Фол последней надежды - Юля Артеева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда переступаю порог кухни, вижу, что стол уже ломится от всего, что она нашла в доме и что успела приготовить. Стефаня совсем не похожа на классическую бабушку наших сверстников, но вот это желание накормить до отвала в ней точно присутствует.
Поэтому первые минут двадцать я только и делаю, что запихиваю в себя еду под ее едкие комментарии. Насчет моей костлявой фигуры и того, что отец не может нас нормально накормить, раз мы такие худые. Стефаня не видела Бо по крайней мере месяц, но профессионально домысливает то, что он тоже страдает от недоедания.
Я веселюсь. То и дело фыркаю и срываюсь на громкое хихикание. Реакции у Стефы — по нулям. Она уверена в своей правоте, и хоть трава не расти.
И я наконец откладываю вилку и говорю, отдуваясь:
— Не могу. Реально больше не могу, Стефаня, пощади.
Только тогда она сдается и снисходительно машет в мою сторону рукой:
— Ладо, ты хорошо поела.
А потом затягивается своим огромным вейпом, выдувает клубничный дым в сторону и спрашивает:
— Как дела?
Тут я, конечно, смущаюсь. Знаю, что она хочет услышать, но упорно отыгрываю дурочку:
— Все хорошо. Тройку вот заработала по алгебре, но договорилась уже исправить.
— Ага. Ага, — кивает Стефа, — а если о действительно важных вещах?
Я вздыхаю. Смотрю на нее исподлобья. Стефаня снова подносит свой курительный агрегат к губам и прищуривается. Она всегда была слишком проницательной. Поэтому я подтягиваю плечи к голове, снова шумно втягиваю воздух и резко опускаю лицо к столешнице. Говорю бесцветно:
— Ничего не изменилось. Громов меня не замечает, к тому же у него есть девушка. Никаких шансов, Стефаня. Оставим эту тему?
Но она не сдается. Оглаживает рукав своего шелкового кимоно и говорит:
— А бороться, значит, ты не собираешься?
— С кем? — я медленно закипаю. — С его девушкой или с его равнодушием?
— В таких штанах ты им всем проиграешь.
И вместо того, чтобы разозлиться, я смеюсь.
Качаю головой и думаю, что страшно люблю Стефаню, что бы она ни говорила.
— Разве дело только в штанах? — спрашиваю тихо.
Она отвечает быстро и уверенно:
— Нет. Но ты удивишься, как сильно это может помочь.
Мне хочется просто кивнуть и съехать с темы, но на самом деле я не в том настроении, чтобы уступать. Откидываюсь на спинку старого стула, потирая раздувшийся живот, и говорю:
— Окей. Если я буду носить юбки каждый день, это поможет?
— Нет.
— Тогда зачем ты об этом говоришь?
— Потому что показать ноги проще, чем показать душу. Начни с малого, Ангелок.
Я показательно фыркаю, но сама замолкаю, глядя в окно. Может быть, она права? Как он сможет полюбить меня, если совсем меня не знает?
И тогда под столом в телефоне я открываю наш с Ваней диалог. Быстро нахожу смешное видео с котенком, который чихает несколько раз подряд, и отправляю ему, почти не думая.
Что ж. Разве может быть хуже, чем сейчас? Либо глубже в яму, либо немного хватанем кислорода.
И я, конечно, успеваю пожалеть о своем порыве, когда телефон в моей руке вибрирует. Не может быть. Ответил?
Глава 13
Три идиотских смайлика. Вот какого ответа я заслуживаю. Тройка желтых кругляшков, у которых из глаз слезы катятся от смеха. Кажется, я тоже почти готова расплакаться с той только разницей, что мне совсем не смешно.
— Что случилось? — спрашивает Стефаня и отпивает какао.
Боже, кажется, в целом мире только она одна еще пьет какао.
Я поднимаю голову и говорю с улыбкой:
— Ничего.
Думаю, хватит на сегодня душещипательных разговоров о Громове. Они и так уже привели к не лучшему результату. Стоило на протяжении последних лет строить из себя Миледи Винтер, чтобы в итоге отправить видео с котенком. Боже, чем я только думала?!
— Как скажешь, Ангелина, — кивает бабушка Стефа и снова затягивается своим огромным вейпом.
Я не выдерживаю:
— Зачем ты куришь эту дрянь?
— А зачем ты каждый раз об этом спрашиваешь?
— Сама не знаю.
— Нравится, — пожимает она плечами.
Я задумчиво жую губу. Нравится. Она делает что-то только потому, что ей нравится. Неужели нужно прожить целую жизнь, чтобы прийти к этому?
Стефаня прищуривается в своей обычном манере, как будто читает все мои мысли. Откидывается назад и кольцами выпускает дым в потолок. Какое-то время я завороженно наблюдаю за тем, как четко очерченные кругляшки растворяются в воздухе. Я представляю на их месте злополучные смайлики и, кажется, чувствую небольшое облегчение.
— Я пойду, Стефань.
— Планы?
— Сегодня же пятница, — я развожу руками и многозначительно улыбаюсь, будто бы у меня и правда есть какие-то планы.
Просто сейчас как будто не хочется оставаться и терпеть то, как мою душу препарируют. Хоть мне и безумно стыдно, что я вот так сбегаю. Последнее время мы не так часто встречаемся.
В коридоре Стефаня интересуется:
— Отец и Богдан не собираются заехать?
Она звучит так, словно ей все равно, но само построение фразы…оно как будто с претензией. Но я знаю, что она не хочет вешать на меня эту ответственность, вот и скрывает свои эмоции. Да и в принципе не помню, чтобы она хоть когда-то выходила из образа железной леди.
Стефаня поправляет бандану на голове и отставляет в сторону руку со своей дым-машиной.
Тогда я порывисто обнимаю ее и прижимаюсь щекой к ее плечу, склонив голову. Говорят, что к старости люди становятся ниже. То ли это правда, то ли я раньше сама была меньше.
Говорю, сжимая ее покрепче:
— Мы скоро придем в гости, обещаю. Все втроем.
— Хорошо. Пиши мне.
— И звонить буду. По видео, хочешь?
— Слишком большая честь, — хихикает Стефаня совсем по-девичьи.
Я выхожу за порог, и вздыхаю с облегчением. Мое чувство вины малодушно замолкает. Осталось только организовать семейный визит к Стефе, и сложнее всего, конечно, будет с папой. Но я подумаю об этом чуть позже. А сейчас, пожалуй, поеду посмотрю тренировку. В конце концов, там сейчас Бо и Арина, мои самые близкие люди.
Но когда доезжаю, уже становится поздно. Небо подергивается сумерками, а в воздухе сквозит вечерняя прохлада. Причем такая сильная, что я почти начинаю стучать зубами. Слишком легко оделась.
Издалека смотрю, как Бо, оттягивая на груди мокрую футболку, улыбается Арине. Она смеется, наверняка над какой-то шуткой моего брата. Он вечно шутит. Ветер легко трогает ее кудрявые распущенные волосы, и