1941. Вяземская катастрофа - Лев Лопуховский

Хотелось бы обратить внимание читателя на следующее: официальные безвозвратные потери наших войск в операциях, связанных с крупными «котлами» 1941 г., примерно равны или несколько больше количества пленных, взятых немцами. Например, в окружении под Белостоком и Минском с 29 июня по 10 июля немцы захватили 3188 (по другим данным — 3332) танка, 1830 (1809) орудий и взяли в плен 332,5 (342) тыс. человек (см. таблицу 2). По официальным данным, безвозвратные потери наших войск составили 341 тыс. человек. В сражении на Днепре и Зап. Двине, под Смоленском и Рославлем с 10 августа по 10 сентября немцами только в плен взято 309 тыс. человек. Безвозвратные потери наших войск в Смоленском сражении больше — 486 тыс.

И это естественно: ведь кроме пропавших без вести есть еще убитые (в том числе умершие на этапах санитарной эвакуации), умершие от ран в госпиталях, от болезней и т. д. Так что меньше показать нельзя. Эту зависимость можно проследить и на примерах фронтовых операций, данные о потерях в которых в труде «Россия и Советский Союз в войнах XX века» приводятся не всегда (их надо искать в других источниках). Но вот безвозвратные потери в людях в летне-осенней кампании 1941 г. (до 4.12.1941) составили по официальным данным 2841,9 (общие — 3987,7) тыс. человек, а завесь 1941 г. — 2993,8 тыс. (общие — 4308 тыс.). Сравните с числом взятых немцами в плен 1 декабря 1941 г. — 3,8 млн.

Вернемся к Московской оборонительной операции. Безвозвратные и общие потери в период с 30 сентября по 5 декабря 1941 г. показаны в. таблице 7.

Таблица 7

Потери личного состава советских войск в ходе Московской стратегической оборонительной операции (30.09-5.12.1941 г.)

Источник: Россия и СССР в войнах XX века. Потери вооруженных сил. м., 2001. С. 273.

Примечания: *в процентах к составу трех фронтов к началу операции. **в процентах к общим потерям.

Данные таблицы производят странное впечатление. Прежде всего, поражает точность приводимых цифр. Это кто ж докладывал о потерях, когда штабы армий и фронтов в октябре не знали даже, где и в каком состоянии находятся их соединения. Количество раненых в 3,5 раза меньше числа безвозвратных потерь. Но это как раз понятно: большая часть из них попала в плен. Но важнее другое: безвозвратные потери за 67 суток операции (514 тыс. человек) намного меньше числа взятых в плен (по немецким данным — 665 тыс. человек) за 17 суток (с 2 по 18 октября). Как согласовать эти цифры и нужно ли это? Положим, что немцы намного завысили число военнослужащих, взятых в плен, и на секунду поверим официальным данным. Если за 67 суток три фронта потеряли чуть больше половины своего состава, имевшегося к началу операции, то сколько же они могли потерять за первую половину октября в котлах — 30–35 %? Тогда в составе войск, избежавших гибели и вырвавшихся из окружения, осталось бы порядка 750–850 тыс. человек. При таком раскладе обстановка на Можайской линии обороны не носила бы такой угрожающий характер. Или советские войска в ноябрьских боях не несли потери?

Поэтому официальным цифрам потерь за всю оборонительную операцию верят разве только те, кто никогда не работал в советских архивах и сам не делал расчетов.

Между тем по данным труда «Россия и Советский Союз в войнах XX века», за июль-октябрь (четыре месяца) не были получены данные о численности личного состава и потерях от 35 стрелковых дивизий, общая численность которых составляла 484 тыс. человек, в том числе от 16 дивизий Западного и одной (!) дивизии Резервного фронтов (и это после сентябрьского и двух октябрьских котлов?). Выходит, что остальные дивизии этих фронтов (не говоря уж о танковых, кавалерийских и других соединениях и отдельных частях армейского и фронтового подчинения), попавшие в окружение в октябре, смогли каким-то образом доложить требуемые сведения? Потери этих соединений пришлось определять расчетным методом. Набралось таких неучтенных потерь за первые месяцы войны 1162,6 тыс. человек, в том числе 12,6 тыс. в погранвойсках (таблица 120 труда). Эти потери включены в сводки соответствующих фронтов, как пропавшие без вести. Последнее утверждение вызывает законный вопрос: какая же часть из этого огромного числа была включена в потери Западного и Резервного фронтов за октябрь месяц? Это что же — Буденному приплюсовали потери одной дивизии?

Потери в вяземской (2–13 октября) и орловско-брянской (30.9–23.10) операциях официально не подсчитаны (по крайней мере, в труде они не упоминаются). Почему бы и эти потери не определить расчетным методом?

