Письма - Джон Рональд Руэл Толкиен

183 Заметки по поводу рецензии У. X. Одена на «Возвращение Короля»

[Комментарий, написанный Толкином, по всей видимости, для себя самого, и никому более не отосланный и не показанный, по поводу рецензии на «Возвращение Короля» под названием «В финале Квеста — победа» за авторством У. X. Одена, опубликованной в «Нью-Йорк таймс бук ревью» от 22 января 1956 г. Приведенный здесь текст представляет собою переписанную впоследствии раннюю версию, ныне утраченную, и, по всей вероятности, составленную в 1956 г. В рецензии Оден писал: «Жизнь, как я испытал на своем опыте, в первую очередь — непрерывная череда выборов между разными возможностями..... Естественным наглядным воплощением этого опыта является образ путешествия с некоей определенной целью, связанного с преодолением серьезных опасностей и препятствий..... Но, когда я гляжу на своих ближних, образ этот кажется мне фальшивым... Вижу я, например, что путешествовать могут лишь богачи и те, кто в отпуске; большинство людей большую часть времени вынуждены работать на одном и том же месте. Я не вижу, чтобы они делали выбор; вижу лишь их действия и, если я знаю человека достаточно хорошо, то обычно могу предсказать, как он поведет себя в данной ситуации..... И тогда, если я попытаюсь зафиксировать то, что вижу, точно беспристрастный фотоаппарат, у меня выйдет не Квест, но «натуралистический» документ..... Разумеется, обе крайности жизнь искажают. Средневековые квесты подтверждают критическое замечание Эриха Ауэрбаха из его книги «Мимесис»: «Мир рыцарских испытаний — это мир приключений..... [Рыцарские] подвиги.... это деяния, свершенные наобум, они не вписываются в систему политических целей»..... В использовании традиционных свойств Квеста мистер Толкин преуспел куда лучше всех предшествующих авторов, работавших в этом жанре».]

За эту рецензию я крайне признателен. Очень воодушевляет, тем более что вышла она из-под пера поэта и известного критика. Который, однако (как мне кажется), в мастерстве рассказчика не то чтобы поднаторел. В любом случае я отчасти удивлен, ведь, невзирая на все похвалы, в рецензии отчетливо звучит скорее голос критика, нежели автора. На мой взгляд, неправильно так подходить ни к Квестам в целом, ни к моей истории в частности. Думается мне, как раз потому, что я не пытался и Даже и не думал пытаться «наглядно воплощать» мой личный жизненный опыт, рассказ о Квесте Кольца сумел доставить удовольствие Одену (и прочим). Возможно также, что во многих случаях в силу именно этой причины книга не угодила ряду читателей и критиков. История эта вовсе не про Дж. Р. Р. Т. и ни в одном из своих эпизодов не пытается трактовать аллегорически его жизненный опыт, — ибо именно это, по всей видимости, и означает наглядно воплощать субъективные ощущения в книге, — если означает хоть что-нибудь.

Мыслю я исторически. Средиземье — это не воображаемый мир. Само название — это современная форма (возникшая в XIII в. и сохранившаяся до сих пор) слова midden-erd > middel-erd, древнее название oikoumenē, обиталища людей, объективно существующего реального мира, употребляющееся именно в противопоставление мирам воображаемым (как Волшебная Страна) или мирам незримым (как Небеса и Ад). Театр действий моих преданий — это наша земля, та, на которой мы живем сейчас, хотя исторический период — воображаемый. Основные элементы этого обиталища все в нем присутствуют (по крайней мере для жителей С-3. Европы), так что вполне естественно, что оно кажется знакомым, хотя отдаленность во времени придает ему определенное очарование.

Люди действительно отправляются и испокон веков отправлялись в путешествия и квесты, вовсе не ставя себе целью разыграть аллегории жизни. Сказать, будто «путешествовать могут лишь богачи и те, кто в отпуске», было бы неправдой, идет ли речь о прошлом или о настоящем. Большинство людей хоть сколько-то да путешествуют. Далеко или близко, по делам или просто чтобы съездить «туда и обратно», это особого значения не имеет. Как я попытался выразить в дорожной песне Бильбо, даже послеобеденная прогулка может оказаться важной. Не успел Сэм добраться до Лесного Края, как уже испытал потрясение. Потому что если и есть что-то в путешествии любой протяженности, так для меня это вот что: избавление от растительного состояния беспомощного, пассивного страдальца, упражнение воли и подвижности, пусть и малое, — и любопытства тоже, без которого разум притупляется. (Хотя, конечно же, все это — мысли «задним числом» и основная суть — не в этом. Для рассказчика путешествие — замечательный прием. Это — прочная нить, на которую возможно нанизать множество всего им задуманного, чтобы создать нечто новое, разнообразное, непредсказуемое и в то же время гармоничное. В выборе именно этой формы я руководствовался соображениями чисто техническими.)

В любом случае я не рассматриваю тех моих ближних, за которыми наблюдал, описанным способом. Мне уже много лет, и наблюдал я за ними достаточно долго, чтобы составить себе представление о том, что Оден, наверное, назвал бы их основополагающим или врожденным характером, подмечая при этом изменения (порою значительные) в их манере поведения. Я не считаю, что путешествие в пространстве — удачное сравнение, способствующее пониманию этих процессов. Я считаю, что сравнение с зерном куда более поучительно: с зерном, наделенным некой врожденной жизненной силой и наследственностью, способностью расти и развиваться. Значительная часть «перемен» в человеке — вне всякого сомнения, раскрытие задатков, заложенных в зерне; хотя они, конечно же, видоизменяются под воздействием ситуации (географической или климатической), в которой зерно оказалось, и могут быть искажены в ходе земных катаклизмов. Но это сравнение неизбежно упускает одну важную подробность. Человек — это не только зерно, развивающееся по заложенной в него программе, хорошо или плохо в зависимости от ситуации или врожденных дефектов как образчик своего биологического вида; человек — зерно и одновременно в некотором роде садовник, к добру или к худу. Меня потрясает, насколько развитие «характера» действительно может явиться результатом сознательного намерения, волевого решения изменить врожденные тенденции в желаемых направлениях; в отдельных случаях перемена может быть значительной и постоянной. Я знавал пару-тройку мужчин и женщин, к которым в этом смысле подходило определение «сам себя сделал» — и это было отчасти верно — по крайней мере, не менее, чем это верно по отношению к тем, чье богатство или положение завоевано, можно сказать, главным образом благодаря их собственной воле и усилиям, почти или вовсе без помощи унаследованного состояния или положения в обществе.