Читая между строк - Линда Тэйлор

Чтобы развеяться, Джулия отправилась в супермаркет Теско. Обычно после разговора с Мэгги ей становилось легче, но на этот раз она почувствовала себя еще хуже. То, что она вела себя ничем не лучше мышки-Наоми, не способствовало повышению самооценки. А чувство стыда, которое она испытывала за эту глупую ночь, еще усилилось от известия о том, что у них была аудитория.

У входа в универмаг стояла кабинка моментального фото. Джулия впервые заметила приклеенный к ее стенке листок с любопытным призывом: «Сфотографируйтесь, пока вы счастливы!» Выше в качестве примера красовался портрет молодого человека со стоящими дыбом волосами, который выглядел так, словно неделю провел под феном. Джулия было призадумалась, не зайти ли за нейлоновые занавески, но, решив, что, скорее всего, это окажется не чудодейственным средством от депрессии, а прозаическим подтверждением того, во что люди обычно отказываются поверить — что в жизни они выглядят так же ужасно, как на фотографии в паспорте, она взяла корзинку, стряхнула четыре других, прицепившихся к ней, и направилась в отдел свежих овощей и фруктов.

Пока она рассеянно перебирала морковку, в ушах продолжал звучать резкий голос, высмеивающий ее за то, что она проводит время с детьми вполовину моложе себя. Ну хорошо, не вполовину, но почти. Может, она и правда прячется от мира. Может быть, грозный Лео был абсолютно прав во всем, и может, именно поэтому она и попыталась утопить его в белом вине?

Она прошла к кондитерскому отделу и наполнила корзину коробками с жирными пирожными. Потом вернула их все обратно на полку. Если даже она превратится в мячик, проблемы это не решит. Только тут она поймала себя на мысли, что проблема действительно есть. Отринув кондитерские изделия, она решительно направилась к парфюмерным и гигиеническим товарам. Ей и в голову не приходило, что у нее уже начался предменструальный синдром, пока она не обнаружила свою корзину полной разнообразных приятно пахнущих предметов — начиная от сухих духов и заканчивая интим-дезодорантом и упаковкой лавандового мыла. Возвращать и это все обратно на полку у нее не хватило духу: тот, кто следит по мониторам, подсоединенным к видеокамерам в торговом зале, за порядком, наверняка решит, что она сумасшедшая. Она потащила изрядно потяжелевшую ношу к отделу кормов для домашних животных и последующие пятнадцать минут провела, размышляя, какие же баночки выглядят более аппетитно.

— Глупо, правда? — послышался у нее за спиной жизнерадостный голос.

Джулия обернулась. Ей лучезарно улыбалась женщина с лицом, пышущим неправдоподобным здоровьем.

— Простите?

— Я говорю, глупо пытаться понять, какие им понравятся больше. — Она кивнула в сторону огромной горы баночек.

— А, да. Я тоже так думаю.

Женщина заговорщицки хихикнула, и Джулия вежливо улыбнулась в ответ. Ей совершенно не хотелось ввязываться в дурацкий разговор посреди супермаркета. Она пришла сюда затем, чтобы отвлечься. Они обе отвернулись к полкам и вновь углубились в свои изыскания. Через несколько минут Джулия с облегчением заметила, что, пока она размышляла о преимуществах лосося и тунца по сравнению с сардинами и макрелью, женщина удалилась. Собственная нерешительность при выборе начала ее раздражать. Она поспешно бросила обе баночки поверх горки товаров в корзине и направилась к винно-водочным изделиям, заранее решив, что возьмет упаковку любого светлого пива, которое первым подвернется. Она уже укладывала банки в корзину, когда ее деликатно похлопали по плечу.

Она на мгновение замешкалась. Если это опять та дама со своими замечаниями, она может не удержаться и чем-нибудь ее стукнуть. Она осторожно обернулась.

— Привет.

Какой-то миг она пыталась сообразить, кому принадлежит улыбающееся лицо. Наконец, прежде чем пауза успела стать неприлично длинной, у нее в голове что-то щелкнуло.

— Мак! О, привет! — Она изобразила на лице выражение «рада-тебя-видеть» и пыталась придумать какие-нибудь фразы для непринужденного разговора, которые бы не выдали постороннему человеку ее состояния. С губ сорвалось:

— Что ты тут делаешь?

— Покупки.

— Да, действительно. Идиотский вопрос.

— На самом деле просто зашел за бутылочкой. Ко мне кое-кто придет, и я хочу произвести приличное впечатление.

— А. — Она задумчиво кивнула. Ей снова скрутило живот. Меньше всего ей сейчас хотелось думать о романтических вечеринках. — Ну, желаю хорошо провести время.

Она уже хотела повернуться, но что-то в его смущенной позе остановило ее. Он переминался с ноги на ногу, как будто стеснялся о чем-то спросить.

