Каин - Жозе Сарамаго

7

Видно, на скрижалях судьбы предначертано было каину вновь повстречать авраама. В один прекрасный день, в час самого лютого зноя, каина по юле очередной и как всегда внезапной смены настоящих времен, которая позволяла ему странствовать во времени то вперед, то назад, занесло к какому-то шатру, стоявшему в дубовой рощице в окрестностях местечка мамре. Мелькнувший у входа в шатер старик кого-то смутно напомнил каину, и он окликнул его, и убедился, что не ошибся — из шатра вышел авраам. Ищешь кого-нибудь, спросил он. И да и нет, проходил мимо, лицо твое показалось мне знакомым, и, вижу, я не ошибся, как поживает твой сын исаак, я — каин. Ая вижу, ты все же ошибся, потому что сын у меня один, и зовут его не исаак, а измаил, я прижил его от моей рабыни именем агарь. Каин, от природы наделенный умом живым, а теперь еще и обостренным подобными ситуациями, понял, что игра настоящих времен еще раз перетасовала пласты и показала ему еще только долженствующее произойти, то есть, выражаясь коротко и ясно, сейчас пресловутый, прежде виденный исаак еще не родился. Не помню, чтобы я когда-либо видел тебя, сказал авраам, но это неважно, входи, будь как дома, я велю дать тебе воды для омовения, дам и хлеба на дорогу. Сначала я должен обиходить моего осла. Отведи его вон к тем дубам, там найдешь сено и солому и колоду-поилку со свежей чистой водой. Каин за недоуздок повел осла, куда было сказано, там расседлал и развьючил и поставил в тенечке, чтоб передохнул от нестерпимой жары. Потом взвесил почти совсем уже опустелые вьюки, раздумывая, чем и как бы ему пополнить убыль в продовольствии, уже начинавшую тревожить его. Обещание авраама радовало, однако следует помнить, что не хлебом единым жив человек, всякий человек, а уж тем более — такой, кто в последнее время усвоил привычку к гастрономическим изыскам и роскошествам, какие недоступны обычно людям его происхождения и социального положения. И, предоставив ослу наслаждаться самыми подлинными радостями сельской жизни — водой, тенистой прохладой, обильным кормом, — каин направился к шатру, стукнул в дверь, оповещая о своем приходе, и вошел. И сразу увидел там собрание, на которое звать его явно никто не собирался, а именно — троих мужчин, тоже, по всей видимости, новоприбывших, что вели беседу с хозяином. Каин с приличествующей случаю скромностью попятился было, но авраам сказал: Не уходи, останься, сядь, вы все мои гости, я же, с вашего разрешения, пойду распоряжусь. И тотчас скрылся в глубине шатра и сказал жене своей cape: Скорей замеси лучшей муки и сделай хлебы. Потом пошел, а верней — побежал к стаду и взял теленка нежного и хорошего и велел слуге приготовить его. Когда же все было исполнено, стал угощать гостей, не обделяя и каина, но сказав ему: Ешь с ними вместе. А увидев, что мало, дал им еще масла и молока. И тогда они спросили: Где жена твоя, сара, и авраам ответил: В шатре. И один из тех троих сказал так: На будущий год вернусь сюда, и в должный срок жена твоя родит сына. Исаака, тихонько примолвил каин, так тихонько, что вроде бы никто и не услышал этих его слов. Авраам и сара были уже сильно на возрасте, и детей иметь она не могла. И потому улыбнулась, подумав: Как же это доведется мне испытать это счастье, если и муж, и я — и стары, и усталы. Гость же спросил авраама: Чему улыбается твоя жена, верно, думает, что в ее года родить не получится, но неужели же господу не под силу решить такую задачу. И повторил сказанное ранее: Через год буду здесь снова, и к концу положенного срока жена твоя родит сына. Услышав такое, сара испугалась, стала отнекиваться, уверять, что вовсе и не улыбалась, однако гость сказал: Как это не улыбалась, когда я своими глазами видел это. Ну, тут все и поняли, что третьим среди них сидел сам господь бог собственной персоной. Да, вот еще что — мы забыли в свое время и в нужном месте упомянуть, что каин, прежде чем войти в шатер, тюрбан свой надвинул пониже, на самые глаза, чтоб скрыть свою метку на лбу от любопытных глаз присутствующих и прежде всего — от господа, который немедленно узнал бы его по ней, а потому, когда господь спросил, не каином ли его зовут, ответил: Да, каином, но я не тот каин.