Из 16 объединений трех фронтов смогли избежать окружения и полного разгрома 4 армии (22-я и 29-я Западного фронта, 31-я и 33-я Резервного) и опергруппа, имевшие первоначальную численность примерно 265 тыс. человек. Но и они понесли большие потери. К середине октября укрепления на Можайской линии занимали 90–95 тыс. человек, но это с учетом прибывших 32, 312 и 316-й стрелковых дивизий и сводных отрядов военных училищ. Положим, что из 1250 тыс. личного состава трех фронтов в строю осталось 250, даже 350 тыс. человек. Куда же делись остальные? Исследователь Ходаренок М.Н. назвал следующие цифры потерь наших войск в Московской оборонительной операции в октябре 1941 г.: 855 100 — безвозвратные, в том числе 673 000 — пленными, 104 100 — ранеными, общие — 959 200 человек, не указав, к сожалению, источник этих цифр [76].

Абстрагируясь от названного немецкой стороной числа взятых в плен, нам все равно не уйти от того факта, что за две-три недели из боевого строя действующей армии был выведен миллион бойцов. Большая часть из них попала в плен, многие погибли или были ранены, значительная часть рассеялась по лесам. Из числа последних многие были мобилизованы зимой 1942 г. войсками генералов Белова и Ефремова, действующими южнее Вязьмы, или позднее, когда районы октябрьских боев были освобождены от врага.

В связи с этим небольшое общее замечание. Мне уже приходилось ссылаться на данные картотек безвозвратных потерь Центрального архива Министерства обороны Российской Федерации. На начало 90-х годов в них хранилось 17,2 млн персональных карточек солдат (сержантов) и офицеров Красной Армии, погибших в минувшую войну. Картотеки составлялись на основе донесений войсковых частей и извещений, полученных военкоматами. Немалая часть имен была установлена работниками военкоматов во время подворного опроса, проведенного в 1948–1949 гг. Много карточек было заведено на основе изучения двух картотек WAST (справочной службы вермахта) — на военнопленных-офицеров и на военнопленных-солдат, переданных в архив американцами вскоре после войны.

С тех пор работниками ЦАМО была проведена большая работа по упорядочению учета безвозвратных потерь и устранению дублирующих сведений. Из картотек были исключены следующие категории выбывших из строя военнослужащих: дезертиры, военнослужащие, осужденные и направленные в места заключения, приговоренные трибуналами к высшей мере наказания (т. е. расстрелянные), а также снятые с учета безвозвратных потерь, как оказавшиеся живыми. Вот близкий мне пример. Из 196 воинов 120-го гап, числившихся погибшими и пропавшими без вести в электронном Центральном банке данных (ЦБД), а значит, и в картотеках безвозвратных потерь ЦАМО, 34 (17 %), по данным совета ветеранов полка, оказались живыми после войны (на некоторых из них были оформлены по 2–3 извещения). Но в то же время 20 погибших и пропавших без вести военнослужащих этого полка не были учтены в ЦБД. Сведения о них, подкрепленные соответствующими документами, были дополнительно включены в картотеку. Так что публичные выступления некоторых больших начальников о том, что они сами до сих пор числятся в картотеках погибшими или пропавшими без вести, безосновательны. Они хорошо знают, что только из картотеки безвозвратных потерь офицеров по вышеперечисленным причинам исключены 125 232 человека. Подобными заявлениями стремятся подорвать доверие к данным картотек безвозвратных потерь офицеров, рядового и сержантского состава ЦАМО. Почему?

А потому, что если признать данные картотек соответствующими реалиям, то это поставит под сомнение (слишком велика разница!) официальные цифры потерь. Придется пересматривать все расчеты авторов труда «Россия и Советский Союз в войнах XX века», причем в большую сторону. А делать это соответствующие ведомства по известным причинам не хотят. Ведь при сопоставлении результатов операций и сражений с величиной потерь, понесенных советскими войсками (особенно в сравнении с потерями противника), придется переосмысливать некоторые победные реляции и роль в войне отдельных военачальников. При этом могут лопнуть, как мыльные пузыри, многие мифы и легенды, созданные не очень умной советской пропагандой.

По данным на конец 2000 г., в картотеках безвозвратных потерь солдат, сержантов и офицеров ЦАМО числилось более 14 507 тыс. персоналий. По результатам предварительного побуквенного обсчета, безвозвратные потери Вооруженных Сил в минувшей войне составляли не менее 13 850 тыс. человек [77]. Кстати, последние цифры косвенно подтверждает и другой достаточно авторитетный источник: «За годы войны из ВС по различным причинам убыло 26,6 млн человек, более половины из них составили безвозвратные потери» [78]. По нашим данным, обсчет все эти годы продолжался (а может быть, уже закончился), но окончательные его итоги для исследователей пока недоступны.