Дрессировщик. Приручение (СИ) - Николаева Ольга "Anabolik"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Даже не удивился очень, когда однажды в ночи это кресло оказалось занятым. Причем — нагло, бесцеремонно и без всякого уважения к хозяйской мебели. Женя умудрилась влезть в него с ногами.
— И какого хрена?! — Чудом сдержался, чтобы не выругаться погрязнее. Воспитание сработало, неожиданно. Несмотря на то, что обошелся без мата, сам тон был обязан испугать девчонку. А та и не дернулась даже. Как сидела, носом уткнувшись в книгу, так и осталась. Даже голову не подняла.
— Эй, алё? Мадам, вы тут оглохли или оборзели, ненароком? — Подошел ближе и рявкнул громче. Снова — ноль реакции.
— Да какого же… — Такое равнодушие злило больше, чем вся остальная ситуация. Охамела девка, не иначе. Рванул еще ближе, не задумываясь, что сделает дальше.
И только на это движение девчонка среагировала. Дернулась, подняла голову, вжала ее в плечи, глаза огромными сделались, будто две плошки. И руки… руки у нее потянулись вверх, будто защищаясь. Все в ее позе говорило: готовится к удару и боится его.
Вся ярость в Суворове иссякла. Раздражение затихло, но не прошло.
— Ты тут оглохла, что ли?!
— Я… английский учу. Произношение и интонации в диалогах запоминаю… — Девочка, слегка придя в себя, вытащила наушники и повернула к нему книгу, демонстрируя текст, сплошь на иностранном языке. — Простите, пожалуйста, что не ответила…
— Ясно. Почему испугалась так? Думала, ударю? Тебя здесь обижает кто-то? — Он напрягся только от одного предположения, что кто-то из его людей мог быть жесток с девчонкой.
— Нет, что вы… Все очень добрые и внимательные, даже неудобно как-то становится. Обо мне никогда так не переживали в жизни… Даже мама с папой… — На этой фразе ее голос совсем поник, хоть и до того не был особенно звонким.
— Значит, у твоих родителей были другие заботы, более важные. — Он ответил фразой, к которой сам привык, с детства. Правда, Игорю было грех жаловаться на обеспечение. Больше всего и в детстве, и в юности, ему не хватало родителей рядом. Играющих, разговаривающих, ужинающих с ним за одним столом. Просто находящихся с ним в одной комнате. А разговоры с отцом — лучше бы их не было, избегал всю жизнь, как мог, этих наставлений и нравоучений. Вот бы в кино с ним хоть раз сходить… Но годам к пятнадцати он привык и запомнил: есть дела и более важные, чем сын. И попрощался с нелепыми претензиями. — Так почему, все-таки, испугалась?
— Привычка осталась, из детдома.
— Часто били? — Чувствуя, что разговор предстоит нелегкий, начал оглядываться, куда бы присесть поудобнее… Женя взгляд поймала, спрыгнула с кресла.
— Присаживайтесь, пожалуйста. Я же ваше кресло заняла. Но я, правда, не знала, что вы ночью прийти можете…
— Сиди уже. И не делай из меня совсем уж самовлюбленного придурка. Мой зад умеет и на других поверхностях держаться.
Он перетянул раскладное кресло, спрятанное за соседней лианой, ближе к месту, где уже обратно уселась Женя. Правда, на этот раз — более скованно: спина прямая, руки на коленях. Вся "наглая" расслабленность куда-то исчезла.
— Так ты не ответила: били часто? И за что? — Болезненное любопытство объяснил сам себе тем, что нужно понять — как теперь лечить этот страх, как от него избавляться. А по факту — хотелось поехать и поубивать всех к черту, кто руку поднял. Любой нормальный мужик так отреагировал бы, увидев эту панику в глазах ребенка.
— Не так и часто… Я не считала, если честно. Просто… Раньше меня никогда не обижали так… Родители иногда шлепали, для воспитания. А там… — Она запнулась. — Я не знала, что так бывает.
— Ясно. Подробностями делиться не хочешь… Наверное, это правильно. Я уже вряд ли что-то изменю. — Он наклонился ближе к девочке. Так, что она отшатнулась к спинке кресла. — Черт. Да я тебя не ударю! Ни разу на женщину руку не поднимал, тем более — на ребенка! Что ты так шарахаешься?!
Понял, что опять зря разорался. По новой панике в глазах.
Сбавил тон. Трудно далось, но получилось разговаривать нормально.