Было бы вполне естественно, если бы господь, заметив такую довольно неуклюжую уловку, продолжал допытываться, а каин признался бы, что он и есть тот самый, кто убил брата своего авеля и за эту вину платится, став изгнанником и скитальцем, однако у господа в тот день нашлось дело более спешное и важное, нежели устанавливать личность подозрительного чужестранца. А дело было в том, что к нему на небеса, откуда спустился он несколько мгновений назад, давно уже шли многочисленные жалобы на противоестественные преступления, совершаемые в недальних городах содом и гоморра. И в качестве беспристрастного судии, каковым господь неизменно считал себя, хоть в избытке имеется доказательств как раз обратного, он и спустился на землю с намерением прояснить и разобрать, что да как на самом деле. И для этого направился теперь в содом в сопровождении авраама, а также каина, который, движимый любознательностью туриста, попросил, чтобы и его взяли с собой. Двое других спутников его, вправду оказавшиеся ангелами, пошли вперед. Туг и задал авраам господу три вопроса, сказав так: Не может того быть, господи, чтобы ты поступил так, чтобы наравне с виновным обрек смерти и невинного, ведь в этом случае в глазах всего мира праведный ничем не отличался бы от нечестивого, а ты, господи, ты верховный судия всей земли, просто обязан быть особенно осмотрительным в своих приговорах. На это господь ответил: Если я найду в городе пятьдесят праведников, то ради них пощажу и все место сие. Авраам, приободренный таким ответом и исполненный упования, продолжал: Раз уж я, я, смиренный прах земной, дал себе волю говорить владыке моему, позволишь ли мне еще слою, неужели, если до пятидесяти праведников недостанет, скажем, пяти, ты все равно истребишь весь город. Господь ответил: Если отыщется там сорок пять праведников, то не истреблю. Авраам решил ковать железо, пока горячо: Ну а, предположим, сыщется их там сорок. И ради сорока не уничтожу я город, ответствовал господь. А если тридцать. И ради тридцати — тоже. А если найдется их всего двадцать, настаивал авраам. Не истреблю и ради двадцати. Тогда авраам отважился спросить: Да не прогневается владыка, если скажу еще однажды. Ну, говори. Может быть, найдется там десять. И ради десяти — тоже. И ответив таким образом на все вопросы, господь удалился, авраам же вместе с каином вернулся в шатер. О том, кому еще только предстояло появиться на свет и носить имя исаак, больше говорено не было. И когда подошли к мамрийской дубраве, авраам вошел в шатер и вскоре вернулся, неся хлебы, которые, как и обещал, вручил каину. Тот заседлывал осла, но бросил это занятие, чтобы поблагодарить за щедрые дары. И спросил: А как, ты полагаешь, будет господь отсчитывать десять праведников, которые, буде найдутся, спасут от гибели свой город, неужто пойдет от двери к двери, расспрашивая о вкусах и плотских пристрастиях отцов семейств и потомков их мужеского пола. Господу нет необходимости в таких дотошных ревизиях, ему довольно только оглядеть город оттуда, с высот, чтобы узнать все, что там творится. То есть, иными словами, господь заключил этот договор с тобой просто так, только чтобы тебя порадовать, поразился каин. Господь дал слово и сдержит его. Мне так не кажется, не будь я каин, хоть, впрочем, пришлось мне побывать и авелем, — содом, найдутся там праведники или нет, будет уничтожен — и не поздней, чем сегодня ночью. Да, весьма возможно, и не только содом, но и гоморра, и еще два-три города там, на равнине, где нравы тоже разнуздались и в обычай вошло мужчинам спать с мужчинами, а женщин — побоку. А тебя не тревожит судьба тех двоих, что пришли вместе с господом. Они, понимаешь ли, не люди, но ангелы, мне ли того не знать. Ангелы — и без крыльев. Зачем им крылья, если не придется спасаться бегством. А я тебе говорю, если приглянутся жителям, те не посмотрят на их ангельский чин и наложат на них руку или еще чего почище, и едва ли господь будет доволен тобой в этом случае, а я бы на твоем месте пошел в город поглядеть что да как, тебе зла не причинят. Ты прав, прав, иду немедля, но, прошу тебя, пойдем вместе, мне будет как-то спокойней с тобою рядом, все же полтора человека больше стоят, чем один. Нас двое, а не один. Знаешь ли, каин, я теперь могу сойти лишь за половинку. Ну что ж, пойдем, если нападут, с двумя-тремя смогу