— Что такое, Мак?

— Э-э-э… — Он хмыкнул, выпрямляясь. — Я… э-э-э… Как ты думаешь, это будет нормально? — Он медленно протянул ей бутылку красного вина, при этом опустив глаза. Заметив удивленную реакцию на ее лице, он поспешил заметить: — Ладно, бог с ним. Я думаю, сойдет.

— Нет, нет. Дай посмотреть. Я не слишком-то разбираюсь в вине…

— Но, наверное, все-таки лучше меня. Так что ты скажешь?

— Извини, Мак, я не хотела…

— Дело в том, что, когда я был во Франции, там было вино, которое я очень полюбил. Но тут я не могу его найти. Может, ты знаешь? У него еще обычно были цветы на этикетке. Божоле. Называлось «Fleurie». Наверное, у них такого нет.

Она быстро взглянула на него, стараясь скрыть удивление, и пошла за ним вдоль полок с вином. Она нашла французские вина и пробежалась глазами по этикеткам.

— Нет, не думаю… О! Вот оно. Смотри.

Она достала с полки бутылку и протянула Маку с торжествующим видом. Это было недешевое вино. Ему придется раскошелиться, чтобы произвести впечатление на того, кто придет к нему в гости.

— Это здорово. — Его губы растянулись в улыбке. — Правда, здорово.

Она задержалась, глядя на него еще секунду, отметив драные джинсы, потертую кожаную куртку и копну светлых волос и что он очень высокий.

Он склонил голову, внимательно рассматривая этикетку, словно пытаясь запомнить ее в малейших деталях.

— Ну, желаю насладиться покупкой.

— Угу. Мне повезло, что я тебя встретил.

Он подмигнул ей, точно так же, как два дня назад, и направился прочь. Он скрылся за углом, а она продолжала стоять и смотреть ему вслед.

Предвзятость! Она разозлилась на себя. Чему ее учили на учебных семинарах, когда она получала свой преподавательский сертификат? Никогда не делать поспешных выводов.

Она переложила корзину из одной руки в другую и потащила свой загадочный набор товаров, увенчанный упаковкой из четырех банок пива, к кассе.

После того как она уверила Джулию в том, что убирать уже нечего, Мэгги повесила трубку и стала скручивать сигарету. В доме было тихо. Наоми объявила, что идет в город, и ушла. Мэгги заподозрила, что на свидание. Возможно, как раз с тем парнем, которого она напугала сегодня утром, когда он выходил из комнаты Наоми. Хотя это еще вопрос, кто кого больше напугал. Ладно, в любом случае можно пожелать девочке удачи. Она тоже имеет право на свое маленькое счастье. А Фабиан после героического сражения с последствиями вечеринки отправился обратно в постель. Даже удивительно, учитывая крепость Фабианова пунша, что ночью стошнило только кого-то одного. Но по крайней мере у этого кого-то достало деликатности сделать это в оранжерее, где теперь можно было открыть двойные двери и хорошенько проветрить помещение.

Сплюнув крошечку табака, прилипшую к губам, Мэгги оглядела большую комнату: обитый горчичным велюром диван, толстый ковер, светлые обои под дерево, оклеенные постерами Фабиана, — они хотя бы оживляли комнату. Кандинский, говорил Фабиан. Четыре года назад она посчитала бы эти цветные мазки претенциозной чепухой. Пит, посмотрев на такие картины, только фыркнул бы себе под нос. «Дайте мне кисть, вставьте ее мне в зад, и я создам вам шедевр», — вот что он сказал бы, если бы увидел их.

Она достала золотую зажигалку, подарок Пита ко дню их серебряной свадьбы, зажгла сигарету и улыбнулась. Она-то знала, какие у него были намерения. И сама она все-таки не полностью изменилась. Слишком много отметин оставила жизнь на ее лице, чтобы все забыть и не оглядываться. И были еще вещи, которые требовали совместного решения с Питом — те, которые она не желала замечать и которые, как она смогла понять после двадцати девяти лет замужества, он не хотел замечать тоже. В какой-то момент им обоим надо было честно посмотреть на ситуацию, однако теперь она понимала, что он всегда плелся по жизни, одной ногой увязнув в прошлом.

Ей представилась ее собственная большая комната. Она все еще продолжала думать о ней как о своей, хотя не была там уже почти год. В каком-то смысле это не имело значения. Она помнила, как вместе с Питом пятнадцать лет назад выбирала бархатные шторы. Они были почти такого же горчичного оттенка, как этот диван. Продавец сказал, что они очень практичны. Не пропускают сквозняков. Да, это было важно, чтобы детям наверху, где хватало сквозняков, было теплее, — в те годы они, экономя газ, не включали отопление.