротестовала Грейс, — И скоро свой собственный меч тоже смогу носить! И не только носить! И вообще, я сильнее всех мальчишек, даже тех, кто старше!

— Тем не менее, — наставник остался непреклонен, — Если увидишь хему, то беги быстро-быстро! Они вырастают размером с тура, и это только туша! Человеческим лицом и пением они приманивают путников и, нападая, расправляются с ними. Сбиваясь в стаи, могут целые аулы разорять! Так что услышишь, как кто-то поёт в скалах, лучше иди-ка ты домой! И быстро!

— Хорошо, хорошо! — отмахнулась Грейс и тоже стала есть.

…

Спазм боли пронзил всё тело и девушка тихо-тихо застонала. Боевой раж в конец отступил и сонные травы Бахкчерской еды снова стали одолевать её. Грейс приподнялась, шипя от боли во всем теле. Мир вокруг расплывался красками и образами, звенящим шумом в голове. Руки и ноги словно бы ей и не принадлежали, неловко двигались сами по себе.

Вся крепость Алькъала гремела от тревоги и ярости. Сапоги били камень пола, голоса сотрясали стены. Из окон по двору скользили отсветы ламп и факелов. В конюшне неподалёку слышалось ржание разбуженных лошадей — скорее гневное и норовистое, чем испуганное. Нельзя лежать…

Собрав чуть восстановленные силы, всё ещё столь малые, девушка приподнялась и поползла по кустам, поглубже и подальше. Колючки впивались в мех одежды, неприятно оттягивая её, Грейс молча продиралась, стараясь не слишком шуметь. Ещё немного… Она снова бухнулась в траву, свернулась калачиком. Ещё не вышли во двор… Но скоро выйдут, совсем скоро. Ещё отдохнуть, пару мгновений…

…

Каждый день Грейс наведывалась в небольшую лощину, где поселился раненый хему. Он радостно лопал принесенную еду — иногда это была не рыба, а мясо. Девочка пользовалась всеобщей любовью в Алькъале и даже когда на кухне её замечали, то отпускали, лишь пожурив, скрывая улыбку.

Поначалу ей казалось, что хему не становилось лучше, но дни сменяли ночи, а ночи дни, и он стал здороветь. Набравшись смелости, Грейс промыла рану целебными горными травами: золотистым лисохвостом, алтой и корнем бакыты. Этому её научила бабушка Фазилят во время длинных зимних вечеров.

Пришлось навалиться на птицу всем телом, чтобы она не дергалась. Но хему все равно неприятно куснул Грейс за предплечье и той пришлось замазывать раны самостоятельно. Дома зверя могли узнать по укусу и ему пришлось бы туго. Но птице лекарство, кажется, помогло, и рана понемногу стала проходить. Бабушка Фазилят была бы горда, если бы узнала, что Грейс сама собрала и сварила все необходимые травы так, что те ещё и сработали. Как жаль, что она не могла никому ничего рассказать.

Проходили неделя за неделей, хему креп, но все также оставался в лощине. С каждым днем еды ему нужно было все больше и больше, и Грейс начала серьёзно беспокоится. Если она будет таскать рыбу ведрами, то внимание будет уже чрезмерным и Озарук (или отец) захочет выяснить, на что ей столь много еды. Охотиться самой у неё получалось плохо: косуль и белок было жалко, а кабаны в округе были слишком уж толстыми и страшными. Рыбачить в горных реках ей никогда не нравилось: терпения не хватало.

Зато хему начал тихо-тихо петь, совсем как пели старухи в одном из аулов.

— А Озрук говорил, что когда ты поешь, это значит, что хочешь заманить меня и съесть! — сказала осуждающе Грейс, — Что же мне с тобой делать? Скоро еды на тебя не хватит.

Хему недовольно поцокал. Потом протяжно выдавил из себя несколько немелодичных звуков.

— Надо тебе улетать отсюда, поближе к ледяной стене на краю мира, — продолжила девочка, — Там одни туры, бараны, да козлы, а людей нет. Ни ты им ничего не сделаешь, ни они тебе.

Птица ничего не ответила, лишь снова пощёлкала, обнажив зубки. Грейс потрепала его по загривку и вскоре после этого вернулась домой. Ночь прошла спокойно и мечтательно: ей снились великолепные далекие земли хьольг, в которых она никогда не была. По ним ходили могучие и прекрасные воительницы с серебряными волосами и глазами цвета ночного неба. Они были мудры и добры, ласковы и сильны. Они улыбались Грейс, гладили её по голове. От их прикосновений становилось тепло и уютно.

Грейс не сразу поняла, что её разбудило: некоторое время она просто лежала в кровати, прежде чем сообразила, что снаружи доносят крики. Девочка выскочила из постели и помчалась на шум. В ауле под крепостью собралась большая толпа. Грейс вытягивалась, пытаясь разглядеть, что же там происходит.

Вдруг раздался знакомый вскрик и стрекотание. Волна ужаса пробежала по телу девочки. Хему! Как?! Почему?! Что он здесь делает?! Неужто всё-таки прибежал за ней? Она стала расталкивать людей, пробиваясь вперёд, к центру. Тела перед ней расступились и Грейс внезапно выскочила на открытое пространство. В уши сразу же ударил треск пламени, яростные и одновременно жалобные крики птицы.

— Что вы делаете?! — закричала она, бросаясь к костру.

Невзирая на обжигающий огонь девочка стала хватать горящие ветки, отбрасывать их в сторону. Но сильная рука схватила