справиться, благо под рубахой припрятан у меня кинжал, ну а там уж как господь рассудит. Тогда авраам кликнул слугу и велел ему отвести осла на конюшню. А каину сказал: Если обстоятельства не вынуждают тебя сегодня же отправиться в путь, оставайся, переночуй у меня, ибо как иначе отплатить тебе за то, что оказал такую услугу и согласился составить мне компанию. В будущем рассчитываю оказать тебе еще и не такие услуги, отвечал на это каин, но из этих таинственных слов авраам не мог понять, куда клонит его собеседник. Двинулись вниз по дороге в сторону города, и авраам сказал: Давай-ка зайдем к лоту, это мой племянник, сын брата моего арана, и должен знать, что там, в содоме, происходит. Когда они добрались наконец до города, солнце уже село, но свет дня померк еще не окончательно. И тотчас увидели возле дома лота скопление людей, которые кричали: Отдай-ка нам тех двоих, что у тебя, выведи-ка своих гостей наружу, мы хотим их, и колотили в дверь, грозя высадить ее. Сказал авраам: Пойдем, обогнем дом и постучим с черного хода. Так и сделали. И вошли в тот миг, когда хозяин через двери уговаривал напиравших: Друзья мои, прошу вас, не совершайте преступления, вот у меня две дочери, не познавшие мужа, делайте с ними, что хотите, но этим людям не причиняйте зла, они ведь пришли под кров дома моего. Однако те, снаружи, продолжали бесноваться и яростно горланить, но внезапно крики их зазвучали совсем по-иному, и слышались в них теперь слезные песни и сетованья: Не вижу, ничего не вижу, я ослеп, так восклицали все и спрашивали: Где же дверь, здесь была дверь, а теперь нет ее. Это господь, спасая своих ангелов от зверского насилия, которое, по мнению людей сведущих, хуже смерти, поразил слепотой всех без исключения жителей содома, что доказывает в итоге, что и десяти праведников не нашлось в городе. А гости сказали лоту: Возьми всю свою родню и уходи из города, всех забирай — дочерей, сыновей, зятьев и вообще все, что можешь, забирай, уводи, потому что мы и пришли-то, чтобы город этот истребить. Лот вышел и предупредил своих будущих зятьев, однако те не поверили и только смеялись над этой, как они полагали, шуткой. И уже занимался рассвет, когда посланцы господа вновь и очень настойчиво сказали лоту: Встань, возьми жену твою и двух дочерей твоих, которые у тебя, чтобы не погибнуть тебе за беззакония в городе, и, хоть господь того не хочет, это непременно случится, если не послушаешь нас и не поторопишься. А потом, не дожидаясь ответа, схватили за руки лота, жену его и дочерей и вывели из дому, а потом и за городскую черту. Авраам и каин вышли с ними, но в горы, куда по совету господних посланцев те собирались идти, не сопроводили, ибо лот попросил оставить его в маленьком городке, почти деревушке под названием зоар. Ну, ступай, ответили посланцы, но смотри, не оборачивайся назад. Лот вошел в селение на восходе солнца. А господь тем временем пролил на содом и гоморру серу и огонь с небес, и ниспроверг города сии, и всю окрестность сию, и всех жителей городов сих, и все произрастения земли. И куда ни глянешь — повсюду теперь были только развалины, пепел да обугленные трупы. Что же касается лотовой жены, то она, нарушив запрет, все же обернулась и сейчас же превратилась в соляной столп. И по сию пору никто так и не смог толком объяснить, за что же выпала ей такая кара, ведь это же вполне естественное человеческое желание — узнать, что творится у тебя за спиной. Может быть, конечно, что господь решил покарать ее любопытство, как смертный грех, но и в этом случае возникают сомнения в его мудрости, особенно если вспомнить историю с древом познания добра и зла, ибо не дала бы ева попробовать плода с него адаму, да и сама бы не отведала, и поныне пребывали бы они оба в райском саду и томились неотъемлемой от того места скукой. На обратном пути каин и авраам случайно остановились точно там же, где авраам сколько-то времени назад говорил с господом, и тогда-то вот каин и сказал: Знаешь, не дает мне покоя одна мысль. Что за мысль, спросил авраам. Я все думаю, что в содоме и в других сожженных городах наверняка были люди ни в чем не виноватые. Были бы — господь исполнил бы тогда свое обещание и сохранил им жизнь. А детей-то, спросил каин, детей-то за что. О боже мой, пробормотал, а верней даже, простонал авраам, боже мой. Да, это твой бог, твой, но не их.