Страна, которой нет - Kriptilia

А услышали они что-то важное и при этом такое, после чего им на Фарида глядеть не хочется. Сам он этого так и не вспомнил. Запись ему не дали. Запись его же собственного допроса. Решили, что ему не надо. Врач сказала, что на самом деле не надо бы, потому что память со временем вернется естественным путем, а подталкивание неизвестно еще как повлияет. Но врач есть врач, а в жайше с такими мелочами как возможность кошмаров сроду не церемонились, мирились, как с компьютерной головной болью. Издержки профессии.

Отцу тоже не дали. Сказали – засекречено. То ли правда, и дело все-таки не в Фариде, то ли просто хороший предлог отказать. Если правда, если стряслось что-нибудь особо крупных масштабов, отец, может быть, сообщил бы? Рассказал же он про вчерашний переполох… и Сорок Пятый зашел, заинтриговал и озадачил.

«…А тут навстречу Медведь. Движется. Ну ты его видел, да? Как он ходит? Как этот... мировой ледник в кино, вроде ползет еле-еле в том конце коридора, медленно так, а вот ты уже под ним хрустишь, пока ты на него смотрел, он тебя переехал. Вот так и идет. А Шеф ему - вот, вызывают, действуйте по списку, начинайте с вашего кандидата.

Какому списку, какого кандидата... что начинайте? А Медведь только ртом дернул - отвлекли его от чего-то - и к своему месту пошел эдак с развальцой. Машинку отпер, сел, головой покачал - и начал что-то шелестеть. Нас как нет. А минут через пятнадцать выдает список - у всех, кому упало, глаза были одинаковые, стеклянные. У нас оказывается война с военной разведкой, то есть, конечно, война и всю жизнь была, но война, а не... ядерный конфликт на взаимное уничтожение. Но Шеф сказал. И полномочия Медведю выдал. Почти как у себя. И вообще.

И мы поехали. У нас семеро раненых и два трупа, у них три, включая два самоубийства – то есть, вообще-то пять, но троих мы успели добыть. И сыпаться они начали аж в транспорте. Не спрашивай, не расскажу. Не просто чисто... а как в сказке. А Медведь Шефа домой завез и к девушке своей поехал. Угу. На машине из парка Дома, со всей прослушкой. И распевал "hard day's night" всю дорогу…»

- Я же от неизвестности быстрее с ума сойду, - пожаловался он Аммат… и получил от нее очередной нейрорегулирующий коктейль. Таких лечащих врачей в тюрьму надо сажать - за применение психологических пыток.

А третий страх был совсем-совсем страх и о нем даже думать не хотелось, но к концу дня он вылез на поверхность, устроился в ногах кровати и принялся качать липкими улиточьими рожками. Что если все началось не после того, как Фарида прихватили какие-то пакистанские террористы, и как бы не сам аль-Рахман? Что если все началось - до? Что если вся эта тревога, уверенность, что Бреннер в чем-то замешан (и ведь оказался же замешан, рявкнула логика), мысли, буквально толкающие под руку, слова, вылетающие сами, как тогда на семинаре, что если это не импульсивность пополам с усталостью и недостатком опыта - а безумие? То самое, долгожданное. Шаталось столько лет невесть где, и вот, явилось.

Одна хорошая вещь была во всем случившемся - инспектора Максума из головы повымело, целиком. Представляешь себе его подначки и реплики, и ничего не происходит. И желание доказать и ткнуть куда-то делось. И мысль о том, что Имран сейчас занимается настоящей работой и номер у него нечетный-нечетный, падала как в никуда - да, работает, да, нечетный. Будто тот Максум, от которого хотелось выть и лаять, взял и уехал, причем не сейчас, а лет пять назад. Даже грустно как-то.

- К вам пришли, - объявил пожилой хромой медбрат, потом покачал головой и уточнил: - Посетительница, и какая!

Учитывая, что за всю смену сердитый усатый военный инвалид не сказал Фариду ни слова, а медицинские процедуры осуществлял с усталой монотонностью рабочего на конвейере, прозвучало интригующе. Вряд ли кто-то из родни, так и сказали бы, да и отец согласился с просьбой Фарида избавить его от перепуганных тетушек хотя бы на пару дней. Как же понимать этот мечтательный вид и тон?..

А потом дверь распахнулась, занавеска отодвинулась и в палату вошла - шарф слоями на шее, очки-визор сдвинуты на лоб, светла как день, ходит - как дельфин плывет, горит изнутри как янтарь и вообще понимаешь всех старых поэтов разом... девушка из магазина.

- Привет, - говорит, а палату осматривает так внимательно, будто в ней никакого Фарида нет, а важно одно оборудование, - я та самая Ширин, к отцу которой твой отец засылает таких серьезных сватов. Я так и знала, что тут разъема нет. Держи.

На кровать плюхается плоский пакет.

- Оно связь от коммерческого спутника берет. Надеюсь, меня тут не расстреляют за контрабанду.

- Спасибо, - выговорил Фарид…

Все, что выпалила прекрасная Ширин, он услышал, но ничего не понял. Что она тут делает? Почему та самая? Каких сватов, наконец? Это все-таки он наконец спятил – или это папа решил… морально поддержать любимое чадо? Да нет, не может быть, Фарид же ни слова не говорил, а и что тут скажешь-то? Папа, найди мне красотку, я ее в магазине видел, и я женюсь, уговаривать не придется? Папа бы нашел, да только Фарид не говорил!..

- Я раненый боец, - наконец нашелся он. – Пострадал от происков радикализма и терроризма. Так что… - тут мысли кончились.

Ну папа… нет, если подумать, эта поддержка вполне в его духе. Вот только у меня же сейчас все мониторы такое спляшут и споют, что примчится Аммат с огнетушителем наперевес!

- Извини, - ярковыраженная пери присела на краешек стула, - мне сказали, что тебя украли и едва не убили, но я не поняла, что второе тоже было на самом деле, а не по легенде.

По легенде?

- Били совсем немного, - поправил честный Фарид, - но дрянью какой-то накачали, а потом самогоном сверху добавили, так что последние воспоминания как через решето. Но ва... тебя разве забудешь?

- Ну почему же нет, - сказала девушка и попыталась зарыться носом в шарф.

Она тоже стесняется, понял раненый боец. Это было невероятно умилительно, трогательно и прекрасно. Сразу хотелось засмущать ее еще больше – стихами,