Грозный. Особый район - Александр Владимирович Лебедев

Все, кто находился в это время на взводном опорном пункте, вели непрерывный огонь из всех видов оружия по боевикам. Это напоминало сюрреалистическую картину: темноту ночи разрезали вспышки автоматных очередей и огненные сполохи выстрелов из автоматических гранатометов, танков и зенитной установки. В свете ракет, осветительных мин и танковых прожекторов было хорошо видно, как на минном поле подрывались боевики, а на место упавшего в грязный снег тут же вставал другой. И тоже падал, сраженный пулей или осколком. Вся эта кишащая, избиваемая огнем из автоматического оружия, артиллерии и танков копошащаяся масса упорно ползла в сторону Алхан-Калы, Запас осветительных ракет кончился быстро. Осветительные снаряды тоже оказались на исходе. Когда бой был на пике, боевики поняли, что, не уничтожив взводный опорный пункт, им прорваться не удастся. Будто по чьей-то команде несколько сотен боевиков повернули и двинулись на взводный опорный пункт, Это была атака отчаяния. Но она захлебнулась. Сыграла свою роль зенитная установка, которая била непрерывными очередями по наступающим бандитам до того, что ее стволы опасно раскалились, а солдаты с трудом успевали подтаскивать короба с боеприпасами. Боевики повернули обратно, оставив на подступах к опорному пункту десятки трупов.

Единственным выходом для себя боевики посчитали русло реки Сунжи. Они прыгали в ледяную январскую воду, пытаясь таким образом уйти из-под обстрела. Но берег и дно реки были также напичканы минами. Боевики подрывались, тонули, их тела уносило течение, но некоторым удалось все же уйти в село. Вскоре к месту прорыва подоспели мотострелковый взвод, расчёт зенитной установки, три расчёта АГС, которые сразу же включились в бой. Выходя на изгибе реки на берег, они снова попали под кинжальный огонь и вновь вышли на очередное минное поле. Снова начали греметь взрывы. Здесь ряды боевиков поглотил настоящий хаос, среди них началась паника, остатки дисциплины рухнули, и они стали спасать свои шкуры, буквально перелезая через своих подельников, лишь бы вырваться из этой долины смерти.

Борис Цеханович завершает свой рассказ:

“После боя командир полка и начальник инженерной службы под прикрытием разведчиков начали осторожно в сопровождении сапёров спускаться в поле к убитым боевикам и собирать трофеи. Сказать, что трофеи были богатые, в смысле много, было бы неправильно. Их было навалом. Но самое главное — это документы. На поле боя боевиками был брошен практически весь архив. Начиная с обычных рабочих документов, журналов боевых действий участков обороны Грозного, карт, а самое главное — это списки боевиков — с адресами и другими установочными данными. И много, много других не менее ценных документов. Только на этом небольшом пятачке насчитали около восьмидесяти трупов. Вторая группа, которая спускалась на поле слева насчитала около шестидесяти трупов. Остальное подсчёту не поддавалось. Так как обследовать многие участки, не просматриваемые с позиций, было невозможно.

А ведь полк без чей-либо помощи уничтожил ночью более 600 боевиков. (Позднее нашими сапёрами, на окраине поселка Кирова, в штольне было обнаружено: по одним источникам более сотни трупов боевиков, а по другим — более двух сотен. Штольня была заминирована.) 300 раненых боевиков было взято в плен в Алхан-Кале. Хочу сразу сказать, что боя при зачистке села не было. Они были взяты в плен без единого выстрела — психологически сломленными. То есть из полутора тысяч боевиков 900 бандитов — более половины были уничтожены или ранены”.

Вся страна узнала о результатах прорыва боевиков из Грозного из уст командующего группировкой “Западная” генерала Владимира Шаманова.

Лицо командующего в те первые февральские дни не сходило с экранов телевизоров, его слова цитировала многочисленная пишущая журналистская братия. Командующий был эмоционален, о прорыве рассказывал образно: “Я был искренне удивлен результатами нашей спецоперации. Сотни погибших и тяжело раненных бандитов. Они же побежали за своими вожаками, как стадо баранов, пошли по минам, напролом. По нашей информации, Шамилю Басаеву в том прорыве оторвало ногу”.

Известный российский историк и публицист Рой Медведев, давая оценку боевым действиям в чеченской столице, в частности, приводит яркий пример того, как в западной прессе освещалась операция по ликвидации прорвавшихся из Грозного боевиков: “Британская журналистка Джанин ди Джованни оказалась единственной западной журналисткой, которая непосредственно наблюдала попытку прорыва нескольких тысяч боевиков через деревню Алхан-Кала из Грозного и разгром этой армии, которую Шамиль Басаев повел прямо на минные поля и под кинжальный огонь российских войск. Джанин ди Джованни с сочувствием и болью описывала гибель молодых боевиков, но не скрывала масштабов постигшей их катастрофы. Ее репортаж под заголовком “Разбитая повстанческая армия бежит из поверженного Грозного” был опубликован во многих западных газетах, опровергая утверждения Масхадова и части российских газет о планомерном и успешном отходе”.

Вот что опубликовала Джанин ди Джованни в крупнейшей британской газете “The Times” (перевод статьи размещен 3 февраля 2000 года в газете “Коммерсант” под рубрикой “Без комментариев”):

“Чеченская столица Грозный пала. За две последние драматические ночи около 4 тысяч бойцов прорвались через русское окружение и вошли в деревушку Алхан-Кала, расположенную за кольцом блокады.

По всей видимости, около 1 тысячи бойцов продолжают оставаться в городе. Но массовое отступление означает конец чеченского сопротивления в Грозном.

Многие бойцы, уходившие по коридору шириной около 60 метров, получили ранения, попав на недавно установленные русскими минные поля, и их моральный дух падает, а бравада улетучивается.

Вчера многие узнали о смерти своих товарищей, с которыми воевали с октября. Говорят, что Маленький Асламбек, один из главных командиров в Грозном, был убит, когда повел в атаку своих бойцов, и что несколько других известных командиров, в том числе и мэр Грозного, убиты или ранены.

Начало конца стало очевидным к полуночи в понедельник, когда эта деревушка содрогнулась от ужаса. Русские начали яростный артиллерийский обстрел окраин города.

<…>

В пять утра в холодной темноте колонна бойцов, растянувшаяся на несколько миль, пошла через деревню, направляясь в безопасные районы. Большинство бойцов были измучены сражением, и, глядя на них, я просто не могла себе представить, что многие из них были чуть старше подросткового возраста: у них были глаза пожилых людей.

Один молодой боец возмущался тем, что чеченцы так долго воевали, а теперь им даже “не дают поубивать русских