Френдзона: Выход - Дарья Волкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
К концу этой невнятной речи комок разросся до каких-то чудовищных размеров. Поэтому Роман неловко кивнул и развернулся. Успел даже сделать пару шагов — прежде чем его резко дернули за локоть.
Оборачиваться не хотелось. Обернешься — и проснется надежда. А это не нужно.
За руку дернули сильнее, и все же пришлось оборачиваться.
Марфа смотрела на него. Молча и как-то… как-то очень странно смотрела на него. Потом отвернула лицо в сторону, вздохнула, что-то пробормотала.
— Что? Я не расслышал, извини.
— Бери свой портфель и пошли.
***
Они молчали. Роман даже близко не мог представить, о чем сейчас думает Марфа и легко ли ей дается это молчание. Его же просто пробивало на болтливость. Рома никогда не был молчуном. Сейчас же впору было себе рот зажимать.
— Ух ты, «мерседес»? Круто!
— А муж в курсе, что ты нарушаешь правила дорожного движения?
— Мы же не в гостиницу едем, правда?
— Ну вот, я же говорил — Штраус! На плакате было написано. Если бы ты ехала медленнее — заметила бы.
И за то, что он не сказал ничего из этого феерического бреда — за это Рома выписал себе по окончании маршрута персональную благодарность с занесением в личное дело. И только после этого рискнул сказать что-то вслух.
— Очень симпатичный дом.
— Мне тоже нравится.
А я бы построил лучше.
И молодец, что не сказал этого вслух. Рома торопливо подхватил из багажника сумку и поспешил за Марфой, которая быстро шагала по дорожке к дому — и в самом виде довольно симпатичному. Такой прямо образцово-показательный бюргерский дом. Но… Но Роману оставалось только удивляться тому, что он вдруг безапелляционно решил, что у него будет другой дом. Что он вообще вдруг задумался, какой у него будет дом. Его ведь вполне устраивает его просторная холостяцкая берлога.
Или нет?
Рома буквально налетел на Марфу, которая резко остановилась, едва войдя в дом.
— Клаус, ты уже дома? А где твоя машина?
— В гараже, — раздался невозмутимый ответ на русском. — Здравствуй, дорогая.
На русском!? И какая она тебе к черту на хрен дорогая?!
И Роман резко шагнул из-за Марфы.
***
Всю дорогу Марфа пыталась склеить себя. Собрать в некое подобие порядка то, что разломала своими собственными руками. И ведь все правильно сделала поначалу! И слова сказала очень правильные. И что потом случилось?!
Она позволила эмоциям взять над собой верх. Это Ромкино глухое «Без тебя вдруг стало как-то пусто». И про друга ни слова не сказал! А стоило представить, что он сейчас и в самом деле уйдет, сядет в самолет, улетит — а она на него еще насмотреться толком не успела.
Дура. Как есть дура.
И теперь надо как-то с Клаусом объясняться.
А Клаус молчал. С любопытством переводил взгляд с нее на Рому и обратно и молчал.
— Клаус, дорогой, познакомься. Это друг нашей семьи. Он учился с моими младшими братьями и очень с ними дружен. Он мне… как третий младший брат. Роман прилетел в Мюнхен… по делам. Роман, это мой муж Клаус Штибер.
Клаус прекрасно воспитан. Он выдал благожелательную улыбку и протянул руку.
— Рад знакомству, РОман.
— РомАн, — после небольшой паузы Рома пожал протянутую руку. — Взаимно, Курт.
Да они как сговорились с Мишей!
— Клаус, — с нажимом повторила Марфа.
— Простите, Клаус, — Рома так и не выпускал руки Клауса. — У меня скверная память на имена.
У профессионального адвоката — плохая память на имена! Марфа с трудом сдерживала желание наступить Ракитянскому на ногу.
— Надолго в Мюнхен? — Клаус озадаченно смотрел на их руки, по-прежнему сжатые в рукопожатии. Хотя Марфе казалось, что это больше похоже на борцовский захват.
— Не знаю, как дела… пойдут, — пожал плечами Роман и, наконец, разжал пальцы. Клаус, кажется, с облегчением выдохнул. Марфа подошла к мужу и обняла его за талию.
— Клаус, дорогой, ты не возражаешь, если Роман поживет у нас? — Марфа произнесла эти слова и тут же поняла, как нелепа и абсурдна эта просьба. Нужны какие-то внятные аргументы, срочно! — Роману, наверное, понадобится моя помощь… в качестве переводчика… и гида. Папа очень просил Роману помочь, ведь Рома нам почти как родственник.
На последних словах она отчетливо увидела, как у Ракитянского дернулся угол губ. Что, Ромочка, нравится, как я вру и изворачиваюсь по твоей милости, да?! Чтоб тебе пусто было!
— Конечно, — слегка растерянно отозвался Клаус. — Гостевая спальная на первом этаже рядом с кабинетом, мне кажется, достаточно удобна?
— Конечно! — Марфа не успела сказать ни слова, как Рома уже снова затряс руку Клаусу. — Спасибо большое, Курт! То есть, Кен! То есть… Клаус. Простите мне мою забывчивость!
— Ничего страшного, РОман. Я думаю, со временем мы выучим имена друг друга. Пойдемте, я вам покажу вашу комнату.
***
Марфа сидела в спальне на краешке кровати, обхватив себя руками. Ей очень хотелось сжаться в небольшой комок и закатиться куда-нибудь под кровать. Или в укромный угол. И никак не контактировать с окружающим миром. Оказывается — она только сейчас это поняла — у нее все-таки как-то худо-бедно устроилась жизнь в Мюнхене. И вот вам, пожалуйста — Ромочка. И все летит в тартарары. И Марфа сейчас не представляет, что ей делать и говорить за пределами этой комнаты.
Дверь открылась, и в спальню вошел Клаус.
— Роману понравилась его комната.
Марфа безучастно кивнула. Роме бы понравилось, даже если бы они определили ему жить в гараже.
Матрас под Клаусом прогнулся, когда он сел рядом. Теплая ладонь легла на спину.
— Марта… Тебе неприятен этот человек?
— С чего ты взял?! — Марфа вскинула на мужа изумленные глаза.
— Ты напряжена.
О, боги, дайте ей хоть какие-то подходящие слова. Подскажите!
— Я просто… переживаю, как ты на это все … отреагируешь.
— Я в порядке, — он обнял ее за плечи и прижал. — Я все понимаю про русское гостеприимство. Это же ненадолго?
— Я надеюсь, — не сдержала вздоха Марфа. И встала. Объятья Клауса — мужа, между прочим! — были ей неприятны. Но Марфа списывала это на чувство вины. Как ни крути, Клауса она обманула. — Я пойду готовить ужин.
— Я помогу тебе.
***
— Как же вкусно Марфа готовит! — Рома сиял улыбкой и разговорчивостью. — Рыба превосходна! Пальчики оближешь!
— Рыбу готовил Клаус, — ровно отозвалась Марфа. — На мне только картофель и салат.
Рома безмятежно воткнул вилку в светло-коричневый кругляш.
— А картошка хозяйке особенно удалась!
— Я что-то не сообразил, —
