Хозяйка Империи - Раймонд Фейст
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Его взгляд переместился вперед, туда, где маялись в ожидании торговцы из факторий.
Чимаку переживания торговцев ничуть не трогали. В конце-то концов, кто они такие? Так, приказчики, мелюзга… ждать своего повелителя — их прямой долг.
— Все дело в том, господин, что у него не могло быть таких резонов. Однако нам никто не запрещает поразмыслить вот над каким вопросом. Допустим, я — властительница и хочу нанести оскорбление сразу и тонгу, и Тасайо; так найду ли я лучший способ достижения цели, чем нанять Братство для уничтожения моих шпионов, сделав заказ на убийство от чужого имени?
Джиро воспрянул духом. Теперь, когда подсказка Чимаки открыла ему первое звено в цепи рассуждений, он мог уже самостоятельно проследить за ходом мыслей опытного интригана:
— По-твоему, у Камои возникла весомая причина, чтобы предъявить Маре собственный кровавый счет?
Вместо ответа Чимака расплылся в улыбке. Джиро вновь тронулся с места. Звук его шагов гулко отдавался под сводами просторного зала с плотно сдвинутыми стенными перегородками по обеим сторонам, с запыленными военными реликвиями, свисающими с потолочных балок, и внушительной коллекцией захваченных вражеских знамен. Эти творения рук человеческих напоминали о временах, когда имя Анасати было окружено ореолом боевой славы. Из поколения в поколение передавалась древняя эстафета чести: то была традиция знаменитой династии. Род Анасати вернет себе прежнее положение, поклялся себе Джиро, нет, поднимется еще выше. Ибо он позаботится о том, чтобы раздавить Мару, и его триумф прогремит по всей Империи.
Только он способен доказать, что Мара навлекла на себя немилость богов, даровав слугам поверженного врага избавление от уготованной им жалкой участи. Не прибегая к чьей бы то ни было помощи, он покарает ее за глумление над древними устоями. Умирая, она взглянет ему в глаза и тогда поймет: худшую ошибку в своей жизни она совершила в тот день, когда взяла в мужья Бантокапи.
Парадный зал дворца семьи Анасати в точности соответствовал канонам цуранского зодчества. Он не подавлял великолепием, как палата во дворце Минванаби, перешедшем во владение Акомы. Зато все здесь дышало надежностью и покоем, подобно освященным веками храмовым ритуалам. Находясь в родных стенах, Джиро блаженствовал. Ничем не отличаясь от таких же залов в сотнях других усадеб, этот зал тем не менее оставался неповторимым: в нем было средоточие мощи Анасати. По обеим сторонам центрального пролета стояли на коленях просители и вассалы Анасати. Сбоку от помоста, с высоты которого Джиро вершил дела своего двора, замер Омело, его военачальник. За ним выстроились другие офицеры и советники.
Взойдя на возвышение, Джиро уселся в церемониальной позе на своих подушках и расправил складки парадного одеяния. Прежде чем подать управляющему знак к началу дневного приема, он обратился к первому советнику:
— Выясни наверняка, действительно ли тонг преследует Мару по собственной воле. Это позволит нам лучше подготовиться к тому моменту, когда поступит официальное известие о смерти Айяки.
Чимака хлопнул в ладоши, и у его плеча возник слуга.
— Пришли двух скороходов ко мне в покои. Пусть дожидаются моего возвращения.
Поклонившись, слуга поспешил выполнить поручение, а советник в свою очередь отвесил низкий поклон господину:
— Властитель, я приступлю к делу немедленно. У меня есть новые источники, которые снабдят нас более надежными сведениями. — Заметив стальной блеск в глазах Джиро, Чимака тронул хозяина за рукав. — Мы должны проявлять сдержанность, пока не прибудет посланец от Мары с официальным известием о смерти Айяки. Стоит упомянуть об этом сейчас, и по дому поползут пересуды. Если враги получат подтверждение, что наши шпионы проникли в святая святых их дома, это не пойдет нам на пользу.
Джиро стряхнул руку Чимаки:
— Я все понимаю, но не требуй от меня благодушия! Все подданные Анасати будут скорбеть. Убит Айяки, мой племянник, и каждый из нас — кроме рабов, разумеется, — наденет красную повязку на руку в знак нашей потери. Когда с дневными делами будет покончено, подготовишь почетный эскорт для путешествия в Сулан-Ку.
Чимака проглотил досаду:
— Мы отправимся на похороны?
Джиро оскалил зубы:
— Айяки был моим племянником. Остаться дома, когда отдают последние почести его праху, означало бы расписаться в своей виновности или в трусости, а нам не в чем себя винить. Да, его мать — мой враг, и теперь я свободен от любых обязательств перед ней, и никакие союзы не помешают мне расправиться с Акомой. Все это так, но в погибшем мальчике текла кровь Анасати! Он заслуживает такого же уважения, на какое вправе рассчитывать любой внук Текумы Анасати. Мы возьмем с собой какую-нибудь семейную реликвию, чтобы возложить ее на погребальный костер. — Глаза Джиро сверкнули, и он закончил свою речь:
— Традиция требует нашего присутствия!
Оставив при себе собственное мнение по поводу этого решения, верный сподвижник поклонился в знак покорности. Игра Совета коренным образом изменилась с тех пор, когда Мара из Акомы делала в ней первые шаги; однако в глазах Чимаки это нескончаемое состязание все еще сохраняло притягательность игры с высочайшими ставками; ничто в жизни не вдохновляло его так, как причастность к запутанным клубкам цуранской политики. Целеустремленный, словно взявшая след гончая, он поднялся на ноги, охваченный возбуждением предстоящей охоты.
Он вполне сознавал, что события могут принять и неблагоприятный оборот, но даже это не мешало ему чувствовать себя почти счастливым. Покидая парадный зал, он уже бормотал что-то себе под нос, обдумывая указания, которые необходимо разослать с гонцами. Предстояло дать солидные взятки, дабы развязать языки, но если собранные по крупицам сведения подтвердят его теорию, то игра будет стоить свеч. Пока слуги раздвигали дверные створки, чтобы выпустить его, на губах Чимаки играла дьявольская улыбка.
Сколько лет уже ему не выпадало случая испытать себя в единоборстве умов с достойным противником! Поединок с властительницей Марой обещал доставить подлинное наслаждение, если уж нельзя остудить жар одержимости, снедающий властителя Джиро, и тот обречет Акому на уничтожение.
***Мара беспокойно металась во сне. Ее горестные стенания разрывали Хокану сердце, и ему хотелось сделать хоть что-нибудь — дотронуться, приласкать, — лишь бы облегчить ее муку. Но с момента гибели Айяки Мара спала совсем мало. Даже эти немногие часы сна, полные ночных кошмаров, давали ей некую толику отдыха. Разбудить — значит заставить ее вернуться к реальности, осознанию утраты и к жестокой необходимости через силу держать себя в руках.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});