Тучи сгущаются - Лориана Рава

фонтанах вместо воды течёт вино. Правда, когда они решили уточнить некоторые вещи у своего человека, он сказал, что лучше им самим поглядеть на всё своими глазами, его рассказам они всё равно не поверят. И, тем не менее, Дэниэл Гольд договорился с ним о тайной миссии. Впрочем, о последнем не знал даже Розенхилл, Дэниэл боялся, что тот разболтает.

Каково же было изумление англичан, когда Асеро ввёл их во внутренний сад... и не увидели нигде золота, да и вообще особенной роскоши. Асеро заметил на дереве небольшую ленточку и понял, что это значит. Они договорились с женой, что если она не будет успевать всё приготовить к назначенному часу, то сделает такой знак, чтобы он любой ценой заболтал гостей.

-- Вот это, собственно и есть внутренние покои.

-- Неужели Государь так и живёт в саду? -- удивился Дэниэл.

-- Ну, в некотором смысле да. Во всяком случае, здесь я провожу большую часть времени, конечно, есть и помещения на случай дождя.

-- Должно быть, нужно немало рабов, чтобы накачать сюда воды, -- заметил Дэниэл, -- ведь сама по себе она сюда не затечёт.

-- Вам же уже много раз объясняли, что у нас нет рабов. И нет даже специальных работников, которые бы крутили колёса поливальных машин. У нас внизу расположен спортивный зал с хитрыми устройствами, на которых можно размять мускулы, и заодно они же накачивают в верхние цистерны воду. Ну а потом она распределяется. Часть на баню и прочие нужды, а часть прямо на сад. Кстати, хорошее правило -- перед тем как отправиться в баню, как следует пропотеть на этих штуках.

-- Я понимаю, что ты, государь, считаешься потомком бога, но ведь даже при этом твоих сил не может хватить на всё это.

-- Ну, я же не один этим пользуюсь. Это может делать любой обитатель дворца, а воины после смены на карауле так и вообще должны разминаться.

-- И ты, потомок бога, не брезгуешь касаться руками того, чего касается простолюдин?

-- Ну а чему тут брезговать? Мой дед Манко сам таскал камни для крепости вместе с рабочими. К тому же наши простолюдины моются чаще, чем ваши короли.

-- А можно полюбопытствовать, что там? -- спросил Розенхилл и указал на дверь, ведшую к небольшому помещению, к которому были сверху проведены трубы, и располагался бак, покрытый чёрной краской.

-- Там как раз и есть баня и отхожее место.

-- Можно полюбопытствовать?

-- Разумеется.

Розенхилл зашёл туда и сразу же всё осмотрел, однако остался разочарован -- нигде не было ни куска золота. Хитрые устройства для слива нечистот были ему совершенно не интересны: в гостинице, где они расположились, устройства были примерно такие же.

-- Скажи, а почему ты свою ванную золотом не украсил? Неужели ты так скуп?

-- А зачем мне это? -- пожал плечами первый Инка. -- Нет, конечно золото не ржавеет, но всё-таки его тратить на это в наших условиях не вполне умно. Наши предки не знали торговли с Европой, и потому могли тратить золото на украшения. А теперь есть смысл так украшать только общественные места. Тронный Зал или Галерею Даров украшать имеет смысл. А много ли человек увидят мою баню?

-- А это в твои времена делали, или от предшественника досталось?

-- В мои. Без нужды не хотел ничего трогать. Но раньше здесь внизу хранились бочки с порохом. Это было на тот случай, если дворец вдруг нужно будет срочно превратить в осаждённую крепость. Однако после одного случая решили, что это опасно. Бочки взорвались, и никто не знает почему. Конечно, иные подозревают тут заговор, но какой смысл взрывать дворец, когда в нём, по счастью, не было не только меня, но и моей семьи? Так что, скорее всего, несчастный случай. Ну а потом, всё равно надо было как-то отстроить, и решили попробовать сделать это иначе, чем было раньше. Хотя, откровенно говоря, мне больше нравится сад, чем тот лабиринт со множеством закоулков, что был тут раньше. Но у моих предшественников, предававшихся многожёнству, не было выбора -- все они были вынуждены мириться именно с таким вариантом, чтобы их жёны и дети от разных жён могли уединиться друг от друга и поменьше ссорились. Ну а у меня жена одна, и семья дружная.

-- Неужели одалиски между собой не ссорятся? -- спросил Розенхилл.

-- Какие одалиски?

-- Наложницы.

-- Ну нет у меня никаких наложниц. Раз уж вы попали сюда, то придётся мне признаться: я живу с одной женой, и не собираюсь это положение вещей менять.

-- Откровенно говоря, мне это непонятно. Иметь возможность всё изукрасить золотом и завести кучу наложниц и не воспользоваться этим?

-- А мне как раз не удивительно, -- ответил Дэниэл, -- вспомни, что испанский король Филипп Второй ? тот ещё скряга. Иным властителям сама власть куда приятнее богатства.

-- Вот оттого мы и не понимаем друг друга -- с горечью сказал Асеро. -- Власть, богатство, одалиски... В том и причина того, что торговля не идёт на лад. Мы стремимся закупить то, что будет нужно нашему народу, и продать то, что будет полезно вашему. А вы не стремитесь ни к плотинам, ни к другим полезным вещам. Все эти полезные механизмы не влекут вас так, как влечёт золото. Ведь, казалось бы, всё просто: у нас есть то, что наш народ готов предложить вашему народу. Если вам нужно что-то из этого -- может идти речь об обмене. Если не нужно -- ну что тогда тратить время и средства на бесполезную говорильню? Но вы это, похоже, понимаете не так. Если бы вы торговались с нами -- мы бы это ещё поняли. Но вы обставляете обмен такими условиями, которые наши люди не могут выполнить, а потом жалуетесь, что мы не желаем их выполнять. Почему вы не можете принять как данность, что мы живём так-то и так-то, у нас такие-то законы, и действовать мы можем только в их рамках? Именно принять как данность?

Дэниэл что-то хотел ответить, но тут случилось неожиданное -- младшие дочери Первого Инки, Ромашка и Фиалка, выбежали на садовую дорожку прямо перед гостями. Как будто вопреки словам Асеро о дружной семье они отчаянно ссорились. Ромашка что-то кричала на младшую сестру, та в слезах о чём-то молила и стоя босиком, показывала на разорванный ремешок сандалии. Дочери Асеро редко ссорились между