— Как ты дальше будешь жить, если продолжишь так дергаться? Про "синдром жертвы" слышала что-нибудь? — Девочка отрицательно помотала головой. — Так вот, постарайся узнать. Ты сама, своим поведением, будешь вечно провоцировать людей, чтобы тебя обидели. Даже нормальных и адекватных людей. Понимаешь?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})— Не очень, если честно… Я ведь никого не трогаю, не пристаю. Люди вокруг нормальные сейчас, зачем им обижать меня? — Говорила, а сама себе не верила. Игорь по глазам видел. Слышал. Чувствовал.
— И что, в новом классе приняли с любовью и обожанием, на руках носят? — Не удержался от сарказма. Да и не старался, в общем-то, сдерживаться.
— Нет. — Глаза в пол. Плечи поникли.
— Понятно. Весь класс не принял, или отдельные запевалы имеются? — Непонятное, зудящее любопытство заставило придвинуться ближе, внимательнее всмотреться в глаза.
— Да нормально все у меня в классе, не переживайте. Я справлюсь. Видала и пострашнее… — Посмотрела в упор, старалась быть убедительной. Плохо старалась. Игорь прекрасно все понял.
— И не задолбалась ты справляться, интересно? — Он откинулся обратно, удовлетворенный тем, что увидел и услышал. — Верю, что местной домашней шпане и по мордасам сможешь надавать, раз из интерната ушла не покалеченной и с целыми зубами. Охотно верю. А что дальше?
— А что мне делать прикажете? Почему они мне проходу не дают? В классе еще две новеньких, и их никто не трогает, а ко мне прикапываются! Я что, должна терпеть, когда издеваются? — Злость засверкала в глазах. Искренняя, настоящая. Кулачки сжались (Игорь мимоходом отметил, что руки, наконец-то, стали, похожи на девичьи, а не на культи какого-то бомжа), ноздри маленького носа затрепетали. Красота. Дай волю — она и сейчас на кого-нибудь набросилась бы.
Игорь молчал, обдумывая ответ. Женя ждала, с явным нетерпением. Не выдержала:
— Еще скажите, что нужно терпеть и подставлять вторую щеку! Хватит с меня, натерпелась! Чтобы еще ноги вытирать начали!
— А почему "хватит"? Кто-то уже давал советы? Не Светлана ли, случаем?
— Нет. Она ничего не знает. И вы, пожалуйста, не говорите. Если меня еще и защищать взрослые возьмутся — совсем жизни не будет.
— Пффф… Вот еще, придумала. Светке скажу, обязательно. — Жестом не дал девочке открыть рот для возражений. — Чтобы не вздумала соваться, куда не надо. Не её ума дело. Водить тебя по разным школам задолбаемся.
— Спасибо. Я сама справлюсь. Советы класснуха давала. Увидела нечаянно, как я Петрова на пол уронила и стукнула пару раз… Оттянула в сторону, да еще и отчитала, что девочке так нельзя делать. А как можно? Ждать, пока с грязью смешают?!
— Чем больше реагируешь на этих придурков, тем чаще тебя задирать будут. Ты для них — развлечение. Мишень. Очень такая… подходящая. Куда ни ткни — везде среагируешь. Можно даже не целиться. Просто идеальная девочка для битья.
— Да я сама, кого хочешь… — Снова вскинулась разъяренно.
— Забудь. Никаких "хочешь". Рано или поздно, соберутся толпой и отметелят. И виноватых не отыщешь, и костей не соберешь. А я тебя лечить задорого пока не собираюсь. Да и не нужны мне, в принципе, в доме женщины-бойцы. Если тебя такая судьба устраивает — можешь найти себе какой-нибудь клуб извращенцев и там развивать такие наклонности…
— Да не люблю я драться! И ругаться не люблю! Я дома всегда со всеми дружила, даже не ругалась никогда. Но там люди другие были…
— Это ты другая была. Спокойная и в себе уверенная. А сейчас — одна сплошная нервная болячка.
— И что мне делать? — Она скуксилась, нахмурила лоб, мученическая маска наползла на лицо. Такой девчонку Игорь еще не видел.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})— Прекрати реагировать на идиотские подколки.
— Но как?!
— Обыкновенно. Каждый раз, прежде чем ответить на хамство, подумай — эти недоумки того стоят? Кто они такие, чтобы тебя их мнение трогало вообще? Или уже успели заслужить авторитет?
— Да какой там авторитет… несмышленыши глупые…