Лонтано - Жан-Кристоф Гранже

Когда отделяешь себя от человеческого рода, то есть от массы, то становишься монстром, в прямом смысле этого слова. Как говорил Ницше: «Хочешь вести легкую жизнь? Оставайся всегда рядом со стадом и забудь себя в нем». Морван вновь опустился в ледяные глубины, столь хорошо ему знакомые. Он доказал свою несхожесть. Он удержался на гибельной грани между жизнью и смертью.

В очередной раз наступил их черед. А не его. Достаточно, чтобы эта мысль глубоко укоренилась в мозгу, и головокружение пройдет. Когда бездна сидит в тебе, ты не слышишь ее зова.

Оставалась последняя проблема: молчание Лоика. Со вчерашнего дня он ни разу не заговорил об этой истории с подстроенным браком. Морван почувствовал легкий шорох за спиной. Бросил взгляд через плечо.

Все приходит вовремя к тому, кто умеет ждать.

Сидя в кресле, сын наставил на него пистолет.

133

После возвращения из «Сальпетриер» беспокойство не оставляло Гаэль. А на самом деле – после случая в лифте. Грязная кабина и санитар в маске у нее за спиной. В тот момент она не смогла определить, откуда взялась невыносимая тревога. Теперь она знала: человек из подъемника напомнил ей убийцу из Сент-Анн. Пусть она не видела лиц ни того ни другого. Может, их запах. Или само их присутствие…

После больницы, с неизменным Карлом на закорках, она решительно настояла на том, что поедет домой, а не в клинику в Шату. Негр перезвонил Морвану: разрешение было получено. Дойдя до своей лестничной площадки, она попросила его проверить квартиру, после чего заперла дверь, заключив их обоих в «зону обеспеченной безопасности». Конечно, кое-какие мыслишки у Карла мелькнули (репутация Гаэль неизбежно должна была дойти и до него), но пусть себе мечтает: ее теперь занимало совсем другое. Просто она умирала от страха.

Вторым рефлекторным действием было включить информационные каналы. На протяжении многих часов она просматривала по кругу все новостные выпуски и специальные репортажи о перестрелке в Локиреке – иногда ее называли «бойней на берегу розового гранита», – словно пытаясь увериться, что все было действительно кончено. Она видела носилки, пластиковые мешки для тел, обугленные развалины. Она отследила хронологию событий. Каждый раз подтверждалось, что Иво Лартиг, Себастьен Редлих и Жозеф Ирисуанга погибли во время вооруженного столкновения от руки одного-единственного человека: ее отца.

Но завершено ли расследование? Пусть тех убийц было действительно четверо (как и сказал Эрван), но где гарантия, что вообще их не было больше? Она попробовала связаться с братом: впустую. С отцом то же самое. Сволочи. Как запихать ее в дурдом или заклеймить позором, так они тут как тут, а сейчас, когда они ей нужны…

Она пошла за новой банкой диетической колы. Она была несправедлива: Морваны, отец и сын, всегда были рядом – даже когда она их не звала.

Чтобы добраться до кухни, Гаэль пришлось пройти через мини-гостиную, совмещенную с прихожей, – там в качестве часового расположился Карл. Втиснувшись в кресло, он играл в компьютерную стрелялку и, казалось, смирился с очевидностью: этой ночью ему не светило поиграть в «Телохранителя», как в фильме с Кевином Костнером и Уитни Хьюстон.

Гаэль взяла банку и вернулась в спальню. Отпила ледяной глоток, разглядывая краем глаза колосса. Даже это присутствие беспокоило ее: если все кончено, зачем он еще здесь?

Гаэль подошла к окну и оглядела пустынную улицу. В отсветах фонарей ей показалось, будто у стены ее дома притаилась тень. Одним движением она распахнула окно и наполовину свесилась наружу. Тут же две руки втащили ее назад и толкнули на маленький диван в ее спальне.

– Совсем сдурел, что ли? – нервно пискнула она.

И тут вспомнила, что Карл был призван защищать ее – прежде всего от нее самой. Ничего не ответив, он спокойно закрыл окно.

– Там какой-то человек, он вроде наблюдает за домом.

Он бросил на нее недоверчивый взгляд.

– Честное слово! – закричала она, поднимаясь. – Но я не уверена. После больницы мне кажется, что за мной следят.

Он медленно повернулся к ней: его манера двигаться и дышать соответствовала его мускульной массе – а это кое-что значило.

– Можешь спуститься посмотреть?

– Исключено. Я должен оставаться рядом с вами.

Слова в его устах производили впечатление больших глыб, катящихся по склону.

– А этот тип внизу? Он не твоя забота?

Карл покачал головой. Она знала, что он получает приказы непосредственно от отца. Преимущество: решения принимались мгновенно. Неудобство: он всегда дважды думал, прежде чем побеспокоить патрона.

