Хлопок одной ладонью - Василий Звягинцев

Лариса достаточно презрительно передернула плечами, отошла к окну. Майя, осмотрев ее от затылка до туфелек, еще раз убедилась, что очень и очень нерядовая к ним приставлена «бонна». Каменно-спокойна, а вот правая нога совсем чуть-чуть подрагивает. Видно, что она хотела бы раздраженно стучать сейчас каблучком по паркету, но держит себя в руках.

Да нет, на самом деле, чего она на нее вдруг взъелась? Не собиралась совершенно. Танька опять повлияла. На весь свет злится и здесь успокоиться не может.

Майя сделала шаг вперед, положила руку хозяйке на плечо.

– Ты извини. Мы, наверное, никак в себя после Москвы прийти не можем. Остаточные явления, одним словом. Я правда хочу с тобой подружиться. Мне сейчас совсем ничего непонятно. Ты моего Ляхова хорошо знаешь?

Лариса обернулась. Глаза ее сияли совершенно безмятежно, будто вообще никаких кошек между ними не пробегало, ни черных, ни разноцветных.

– Видела пару раз издали. Ничего парень. Но даже и разговаривать не довелось…

Лариса, неожиданно для себя, сказала именно так, хотя на самом деле в течение последнего месяца встречалась с Секондом неоднократно и беседовала часами. На интересующие ее темы, в том числе касающиеся деталей и бытовых подробностей здешней столичной жизни. Светский все же человек, знает, как принято одеваться, разговаривать, вообще вести себя женщине того круга, в который она намеревалась вписаться. Одно дело – изображать веселую вдову в провинции, старательно сохраняя дистанцию с аборигенами, совсем другое – зацепиться в придворных кругах. А она для себя такой вариант отнюдь не исключала, особенно если разборки закончатся благополучно.

Почему покривила душой перед Майей? Да просто не захотела перед серьезным делом заронить в нее хоть зерна сомнений и ревности. Кто знает, каков темперамент прокурорской дочки?

Вспомнились к месту слова песни Городницкого: «И что тебе святая цель, когда пробитая шинель от выстрела дымится на спине?..»

– Я же вам сказала, у меня другие дела и другой бизнес. Да ты не переживай. Скоро такие дела начнутся, что не о мелочах думать придется, а только насчет как выжить… Я не обидчивая. Хочет Татьяна в Пятигорск ехать – пусть едет. Хочешь по Кислому погулять – могу компанию составить. Глядишь, и разговоримся. Так что не бери в голову. Одно помните, обе – Здесь Вам Сейчас Полагаться Можно Только На Меня! – Она сказала это именно так – отчетливо выделяя каждое слово. – В противном случае за ваши головы копейки не дам! За прочее – тем более!

– Да что же, в конце-то концов, творится? – нервно вскрикнула Майя. – В Москве Вадим ничего не сказал, ты здесь темнишь. Объясниться можешь?

– Что объяснять, дорогая? Кавказ – всегда Кавказ. Татьяна с Тархановым разве не рассказывали? Так то Пятигорск, куда более европейский город. Касательно же Кисловодска… Давно «Героя нашего времени» не перечитывала? Очень советую. А по поводу текущих событий к концу дня, возможно, что-нибудь новенькое и узнаем. Так идем гулять или что?

Майя, при всей своей любви и способностях к интригам, никак не могла понять, в какой мере Лариса откровенна и искренна, а насколько лично для нее нагнетает атмосферу.

– Идем, идем, только, наверное, лучше туфли без каблуков надеть?

– А я поеду, – вошла в комнату Татьяна, будто ничего не слышала, хоть дверь была полуоткрыта. – Даешь машину – хорошо. Питер – мой город, я там сама разберусь. И вот, подарочек со мной, – она показала Ларисе пистолет. Та только фыркнула презрительно. Еще бы, сама-то она из мощного карабина, при поддержке целого бронепоезда в свое время еле-еле от нападения англо-советских террористов отбилась.[100]

– Езжай, конечно. Сейчас распоряжусь.

Она спустилась в дежурку. Приказала водителю-роботу немедленно подать самую неприметную из машин к воротам и предупредила, что пассажирку нужно высадить где скажет, после чего сопровождать невидимо и неслышимо, не принимая во внимание московского Виталия, не попадаясь ему на глаза и не предпринимая ничего вплоть до момента, когда охраняемой особе будет угрожать очевидная опасность. И даже в этом случае соблюдать предельную аккуратность.

Режим психологической невидимости.

Связь с ней, Ларисой, постоянная, но в меру необходимости. Пустой болтовней эфир не засорять.

– Уловил?

Вопрос, конечно, исключительно для порядка. Роботы не упускали из слов хозяев никогда и ничего.

