Тучи сгущаются - Лориана Рава

-- Кто видит в жене только собственность, тот, может, и терпит. А для меня жена -- это близкий и родной человек. А ей по милости какого-то подонка теперь стыдно, больно и плохо.

-- Но они-то на это так не смотрят, -- сказал Знаток Законов, -- в том смысле, что у них не было цели сделать ей стыдно и больно.

-- Об их целях я только гадать теперь могу. Может, меня просто хотели проверить, насколько я готов прогнуться? Плюну ли я на собственную честь или нет? Но если им просто торговля без такого прогибания не нужна -- стоит ли иметь с ними дело? Ведь они даже свои предложения не озвучили.

-- Такой вопрос решаем не я и не ты, а все носящие льяуту.

-- Да понятно, что решаем не мы -- но скажи мне, что думаешь ты?

-- Всё зависит от их мотивов, которые будут выяснены в ходе суда. Пока я этих мотивов не знаю, то судить не берусь.

-- Наивный ты человек. Ведь они не тавантисуйцы, искреннего раскаяния ждать не приходится, ну изложат они кучу дурацких оправданий... А между собой будут хихикать, какого человека опозорили. Небось и шли поскандалить и опозорить. Я думаю, потому Розенхилл потому ложку-то и стырил -- на память о своём подвиге. В этом доме, он, мол, опозорил женщину. Думаю, что у него целая коллекция таких ложечек должна быть. Так что выпороть Розенхилла публично на площади и обоих выслать из страны. Потом уже по обстановке...

-- Но ведь это значит -- обречь страну на изоляцию...

-- И пусть. Всё равно за время переговоров мы не добились ничего толкового. Какой ты можешь называть положительный результат? Ну, продали им несколько прессов. А про жемчуг, хлопок и прочее лишь разговоры. Будь им оно надо -- давно бы договорились.

-- Войны нет -- вот уже и результат.

-- Не думаю, что она и без англичан началась бы. Идея, что они в сговоре с Испанией, пока ничем фактически не подкреплена.

-- Допустим даже так. Но как только в Европе узнают, что мы рассорились с англичанами, их союз с испанцами вполне может состояться.

-- Не думаю, что это так сильно повлияет. Все говорят -- война, война. Да не будет её до тех пор, пока нас не считают трусами. А считать начнут разве что тогда, когда мы унижения станем терпеть безропотно. Вдумайся, ведь глупость же получается. Почему любой крестьянин может требовать в такой ситуации публичной порки и изгнания обидчика, а я -- нет?

-- Потому что когда такое случается с крестьянином, не будет проблем у всего государства, а тут могут быть.

-- А разве оскорбление государя не означает проблем для государства?

-- Мне всегда в детстве говорили -- уступит тот, кто умнее.

-- Это правило в политике способно привести к катастрофе. Кабы наши предки ему следовали -- Тавантисуйю бы умерла не родившись.

Ночью Асеро лежал в кровати и не мог уснуть после пережитого днём. В обычное время он в такой ситуации стал бы потихоньку делать намёки своей жене, но сейчас он даже и думать себе запретил о таком. Луна не выкинула, и это уже счастье. Нельзя больше искушать судьбу.

Луна повернулась и посмотрела на него:

-- Не спишь? -- спросила она.

-- Не получается. У тебя ничего не болит?

-- Нет. Я думаю. Ведь сбылось же страшное предсказание! Пришёл белый человек, и я теперь опозорена!

-- Конечно, случившееся скверно, но не так скверно, как могло бы быть. Надеюсь, что гнусные подробности не покинут пределов дворца.

-- Асеро, ведь теперь носящие льяуту могут потребовать от тебя развода со мной после всего случившегося!

-- Ах я болван! -- сказал Асеро, хлопнув себя по лбу. ? А ведь мне и в голову не могло прийти, что всё это безобразие может быть устроено с такой целью. Ведь я был уверен, что Розенхилл сделал это по собственному почину. А сели его и в самом деле Жёлтый Лист надоумил? Ведь он тут формально не при чём, в лучшем случае выигрывает, в худшем -- остаётся при своих...

-- Асеро, умоляю тебя... даже если ты разведёшься, если они заставят... позволь мне хоть иногда видеть тебя!

-- Да что ты говоришь глупости! Развода не будет. Я лучше сброшу с себя льяуту, чем предам тебя.

-- Но ведь если ты откажешься от льяуту, то... что тогда будет?

-- Будет переизбрание носящих льяуту. Надеюсь, что при этом не изберут Жёлтого Листа. Только вот такого переизбрания Жёлтый Лист не хочет, так что до этого не дойдёт.

-- Асеро, ты сам соображаешь, что говоришь! Ну не изберут Жёлтого Листа, так и тебе льяуту не вручат. А без льяуту как ты...

-- Ну, во-первых, если ему не вручат, то это не значит, что меня не переизберут. Народ меня любит, и думаю, моё правление продлит. А не продлит... я ещё сапожное дело не забыл, так что прокормлю тебя с дочерьми, -- на последних словах Асеро усмехнулся. -- Ну, будем жить как-то, даже в самом худшем случае, не казнят же меня и в тюрьму не посадят.

-- А если посадят?

-- Меня заменить некем. Допустим, этот момент англичанам на руку, а остальным?

-- Ну, посадят на престол какого-нибудь Киноа, а он всё сдаст из прекраснодушной глупости. Он хороший человек, но именно в силу своей хорошести многого просто понять не способен.

-- Киноа им не подойдёт тем, что в тюрьму меня не бросит. Ладно, спи, завтра разберёмся. Льяуту с меня пока ещё не снимают. Твоя задача -- набраться сил и вырастить наследника. А всё остальное я как-нибудь разрулю.

Луна заснула, а Асеро продолжил думать. Одно время, более пяти лет назад, у него была мысль сделать своим преемником Горного Ветра. В общем-то, он во многом подходил -- потомок Манко по мужской линии, да и по женской тоже хорошего происхождения, образован, но только с одним брачком: его мать вышла замуж за его отца после пренеприятнейшей истории, в которой пострадала её честь. Хотя вроде ни у кого не вызывало сомнений, что Горный Ветер и в самом деле сын Инти, родился он где-то через год после свадьбы, но слухи об обратном стали тогда активно ходить по столице... А стоило Асеро отказаться от этой идеи (отговорил сам Инти,