Цвет пурпурный - Элис Уокер

Не успела я опомниться, как слезы у меня из глаз полились.

Запуталась я совсем.

Ему приятно на Шик смотреть. И мне приятно на Шик смотреть.

Шик приятно на одного из нас смотреть. На ево.

Так должно быть. Я знаю. Почему тогда сердце ноет?

Свесила я голову, носом почти что в стакан уткнулась.

Вдруг слышу имя мое назвали.

Шик говорит, Сили, мисс Сили, и на меня смотрит.

Опять мое имя сказала, и говорит, песня, которую я сейчас для вас спою, посвящается мисс Сили. Она мне ее из головы вычесала, когда я болела.

Сначала мотив напела, а потом и слова.

Слова опять про каковото негодново мужика, который ей подлянку сделал, да я слова не слушаю, я тихо себе мелодию напеваю и на ее смотрю.

Первый раз в жизни кто-то для меня што-то сделал и моим именем назвал.

Скоро Шик от нас уедет. Она теперь всякий выходной у Харпо поет. Тот неплохие денежки на ей заработал. И ей кое-что досталось. Окрепла она и поправилась. Первый-то раз она пела хорошо, да слабовато. А нонче распелась. Во дворе слышно, как петь начинает. Любо дорого их вместе со Свеном послушать. Она поет, он по клавишам стучит. Хорошо у Харпо стало. Столики маленькие по всей комнате, свеча на каждом, моей работы. И во дворе столики, у ручья. Гляжу иногда на Софиин дом и будто светлячки везде мелькают, внутри и снаружи. Вечерами Шик ждет не дождется как к Харпо идти.

В один прекрасный день она мне говорит, ну, мисс Сили, пора мне вас покинуть.

Когда, спрашиваю.

Скоро, говорит. В июне. Июнь хороший месяц для путешествий.

Я ничево не говорю. Со мной такое же было, когда Нетти меня оставила.

Она подошла и руку мне на плечо положила.

Он меня бить будет опять, говорю.

Кто, спрашивает, Альберт?

Мистер __, отвечаю.

Не может тово быть, говорит. И села подле меня на скамейку, грузно так, упала будто.

За што он тебя бьет?

За то, што я не ты.

О, мисс Сили, говорит, и обняла меня.

Полчаса, наверное, мы так сидели. Поцеловала она меня в плечо, где помягче, и встала.

Я не уеду, пока не буду знать, что Альберт даже и думать забыл руки распускать.

Как она уезжать собралася, они стали вместе спать. Не всякую ночь, но почти, с пятницы по понедельник.

Он ходит к Харпо слушать ее пенье. И просто посмотреть на ее. Возвращаются поздно, и до утра все хихикают да болтают да играются. Потом спать ложатся, пока ей опять на работу не пора собираться.

Сперва у их это случайно получилось. Увлеклись. Так Шик говорит. Мистер __ ничево не говорит.

Скажи мне как на духу, говорит, ты против, штобы Альберт со мной спал?

Мне все равно с кем Альберт спит, думаю я про себя. Но ничево не говорю.

Как бы тебе опять не забеременеть, говорю.

Она говорит, исключено, я меры принимаю.

Ты ево еще любишь, говорю.

У меня к нему, што называется, страсть, говорит. Ежели бы я вышла замуж, то за ево. Слабый он только. Сам не знает, чево ему надо. А по твоим рассказам судя, еще и драчун. Мне в ем несколько вещей ндравятся. Во-первых запах. Мне подходящий. И потом он такой маленький. Забавный.

Тебе ндравится с ним спать? спрашиваю.

Да, отвечает, очень даже ндравится. А тебе?

Не, говорю. Мистер __ пусть подтвердит. Совсем мне энто не ндравится. Залезет, рубашку задерет, и тык в меня. Я делаю вид, будто и не заметила. Ему ведь все равно. Он и не спрашивает никогда, чево я чувствую. Влез, сделал дело, и храпака.

Ей смешно. Сделал дело, говорит, ну мисс Сили, по твоим словам, он будто по малой нужде ходит.

Оно и похоже, говорю.

Она смеяться перестала. Так ты ничево не чувствуешь, спрашивает она озадаченная. А раньше с отцом твоих детей?

Ни разу, говорю.

Да, мисс Сили, она говорит, ты у нас еще девственница.

Чево это, спрашиваю.

Слушай-ка меня, говорит Шик, у тебя в одном месте, в пипе твоей, есть маленькая кнопочка, и когда ты занимаешься кое-чем кое с кем, она вся становится нежная и чувствительная, и чем дальше тем больше, пока не растает. В этом все дело. Но не только, много еще другого приятного, если язык да пальчики умело приложить.

Кнопочка? Пальцы и язык? У меня щеки так и загорелись, сами чуть от стыда не растаяли.

Она говорит, ну ка возьми зеркальце да посмотри, чево у тебя там творится. Ты же наверняка еще не разу не видала, правда же?

Не видала.

И у Альберта тоже не видала.

Не. Только наощупь, говорю.

