Маленькое одолжение. Продажная шкура - Джим Батчер

Майкл побледнел:

– Гарри…

– Заткнитесь, – сказал я. – Последние два дня вы старательно избегали разговора со мной. Можете помолчать еще чуть-чуть, пока я не исполню свою партию?

Он покорился и стоял очень, очень тихо, со встревоженным взглядом.

Что я могу сказать? Да, у меня есть дар привлекать внимание людей.

Я смотрел на него вдоль сверкающей смертоносной стали. Потом медленно, очень медленно опустил руку, оставив острие меча упираться в пульсирующую на шее жилку. Я развел руки в стороны и остался стоять в этой позе.

– Вы мой друг, Майкл, – произнес я тихо, почти шепотом. – Я вам доверяю.

Глаза его блеснули, и он опустил веки.

– И вы хотите знать, – с усилием сказал он, снова поднимая взгляд, – могу ли я сказать вам то же самое.

– Слова недорого стоят. – Я чуть повел подбородком в сторону меча. – Я хочу знать, готовы ли вы показать мне это.

Он осторожно отвел меч от моей шеи и опустил его. Руки его чуть дрожали. Зато мои – ни капельки.

– Все не так просто.

– Куда уж проще, – возразил я. – Я или ваш друг, или нет. Вы или доверяете мне, или нет.

Он убрал меч в ножны и отвернулся к окну.

– Ведь именно поэтому вы не захотели сразу подхватиться и броситься на динарианцев, как я ожидал от вас. Вы опасались, не веду ли я вас в западню.

– Я не лгал вам, Гарри, – сказал Майкл. – Но я соврал бы сейчас, если бы не признал, что да, такая мысль мелькнула у меня в голове.

– Почему? – спросил я абсолютно спокойным голосом. – Разве я когда-либо подавал вам для этого повод?

– Все не так просто, Гарри.

– Я дрался и проливал кровь, защищая вас и вашу семью. Я сунул голову в петлю ради Молли, когда Совет едва не казнил ее. Я даже не могу сказать, сколько выгодных дел я упустил, тратя время на ее обучение. Что же именно подтолкнуло вас к мысли о моем коварстве?

– Гарри…

Никодимус был прав в одном: больно, когда тебя подозревают в измене твои друзья. Чертовски больно. Я даже не заметил, что повысил голос, пока едва не сорвался на крик.

– Да смотрите на меня, когда я с вами разговариваю!

Майкл повернулся ко мне. Лицо его было сурово.

– Вы что, думаете, я решил переметнуться к Никодимусу и его дружкам? – почти кричал я. – Вы действительно так считаете? Потому что если так, вы могли бы с тем же успехом проткнуть мне глотку своим мечом прямо сейчас.

– Я не знаю, что думать, Гарри, – тихо ответил он. – Вы ведь много чего недоговорили.

– Я не всем с вами делюсь, – согласился я. – Я вообще не всем с людьми делюсь. В этом нет ничего нового.

– Я знаю, – сказал он.

– Тогда почему? – Запал в моем голосе поостыл, и я ощущал себя наполовину сдувшимся воздушным шариком. – Вы же меня не один год знаете, дружище. Мы много раз прикрывали друг друга в бою. Почему же теперь вы усомнились во мне?

– Из-за тени Ласкиэли, – тихо ответил Майкл. – Потому что до тех пор, пока она живет в вас, она будет искушать вас – и чем дольше, тем больше у нее шансов добиться успеха.

– Я отдал монету Фортхиллу, – возразил я. – Я полагал, это говорит само за себя.

Майкл поморщился:

– Тень может подсказать вам, как вернуть монету. Такое уже случалось. Именно поэтому мы прикладываем столько усилий к тому, чтобы не прикасаться к ним.

– Все кончено, Майкл. Нет больше тени.

Майкл покачал головой, и в глазах его мелькнуло что-то вроде жалости.

– Так не бывает, Гарри.

Запал разом вернулся. Единственное, чего я не хотел и в чем совершенно не нуждался, – так это жалость. Я сам делаю свой выбор, живу своей собственной жизнью, и даже если выбор мой не всегда умен, я крайне редко о чем-то жалею.

– Откуда вы знаете? – спросил я.

– За две тысячи лет никому еще не удавалось избавиться от тени одного из Падших – если только человек не принимал демона окончательно, забирая монету, а уже потом раскаивался и избавлялся от нее. И вы утверждаете, что не принимали монеты.

– Это так, – подтвердил я.

– Тогда либо тень никуда не делась, – сказал Майкл, – и она продолжает искажать ваши мысли. Продолжает нашептывать вам. Либо вы лжете мне, будто не брали монету. Других вариантов нет.

Некоторое время я молча смотрел на него.

– Адские погремушки! – произнес я наконец. – А я-то думал, это у чародеев монополия на самонадеянность.

Он удивленно заморгал.

– Или вы