В силу своих способностей очередной «Иван Иванович» будет следовать за Татьяной по улицам и переулкам незримой тенью. Если потребуется, бегом обгонит любой автомобиль, в хорошем спортивном стиле перепрыгнет без шеста любую ограду, нюхом, нижним или верховым, возьмет потерянный след, ну и сделает все остальное, что подскажет обстановка.

– Езжай, Таня, только не слишком задерживайся. Мы волноваться будем. Вздумаешь с друзьями или родителями засидеться – позвони, – сказала Майя.

А Лариса добавила:

– Машину с моим шофером лучше при себе держи. Он болтать не станет, если даже с прежним любовником попрощаться захочешь. Вымуштрован, как Гримо у Атоса. Я – тем более. Приятного отдыха…

На том и расстались, а Майя в первый раз посмотрела на Ларису с долей почтения. Умеет же девка та-акие шпильки вставлять!

– Ну а мы куда? – спросила Лариса, проводив глазами серенькую «Печору». – Предлагаю – в парк. Погода как на заказ, боюсь, не последнее ли бабье лето…

– Что значит – последнее? – удивилась Майя. – Разве оно не одно бывает?

– Где как. У нас здесь – и по десять. Сегодня, кажется, восьмое, не считала.

Действительно, синева неба, пригревающее солнце, безветрие, температура, с утра преодолевшая двадцатиградусную отметку, создавали, несмотря на календарный ноябрь, ощущение раннего подмосковного сентября.

У Колоннады они, как и положено светским дамам, наняли фаэтон, запряженный молодой, норовистой, перебирающей ногами от желания куда-нибудь мчаться лошадкой, и мягко покачивающийся на эллиптических рессорах экипаж повез их по извилистой, круто поднимающейся вверх тропе терренкура. Через каждые сто метров попадались столбики с указанием высоты над уровнем моря и расстоянием от Нарзанной галереи.

Удобно расположившись на подушках сиденья, девушки болтали о пустяках, по преимуществу касавшихся особенностей местной и личной жизни. Говорить о чем-то более серьезном мешал извозчик, чья спина торчала в метре перед глазами и который, безусловно, слышал каждое слово, а моментами, не оборачиваясь, даже вставлял реплики, если считал, что Лариса неверно трактует историю и топографию города.

Наконец серпантин с жуткой глубины обрывами справа, куда Майя остерегалась взглядывать, особенно когда колеса едва не касались обочины, закончился. Лариса велела вознице остановиться на площадке, километрах в трех ниже Малого седла. Так она назвала отчетливо проектирующуюся на сверкающую синеву вершину впереди.

Здесь еще присутствовала цивилизация. Кавказский духан, где жарили шашлыки и жирный дым поднимался к небу, а в загончике блеяли ждущие своей очереди барашки. Европейского стиля кафе на самом краю у ротонды, еще одно – чуть выше по склону.

Играла негромкая музыка, на десятки километров простиралась панорама изрезанного балками города, окрестных селений, холмов, полуразмытых очертаний настоящих, на взгляд москвички, гор. Захватывающий вид. Смотреть бы и смотреть. Неподалеку, кстати, предприимчивый господин предлагал всем желающим бинокли за умеренную плату.

Далеко на северо-западе громоздились башнями белоснежные, но с серо-синими подошвами облака.

– К обеду будет дождь, – отметила Лариса, – или даже снег. Но мы успеем.

– Снег? – поразилась Майя. – При плюс двадцати?

– А при плюс тридцати в июне не хочешь? И такое бывает. Кавказ, матушка, – в который раз подчеркнула бонна.

Они заняли самый крайний двухместный столик впритык к чугунной ограде на краю обрыва, Майя бы даже сказала – пропасти.

– Чудо, истинное чудо, – шептала Майя, глядя на бурную речушку, почти вертикально мчащуюся вниз среди сосен и елей, рядом с площадкой – гигантских, а дальше превращающихся в непроницаемую сине-зеленую щетину.

Лариса в это время делала заказ неповоротливому, исполненному ощущения собственной значимости официанту. Раз забрались сюда, господа, никуда не денетесь.

– Так, может, поговорим наконец на равных, подружка? – спросила Майя. Именно, что на равных. А не то чтобы наставница с подопечной. Сейчас они были здесь вдвоем, без свидетелей, в случае любого развития событий она считала, что физически Ларисе не уступит, морально – тем более, и пистолет при ней. И у напарницы наверняка имеется. Отобьются. Хоть от абреков, хоть от кого…

А главное – Лариса нравилась ей все больше. Будь у нее нетрадиционные склонности, сказала бы – как женщина. А так – ей хотелось, чтобы они вправду стали подружками-напарницами. Слишком много общего она чувствовала с девушкой из другого мира.