Взяла я зеркальце и стою.

Ну и ну, она говорит, стесняешься на себя посмотреть? Гляди ка, какая ты нарядная да надушенная да гоженькая, к Харпо собралася, а посмотреть на свою собственную пипку боишься.

Если ты со мной пойдеш, говорю.

Шмыгнули мы ко мне в комнату как две шкодливых девчонки.

Посторожи дверь, гаворю.

Она хихикает, ладно, говарит, не дрефь, горизонт ясный.

Я легла на кровать и юбку задрала. Приспособила зеркальце под ногами. Ах. Волосьев-то сколько. Губки у моей пипы черные, а внутри она как мокрая роза.

Ну что, не такая страшная? говорит Шик от двери.

Моя, говорю. Где кнопка?

Сверху, она говорит. Немножко торчит которая.

Я посмотрела и пальцем тронула. Мурашки побежали по коже. Не так штобы сильно. Но понятно, она самая кнопка и есть.

Шик говорит, А теперь на сиси посмотри себе. Я платье задрала и посмотрела. Вспомнила как мои детишки грудь брали. Мурашки тоже тогда бегали. Бывало что сильные. Мне больше всево нравилось кормить их.

Альберт с Харпо идут, Шик шепчет. Я штаны натянула побыстрее и платье поправила. Чувство у меня такое, будто мы нехорошее делали.

Нехай, говорю, спи с ним.

Она меня на слове поймала.

Да и я себя на слове поймала.

Когда слышу как они там возятся, одеяло на голову натяну, кнопку да сиси тереблю себе да плачу.

Как-то вечером, как раз когда Шик пела, кто бы заявился к Харпо как не София.

При ей большой и крепкий мужик, на ярморочного борца похожий.

Она все такая же, пышная да здоровая.

О, мисс Сили, плачет, как я рада вас опять видеть. Даже Мистера __ рада видеть, говорит. И руку ему жмет. Пусть даже руку он еле жмет, говарит.

Он на лице изобразил будто обрадовался.

A-а, привет, присаживайся, говорит, выпей лимонаду.

Виски мне, говорит она.

Борец уселся верхом на стул и Софию к себе по семейному притянул.

Тут вижу я, Харпо идет со своей подружкой желтолицей. На Софию смотрит будто призрак перед ним явившись.

Знакомьтесь, Генри Броднекс, София говорит, а кличут Борчик. Друг семьи.

Привет всем, говорит он. Улыбнулся, и мы дальше стали музыку слушать. На Шик надето золотистое платье, такое открытое, што сиси так и готовы выпрыгнуть. Все глядят, авось лямка порвется. Ништо, не порвется, добротное платье, я-то знаю.

О мен, говорит Борчик, туши свет, пожарники тут не помогут, тут надо полицию вызывать.

Мистер __ спрашивает Софию шепотом, А дети твои где?

Мои дома, она шепчет в ответ, а ваши где?

Он ничево не ответил.

Обе дочки его забрюхатели и сбежали из дома. Буб то и дело в тюрьме. Кабы не евонный дедушка, дядя шерифа с цветной стороны семейства, ево бы уж наверное линчевали.

Я поражена, как хорошо София выглядит.

Мамаши с пятью детьми все какие-то заморенные, говорю я ей через стол, а ты выглядишь, будто еще пятерых готова родить.

У меня шесть, мисс Сили, говорит она.

Шесть. Я рот разинула.

Тряхнула она головой, взглянула на Харпо и говорит, Жизнь не кончается, когда из дома уезжаешь, мисс Сили. Вы же знаете.

Моя-то кончилась, когда я из дома уехала, думаю про себя. А потом думаю, это она с Мистером __ кончилась. А с Шик опять началась.

Шик к нам подошла и они с Софией обнялись.

Ну милочка, выглядишь ты чудо как, говорит.

Вот когда я заметила, что Шик такие вещи подчас говорит, какие только мужик сказать может, И ведет себя тоже. Это мужики так говорят бабам, ну милочка, ты чудно выглядишь. Женщины все больше о волосах да о хворях своих. О дитях, кто жив, кто помер, у ково зубы режутся. А не о том, что другая хорошо выглядит. И при том обнимаются.

У мущин глаза как приклеены к Шиковому вырезу на платье. И мои тоже приклеены. Чую, соски мои под платьем напряглись. И кнопочка моя будто встала. Шик, говорю ей в уме, милочка, ты выглядит чудо как. Бог свидетель, как ты славно выглядиш.

Чево ты тут делаеш, Харпо спрашивает.

Пришла мисс Шик послушать, отвечает. У тебя тут очень мило, Харпо. Глазами зал обводит, любуется на одно да на другое.

Нехорошо, мать пятерых детей вечером и в кабаке, Харпо говорит.

Софиины глаза сразу холодными стали. Осмотрела она его с ног до головы. Он веса поднабрал с тех пор, как она уехавши, и морду наел и все остальное, на пиве-то домашнем да на остатках барбекю. Догнал ее по габаритам. Почти.