И пожнут бурю - Дмитрий Кольцов

нарочито издевательски украшенную всевозможными статуэтками на тумбочках, плакатами с не пойми кем, а также, скорее всего в качестве большого яркого пятна на полотне безвкусно написанной картины, что называлась шатром, по центру стоял стол, а за столом стоял большой часовой шкаф грязно-желтого, непонятно почему именно такого, цвета, минутная стрелка у которого отсутствовала вообще, а часовая была цела лишь наполовину, что для человека со слабым зрением означало лишение возможности в принципе извлечь хоть какую-то пользу из этого деревянного изделия. Но, по-видимому, функционал (если по-народному) этих часов заключался совсем не в определении времени, что, вроде бы, должно было являться их прямым назначением, а в том, что внутри шкафа Луа хранил свой сюртук, то есть использовал в действительности как настоящий шкаф для одежды. Обье очень легко о этом догадался, попросту присмотревшись внимательнее к маятнику, которого не было видно за какой-то тканевой прослойкой, которой и оказался синий сюртук месье Луа.

Ну а Луа, наконец, поднявшись с пола, заняв свое место и заслонив часовой шкаф, опомнился и еще раз спросил у Клода, кто к нему пожаловал. Еще раз услышав ответ, что пожаловал очень важный гость, комиссар парижской полиции, долженствующий сопровождать цирк до Версаля, он помассировал себе виски и, привычно развалившись в кресле, сказал:

– В таком случае, я приветствую вас, месье…э…как там вас зовут?

– Обье, – чугунным голосом произнес комиссар.

– Да…месье Обье, – повторил Луа, – чувствуйте себя, словно в Париже. Со своей стороны, обязуюсь обеспечить вам охрану, раз уж сам директор за вас поручился. Если у вас нет ко мне других вопросов, то прошу оставить меня, поскольку мне предстоит много дел.

– Разумеется, не стану вас отвлекать, – иронично сказал Обье и встал со стула. Он поклонился и вышел на улицу. Клод ненадолго задержался, чтобы узнать реакцию Луа на гостя.

– Какой-то он подозрительный, с чего ему понадобилось к нам приходить? – нахмурив брови сказал Луа, – у него что, в Париже дел нет никаких, если он нас сопровождать захотел?

– В этих бумагах все написано, месье шеф, – сказал Клод, показав копии документов, показанных Обье.

– Прекращай так меня называть, Клод, не нравится мне. Иди уже за ним, он, небось, потерялся, бедненький.

На деле же Обье решил специально улизнуть от Клода, дабы в сладком одиночестве осмотреть оставшиеся места цирка. Миновав все шатры цирковой «элиты», он вышел на центральную аллею, которая каждый раз обустраивалась по нескольку часов, чтобы в течение двух недель имитировать городские парки. И это у нее превосходно получалось. Однажды, в дни нахождения «Парадиза» в Неаполе, аллея оказалась украшена до такой степени пышности, что посетители спутали ее с парком Вирджилиано. Официального названия аллея не носила, однако в бытовой среде чаще всего она именовалась как «центральная» и «сеньеровская». Типичного для аллей украшения, как деревьев, у сеньеровской (давайте будем называть ее именно так, потому что центральных аллей много существует, а сеньеровская – одна, наверное) не имелось. Для создания иллюзии присутствия деревьев и кустарников рабочие цирка устанавливали по обеим сторонам аллеи декорации, максимально приближенные к действительности. Если же возникала возможность того, чтобы привезти откуда-нибудь настоящие деревья, то Клод, который нес за это персональную ответственность, старался этой возможностью обязательно воспользоваться. Обычно, если это была не зима, небольшие аккуратные деревья почти под корень срубали и доставляли в цирк, где вкапывали в землю на пару метров, чтобы не обвалились. Помимо деревьев аллею украшали газовые фонари и скамейки. Одну из таких скамеек сейчас намеревался занять комиссар Обье, чтобы немного передохнуть и внести очередные записи в свой миниатюрный блокнотик. Скамейка виднелась впереди, метрах в ста. Напротив нее стояла точно такая же скамейка, однако, занятая неизвестным мужчиной. Неизвестным он был лишь для Обье, для нас с вами, а также для всего цирка он еще как был известен. Заняв приглянувшуюся скамейку, Обье остановил на мужчине свое внимание, как и на всех мелькавших до сих пор перед ним предметах. Он тоже, вероятно, увидел его тогда, когда тот только выходил на аллею, и уже сидел на скамейке. Обье, обладавший сверлящим взглядом, через некоторое время заставил незнакомому ему мужчине подняться и подойти. Одет он был в обычный костюм, только без пиджака и подтяжек, а в зубах держал маленькую папиросу. Читателю Жак Турнье уже встречался, но комиссар наблюдал его впервые, и потому почтенно встал со скамейки.

– Вы меня намеренно сжигали своими глазами? – недовольно произнес Турнье, отказываясь от рукопожатия, – кто вы такой?

– Вы могли бы для приличия и поздороваться, – язвительно подметил Обье, – моя фамилия Обье, я комиссар парижской полиции, прибывший по личному поручению Его императорского Величества, чтобы сопровождать ваш грандиозный цирк по пути в столицу. Позвольте же познакомиться, сударь!

– Турнье, можно просто Жак, – ответил Турнье, – однако, занятная у вас профессия. Вместо того, чтобы ловить преступников, вы эскортом занимаетесь.

Слова эти, видимо, немного задели комиссара, и он не ответил ничего на них, снова присев на скамейку.

– Я прошу меня извинять, – сказал Турнье, слегка поклонившись, – но мне необходимо уже идти, начинается ужин, ежели я опоздаю – не получу свою порцию.

– Само собой, я вас не задерживаю, – сказал Обье и потянулся правой рукой ко внутреннему карману сюртука, чтобы достать уже наверняка запомнившийся вам свой миниатюрный блокнотик.

Как только удалился Турнье, комиссар пролистал очень большое количество листов, чтобы найти еще не тронутый и изуродовать его карандашом. В этот момент к Обье подбежал Клод, чем не на шутку испугал первого. Сильно запыхавшись, чуть ли не задыхаясь, он нашел в себе силы присесть на край скамейки и даже заговорить, хоть комиссару и было понятно из всех его слов менее половины. Тем не менее, Клоду удалось донести до Обье, что его шатер полностью готов, а слуги ждут его для того, чтобы внести последние корректировки в убранстве внутреннего помещения. Также, как пояснил Клод, для Обье приготовили ужин, который пока еще находится на кухне, потому как без позволения гостя блюда ему не принесут. Немного поразмыслив, Обье вновь убрал свой блокнотик в привычное место и резко встал со скамейки, с досадой произнеся:

– Ну что ж, раз необходимо мое присутствие – так пойдем. Жаль только, что не удалось в тишине и одиночестве часок-другой посидеть…

Жак Турнье после своеобразного знакомства вернулся в шатер-столовую, где собрались многие циркачи, чтобы отужинать перед крепким сном. Среди них были и Омар с Марин, и вся семья Лорнау. Клэр, по обыкновению в первый день нахождения в новом городе ужинавшая вместе со всеми, этот вечер проводила с дедушкой, потому