В конце концов он неохотно полез в карман куртки и достал мобильник.

134

Когда зазвонил мобильник, Морван указал на карман куртки:

– Можно?

Сын все еще держал его на мушке. Вот уже десять минут они вели бессвязный разговор, а в качестве посредника выступал взявшийся неизвестно откуда девятимиллиметровый.

Подтверждение худшего: София уже поговорила с Лоиком, который, из стратегических соображений или по странности характера, до поры до времени скрывал свой гнев. Вместе с отцом он спустил весь портфель акций, а вот теперь, в парах вчерашнего кокаина, угрожал убить его.

Снова звонок.

Лоик никаких опасений у него не вызывал. Как все дети, не знающие ни в чем отказа, его сын и мухи бы не обидел. Особенно сейчас, когда он увяз в своих буддистских заповедях. Между прочим, выстрелить в человека означает перейти определенную черту, от которой Лоик был очень далек, – о чем сам не знал.

– Я могу ответить или нет?

Наконец Лоик дернул подбородком в знак согласия.

Карл. Человек, которому он доверил Гаэль.

– Проблема?

– Нет. Ну… ваша дочь думает, что видела кое-что.

– Что именно?

– Человека… который следил за домом… – Он заколебался. – Я не очень уверен…

– Где ты сейчас?

– В квартире. Рядом с ней.

Морван представил себе эту сцену, почти веселясь в душе: Гаэль, напуганная и разъяренная, наверняка стоит перед охранником, скрестив руки, вперясь в него своими ледяными глазами, а он, бывший легионер, разрывается между слишком блондинистой девчонкой и наводящим страх боссом.

– Внизу никого из наших нет?

– Я один. Вы же сами сказали…

– Знаю. Ты что-нибудь видел?

– В окно ничего, а я не хочу спускаться и оставлять ее одну.

– Кто сейчас может быть свободен?

– Ортиз.

– Вели ему приехать. Один из вас останется наверху, второй оглядится вокруг.

– Хотите поговорить с дочерью?

– Нет. Перезвони мне, когда все будут на местах.

Он дал отбой и посмотрел на Лоика, который так и не шевельнулся. Его лицо подергивалось в тике, а веки неодолимо смыкались. Странная смесь нервозности и сонливости.

– Если бы ты хотел выстрелить, ты бы это давно уже сделал, верно?

– Заткнись. Я хочу понять.

– Что?

– Как ты можешь использовать в своих махинациях собственных детей.

Морван подошел ближе. Палец Лоика на курке напрягся. Старик остановился: так и до беды недалеко.

– Послушай, – сказал он спокойно. – Ты был алкоголиком в том возрасте, когда пробуют первую сигарету. Ты подсел на героин в том возрасте, когда пробуют первый косячок. К совершеннолетию ты был бы уже ходячий труп.

– Ты забыл о моей поездке в Тибет.

– Тот старый педик не спас тебя.

– Не говори о нем так!

Морван сделал извиняющийся жест:

– Я хочу сказать, что ты остался уязвим. Тот брак был способом прикрыть твои тылы и передать тебе мое наследие.

– Решая за меня, как мне жить?

– Сделать так, чтобы ты встретился с Софией, было хорошей идеей; доказательство – что ты в нее влюбился. Она была… идеальной.

– Это ты так решил?

– Ты был счастлив с ней.

– Вы с ее отцом за кого себя принимаете? За богов?

– Какое это сейчас имеет значение? Вы ведь разводитесь, верно? И у меня даже нет больше акций «Колтано»…

Руку Лоика сотрясала дрожь. Вероятность случайно вылетевшей пули становилась все весомее.

– Ты так просто не выкрутишься. Не в этот раз!

С беззаботным видом Морван придвинулся ближе. Ребром ладони он нанес удар по руке с пистолетом. Лоик заорал. Морван целился в запястный канал и срединный нерв: парню будет больно держать ручку еще много дней. Девятимиллиметровый отлетел в другой конец комнаты. Морван схватил Лоика за горло и заставил встать:

– Слушай меня хорошенько, мальчик мой. С самого твоего рождения я защищаю тебя, и прежде всего от тебя самого. Что до Софии, она всегда смотрела на жизнь через стекло «мерседеса». Вы ничего не знаете, вам никогда не приходилось бороться, чтобы заполучить хоть что-то, поэтому уже поздновато учить меня жизни или изображать из себя крутого.

Он позволил сыну упасть обратно в кресло. Лоик скорчился там, потирая запястье:

– Я мог бы покончить с собой, убить Софию и детей.

– Сначала научись обращаться с оружием. – Морван подобрал пистолет: тот все еще стоял на предохранителе и никакого патрона в дуле не было. – Постараемся забыть обо всем, – продолжил он примирительным тоном. – С завтрашнего дня нужно начать скупать. Просто участвуй в торгах и получи…