Страна, которой нет - Kriptilia
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Сколько времени у вас ушло?
О методах, о деталях они спрашивают не вслух – слишком долго, нудно, многословно… невыносимо для системщика, – а через импровизированную конференцию. Пара новеньких перчаток с эмблемой Народной Армии приятно поскрипывает при движениях: высокий тургор ткани, модель для тех, кто в сеть не развлекаться ходит… Запросы, схемы, модели. «Так? – Нет. – А как? – Неужели не догадались? – Нет, но нашли, как обойти. – Как? – Э, баш на баш! – Идет, показываю…» - вот это настоящий виртуальный флирт, и совершенно неважно, кто это из сидящих вокруг, напротив, слева или позади… а справа, присел на край стола, благосклонный охотник, вежливый экскурсовод. Смотрит в проекции, смутно улыбается.
И вот это важно, потому что все жужжание вокруг - наполовину жест вежливости. Ширин объясняет, гордится, строит электронные глазки и знает, не завтра, но через неделю ее забудут. Экзотика, удивительный экспонат частной коллекции Валентина Штааля.
Детки в сетке, детки в клетке, плоды какого ни есть просвещения, какой ни есть относительной сытости. "Афганский вирус" - уже не шутка, ни в переносном смысле, ни в прямом. Малолетние безбашенные и бессмысленные игроки в кибернетику и бактериологию. Ради шутки, ради интереса или по приказу взрослых. Часто эти взрослые ненамного старше. Чем отличается от них Ширин - большей просвещенностью, большей сытостью. Шире круг обзора, лучше образование, жирней заказчики. Но это все. Туран дает своим больше, и серый европеец намекает, что часть этого большего можно получить сразу, пока не ушли за горизонт молодость, жажда, скорость.
Сейчас – час ее триумфа. Грозный и почти необоримый киберсектор легендарной Народной Армии Турана слушает мастер-класс шестнадцатилетней Ширин Усмани. «Как я взломала президентский отель: трансмедийные мемуары». Час торжества... а торжества и нет, и есть только пыльная усталость, пустота в груди. Хорошо, что можно разговаривать, почти не замедляя поток. Вот с этими-то навыками все в порядке, кажется, много лучше чем у большинства жайшевских гепардов и соколов.
«Что со мной будет?»
«Аудиенция у Вождя. Неофициальная. Официально вы с братом свидетели подготовки. Лично для Вождя – дети организатора убийства, заложники. Лично вы – будущая Сабиха Гёкчен[1] и Айсун Качар[2] от сетей и систем. Он будет восхищен… и не слишком разгневан на вашего отца. Скорее, не разгневан вовсе»
«Что вы за это хотите?»
«Вы не дослушали.»
«Слушаю и повинуюсь.»
«Ваш брат пойдет в Университет Народной Армии. Вы сможете выйти из-под юрисдикции отца наиболее выгодным для всех образом.»
«Что вы за это хотите?»
«Подробные показания и все материалы, касающиеся вашего атлантического друга по переписке. Того, что страдает раздвоением личности.»
«Где я прокололась?»
«Нигде. Спасибо, что подтвердили мои расчеты.»
«Таким вещам меня тоже научат "дома"?»
«Таким - в первую очередь. Вас возмутительно воспитывали, ваш будущий свекор этого так не оставит.»
Я сама виновата, думает Ширин, показывая, как встраивала свою усиленную прослушку в гостиничную, но, кажется, это еще и отец. Он-то понимал, где я беспомощна, но хотел сохранить меня для себя и для Сонера потом. Лет через пять я могла бы уже и не рискнуть выйти в открытое море, где я ничего не понимаю. Осталась бы в раковине.
Нет, стирает она с мысленной доски, это не анализ, это страх и обида. На самом деле может быть что угодно, от убеждения, что мне так удобно, до желания контролировать или неспособности представить, что я могу чего-то в такой степени не уметь. Ширин не делает – значит, не хочет. А скорее всего, я для него вещь в себе, явление, чьи свойства не обсуждаются, просто существуют. Даны.
Плохая была идея с никабом в школе, с вечным «мне надо скорее домой» и игрой в благонравную скучную зануду, с набором сетевых масок на все случаи жизни. Надо было тренироваться на сверстниках.
«Кого вы прочите мне в мужья?»
«Наследника Рафика аль-Сольха. Он вам не слишком противен? Это единственное возможное препятствие.»
«И на том спасибо.»
Штааль, конечно, прав. Во всех прочих политических и экономических отношениях этот брак был бы безупречен и предельно выгоден обеим сторонам. Еще три месяца назад клан Усмани стоял на ступеньку-другую ниже, а теперь это союз, возвышающий обе стороны. Все-таки Ширин была права в отношении Тахира…
Тут, между прочим, тебя спрашивают не о политике и экономике, а об отношении к жениху.
«А что думает он сам?»
«Он в восторге.» - Смешная рожица с вытаращенными глазами.
«Как?»
«Он был в восторге с момента встречи в магазине. Не разочаровывайтесь, он не столько смотрел на вас, сколько слушал.»
Надо будет прикинуть, какие выводы может сделать человек, вроде младшего аль-Сольха из нескольких слов о "медведице". Он тоже контрразведчик...
«И я думаю, - добавил собеседник, - что вы очень подойдете друг другу. Но гораздо больше вам подойдет свекор»
Амар Хамади, следователь
Наручники калибра «струна» были из вредности, фиксация к стулу по пяти точкам тоже была из вредности. Амар и сам не сомневался, что небольшая порция физического дискомфорта не повлияет на настрой Хадада, тем не менее, его радовал вид подследственного в стандартном комбинезоне, попытки хоть как-то устроиться на стуле. Будет вам, почтеннейший, и возраст – и тем более положение. Особенно положение, предназначенное для особо агрессивных физически развитых допрашиваемых.
Собственно, ничего кроме наручников, у Амара за душой не было – едва вернувшись в здание, он приказал привести, посадить и пристегнуть, а сам отправился обедать, так что, когда он вернулся, клиент успел слегка подогреться и сделаться аж деревянным от презрения. Продолжайте в том же духе. Хамить не надо.
Впрочем, Штаалю он невольно соврал: никакого же удовольствия. Ни капли.
- Итак, - мерзким казенным голосом проскрипел Хамади. – Что мешало вам своевременно осуществить явку с повинной?
- Мне, капитан, мешало то, что вы могли бы понять и сами, - договаривать фразу про умственные способности Хадад не стал не из вежливости и подавно не из страха, а из вредности - мол, якобы Амар настолько глуп, что и такую простую подначку достроить не может. Насколько все-таки проще люди в провинции, скажет "сын осла и собаки" - и понеслось. - Мне мешало то, что я не знал масштабов. И не представлял себе, кто еще участвует и в каких ведомствах
