Книга судьи - Анастасия Юрьевна Попандопуло
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Дед, а дед, Как так мы с вороном разные, но одно? — огорошил Удага Юрока.
Маленький был тогда, только три года справили. В ту зиму заболел мальчик сильно, но Тойон и думать не мог, что не простая то болезнь была, а шаманский путь внука нашел. Да и как такое думать, если никогда про такое не слыхали. Обычно-то как голос ломаться начинает, так и предназначенье шамана находило. Проваливался он в сон или болезнь, это если со стороны смотреть. А на самом деле уходила его душа в тонкий мир, брата искать. Не все могли дорогу найти, духов себе подчинить, и назад вернуться, тоже не всем удавалось. Сам Юрок, уж на что сильный дар имел, а и то, первый свой путь до сих пор с содроганием вспоминает. А тут, малыш совсем, несмышленый, и смотри — смог. Стал Юрок тогда Удагу учить. Ох и строг с ним был. Великий дар, большой выучки требует. Днем наругает шаман Удагу, загоняет его, а ночью, сидит у постели, смотрит на черную, как вороново крыло головку, и улыбается, старый дурак. Ничего с собой поделать не может. А как стал Удага уходить в Великие сеансы, так и пошла о нем слава. Сперва, по ближним стойбищам, а потом и по всей тайге. И Юрок только посмеивался, когда отводили глаза люди, и просили, что не он, не Юрок их делом занялся, но молодой шаман Удага-ворон. И танцевал его мальчик вокруг костра, и гибкое тело его готовилось стать птицей.
А как справили тризну, покинул Юрок стойбище. Ушел ночью один сквозь тайгу. И год без малого шел на запад. Так подсказала ему его птица. А зачем шел — того не ведал. Вот и пять лет миновало в странствиях. Повидал шаман мир, людей, магиков. Сама жизнь поставила его на сторону старых богов. Что делать, время такое — в углу не отсидишься, а новобожники… Имел с ними дело Юрок. Привела его птица в Конунбург. Далеко, однако. Совсем другие земли, язык другой, обычаи. Но, для сильного шамана все то не преграда, тем более, что шел тогда Юрок по следу, как ему казалось верному. Эх, что и вспоминать, бередить душу. Сколько таких ниточек оборвалось. Сколько надежд разбилось. Может и правда умер Удага? Пошел в тайгу без деда и пропал. Мало ли случаев. В десять то лет.
Юрок тряхнул головой, прогоняя мысли о таком конце любимого внука. Сделал усилие, снова воскресил в памяти каменные улочки западного города, толпу в нелепых, и страшно неудобных, по мнению шамана, одеждах. Тогда он сам пошел в магистериум, представился. Не скрыл и профессию, да и как скроешь, когда она, можно сказать, прямо на лице написана. Его сразу к старшему над городскими выжлецами отправили. К этому Юрок тоже был готов. До веры ли ему, когда душа совсем не тем занята. Объяснил он, с чем странствует. На вопрос о приверженности старым богам, ответил прямо — дескать, в той вере рос, а сейчас и пню поклонюсь, если внука отыскать поможет. Ничего путного, конечно, не вышло. И след, что едва заметной тенью вел через город, развеялся, как морок. И расспросы ничего не дали. Да и по глазам видно было, что такого, как Юрок тут впервые видят. А выжлецы с новой верой только оттолкнули старого шамана. Что его тогда смутило, лишь боги ведают. Пренебрежение ли выжлецов к его беде? Самоуверенность будущих владетелей мира? Отсутствие свободы, которое буквально физически душило шамана тогда во время обязательных собраний для новобращающихся? А может все вместе. Но так ли иначе ли, а ушел от них Юрок, как только понял, что нет там Удаги и не было никогда. Перекинулся совой и улетел обратно на восток. Потом уже дошли слухи, что поступок этот выжлецы сочли преступлением, и вроде ищут его теперь. Да, на это шаману плевать. Мертвому грозить нечем, а Юрок был мертв. Мертв… до недавнего времени.
Он поднялся, подбросил в очаг дров, сыпанул целебных трав. Снова подошел к лавке. Лишка лежала оцепенении, кто другой, может уже и похоронил бы ее, так похоже было ее состояние на смерть. Но Юрок видел — дух ее еще не далеко от тела, может вернуться. Вот и сидел он, смотрел, и думал. Ждал, как все повернется. Старик нахмурился. «Что не хочешь самому себе признаться?» — спросил сам себя. А что признаваться? Ну не любит он эту девочку. Не любит. И не хочет любить. Почему ее спасают те, кто не захотел искать его внука. Его внука, который смог бы стать величайшим шаманом, опорой и надеждой старой веры. Почему не спасают Удагу, но носятся с этой слабой, бессильно, бездарной девчонкой? Вот, что встало стеной между ним и Лишкой. Ее вины тут нет. А все равно, не может Юрок преодолеть себя. И не хочет. Тогда, в лесу, страшно сказать, но он надеялся, что убьет волколак девочку. Убьет и снимет с него груз. И сейчас в глубине души желает он ей смерти. Лучше пусть умрет. Чем он Юрок ай-Тойон станет предателем.
Глава 8
Глава 8
Много дней провалялась Лишка на лавке, приходя в себя и снова погружаясь в забытье. Сквозь помутнение и бред казалось ей, что комната их то увеличивается в размере, то сжимается до крохотной точки. Воздух тогда становился зеленым и кислым, а грудь давило так, что казалось еще немного и треснут ребра. А то вдруг виделись ей какие-то далекие земли, горы под чужим горячим солнцем, какие-то пещеры, или серое безжизненное море, но главное постоянно звучали голоса.
Бесконечное монотонное невнятное бормотание буквально сводило с ума. Лишка вслушивалась до головной боли, надеясь, что еще немного и она все поймет, но звуки не складывались в слова, а если и удавалось разобрать что-то, то смысл сказанного ускользал, да и был ли смысл в этом потоке. Впрочем, несколько раз, явственно слышала она странное имя — Удага…
Постепенно болезнь пошла на убыль, отступали видения, молодой организм брал свое. В
