Лживая птица счастья - Светлана Борисова

Падая вниз, юноша обреченно закрыл глаза: «Господи, прости мои прегрешения и прими мою неприкаянную душу! Прощай, любимая! Господи, ни о чем не прошу тебя, только отправь меня туда, где мы свидимся с моей девочкой. Никотан, прости меня за то, что я оказался для тебя никудышным аталином…»

— Это точно. Мирон, поднимайся, хватит валяться, изображая труп. Ты уже прилетел на дно, но тот свет на сегодня отменяется. Стой, не шевелись, сейчас я зацеплю тебя силовым лучом и подниму наверх.

Оказавшись на краю пропасти, дрожащий Мирон рухнул на камни: его не держали ноги.

— Крейд, я страшно устал, хочу добраться до дома и лечь спать. Неужели я так много прошу у судьбы? Так нет! Мало мне было сегодня дикого кошмара во сне, похода по девочкам, осложненного очередной любовью, и трудного разговора с этим хитрым лисом, Михаэлем, так напоследок на мою бедную голову свалился придурочный аталин, не дав насладиться заслуженным отдыхом в одиночестве. Нет, точно! Добрые дела наказуемы, сужу по собственному опыту! — усталым голосом произнес Ник и быстрыми шагами понесся вниз, легко скользя на крутых спусках.

— Неправда! Я — не придурочный, я — неопытный!

— Суть, одно и то же.

— Никотан, подожди меня! — завопил юноша, бросаясь следом за ним.

— Догоняй и молчи, пока я не прибил тебя.

— Черт! Какое замечательное чувство ощущать себя живым!.. Эй, это я сам с собой разговариваю!

На удивление у Ника неожиданно поднялось настроение. «Может, теперь меня не будут больше мучить кошмары, в которых я не успеваю спасти Мари. Нет сил, изо дня в день видеть во сне, как она падает вниз и разбивается об острые камни, а потом изломанной куклой лежит на дне ущелья. Еще ужаснее увидеть, что это не она разбилась, а Риза, которая вдруг поднимает залитое кровью лицо и заявляет, что в мире нет, и не было никой Мари, а есть только она, а затем хохочет мне в глаза… Подлая ты тварь, Риза, пытаешься сломать мне жизнь даже из могилы. Ненавижу тебя за это. Знай, я убью тебя в своей памяти и Мари ты не получишь, можешь не стараться. Если Михаэль смог вас разделить и одну любит, а вторую ненавидит, то и я смогу. Хотя ему было проще, он встретился с вами взрослым человеком, а мне значительно сложнее вытравить детские воспоминания, но я справлюсь».

— Эй, аталин, ты еще на этом свете? Реанимация не требуется? Радуйся, я решил удовлетворить твою просьбу о занятиях. Поэтому готовься: ровно в шесть тридцать, чтобы ждал меня на иметис в тренажерном зале. Разрешаю тебе взять туаши из коллекции, хранящейся на складе.

— Ура! Заработало!.. Спасибо, Никотан! Я твой вечный должник!

— Я знаю. Интересно, к чему относилось твое «заработало»?

— Ну, мультик есть такой с котом по имени Матроскин…

— Очень содержательный ответ. Причем тут кот?

— Ну, это он кричал «заработало», когда какое-нибудь дело удавалось.

— Н-да. Похоже, пора тебя занять делами по полной, чтобы не занимался всякой ерундой типа просмотра детских мультиков.

— Вот, черт! Никотан, что ты удумал? Я и так занят по уши.

— Узнаешь, в свое время. О, боги! Наконец, я добрался до дома. Какое счастье! Спать! В какую комнату ты меня поселил?

— Никотан, ты знаешь… в общем, за всей сегодняшней суетой я забыл твое распоряжение о переезде.

— Час от часу не легче!.. Все мое терпение иссякло. Убирайся с глаз моих долой и чтобы я тебя до утра не видел.

— Простите, мой райделин!

— Вон! Пока я не пожалел о своем мягкосердечии и не всыпал тебе по первое число.

Мари. Будни в родных пенатах

…Мы идём с тобой по самому краю любви,То теряемся мы, то находимся мы.Ты меня немножечко поддержи. Обними иЕдинственной назови.… Мы идём с тобой по самому краю любви,Будет всё хорошо, только вниз не смотри.

По окончании рабочего дня я вежливо распрощалась со своими коллегами, и на всех парах первой вылетела из помещения офиса. Захлопывая двери за собой, я неуютно поежилась, прочувствовав всей своей несчастной спиной устремленные в нее кинжальные взгляды. Ладно бы только это, вдобавок я услышала, как мне в след раздались ехидные смешки и чей-то нарочито громкий шепот:

— Надо же, какое похвальное трудолюбие! Хотелось бы мне стать дочкой Главы Совета, чтобы также не заботиться о производимом впечатлении на начальство…

Я скрипнула зубами от злости, но не объяснять же всем, что я тороплюсь сбежать не с рабочего места, а от своего провожатого.

Черт, два с небольшим месяца я дома, но меня уже достали по полной программе, а ведь начиналось все более или менее нормально.

После приснопамятного ужина в кругу друзей, я находилась в таком душевном раздрае, что даже не стала возражать, когда у нас в доме появился милейший Давид Левантовский, мой психиатр и, смущаясь, попросил разрешения побеседовать со мной. Страшно удивленная его нерешительностью, я спросила, в чем дело. После небольшой паузы Давид сказал, что неуверен в своих силах и боится, что не сможет мне опять помочь. Действительно, за пять лет обучения в Академии у меня не сложились доверительные отношения с моим куратором-психологом. Трудно сказать, кто в этом виноват, но факт остаётся фактом.

Чувствуя, что беседа у нас не клеится, я решила сделать перерыв и потащила Давида на кухню. Во время обеда слово за слово, но как-то мы оба расслабились и разговорились. Он мне пожаловался на свои трудности в Академии и рассказал несколько забавных случаев и анекдотов из студенческой жизни. Неожиданно это страшно рассмешило меня, вызвав в душе ностальгию по «альма-матер» и я почувствовала себя раскованно в его присутствии. Поэтому не стала злиться, когда он исподволь принялся расспрашивать меня о жизни на Старой базе. Не очень охотно начав повествование, в дальнейшем мне было трудно на него сердиться, видя каким восторгом горят его глаза во время моего рассказа.

Когда в наши отношения пришло доверие, то быстро выяснилось, что Давид — замечательный человек и профессионал в своем деле. Только благодаря его усилиям я так быстро оклемалась и без опаски шокировать окружающих стала все смелее общаться с людьми.

Мы с Давидом частенько беседовали по душам, и он мне как-то признался, что я очень изменилась, по сравнению с тем, какой он меня помнит в Академии. Когда я принялась выяснять, в чем это выражается, поколебавшись, он ответил, что по его субъективному ощущению я стала более цельной и раскованной натурой, поскольку бесследно исчез какой-то страшный внутренний надрыв, сильно уродовавший мою психику. Действительно беспричинная истерия и неуравновешенность бесследно исчезли, а раньше мне несладко приходилось, и я часто находилась на грани нервного срыва. Но почему? Я не могла припомнить серьезных причин для этого.