Роман Брянский - Сычев К. В.

– Литовцы! Конница! – вскричал князь Роман. – Вперед, молодцы! Руби литовцев, секи злобных язычников!

Отряды Романа Брянского выскочили на широкое, засаженное колосившейся пшеницей, поле и неожиданно натолкнулись на большое литовское войско, окружавшее татар. Впереди сражалась тяжелая, одетая в железные доспехи, вражеская конница, а с флангов степных наездников теснили литовские пехотинцы, осыпавшие неприятеля градом стрел. Татары, не готовые к столь стремительной атаке регулярного литовского войска, отчаянно метались, зажатые между вражескими воинами и большим непроходимым болотом, пытаясь лихорадочно вырваться из жестокого капкана. Литовцы, плотно окружая татарское войско, уже предвкушали победу, когда вдруг на них прямо с тыла набросились полки брянского князя Романа.

– Ура! – кричали русские. – Слава князю Роману! Слава непобедимому Брянску!

Они с азартом буквально вгрызлись в литовские ряды и стали нещадно избивать дрогнувших от неожиданности врагов.

– Давай, Милорад! – приказал громким голосом князь Роман. – Рази супостатов стрелами!

Пока конница Романа Брянского секла врагов мечами и колола копьями, лучники Милорада поражали лучших литовских воинов стрелами. То тут, то там падали на землю сраженные или тяжело раненные враги. Крики радости, которые они издавали, окружая татар, сменились на вопли отчаяния. Еще натиск, и враги, чувствуя смертельную опасность, стали медленно разворачиваться. В это время опомнились и татары. Почувствовав, как ослабла хватка литовцев, степные хищники воодушевились и, собравшись с силами, бросились рубить ненавистных врагов. Но литовцы еще не собирались сдаваться. Первые мгновения отчаяния и страха, испытанные ими, прошли, и теперь они оказались в безвыходном положении, ощущая холод разившей их со всех сторон смерти. И тогда враги стали сражаться изо всех сил! Потеряв страх, сжавшись в единый кулак, литовские воины решили умереть, но не уступить!

Князь Роман, чувствуя, что битва затягивается и литовцы, имея достаточно сил, начинают выравнивать положение, отвел две своих сотни на помощь воеводе Ефиму, на боевом участке которого было особенно жарко, и открыл тем самым литовцам выход из создавшейся западни. Этот маневр и решил исход боя.

Литовцы, обнаружив спасительный выход, сразу же забыли о своем былом мужестве и немедленно ударились в бегство.

Пехотинцы бежали, порой, обгоняя своих конников, бросая оружие и срывая с себя тяжелые доспехи. Лошади, обезумев, давили своих же воинов. В этой давке погибло еще больше врагов, чем в сражении, и лишь небольшая часть литовского войска смогла добраться до ближайшего леса и укрыться там.

Ни татары, ни русские врагов не преследовали. Они так устали в сражении, что едва могли передвигаться.

– Если бы не ты, Ромэнэ, – говорил вечером в своем шатре воевода Бурундай, – мы бы не добились этой тяжелой победы! Мы бы, конечно, разгромили проклятую Лэтвэ, – добавил, подумав, он, – но потеряли бы при этом половину войска!

– Твои добрые слова, великий Бурундай, – ответствовал с помощью толмача князь Роман, – согревают душу, но если бы не твои воины, нам бы нелегко пришлось!

– Ты скромен, коназ-урус, – улыбнулся Бурундай, – но умеешь сражаться! Не зря мы взяли тебя с собой в поход! Но кто тот юноша, который умеет сражаться как истинный муж, однако не имеет еще ни усов, ни бороды? – татарский воевода показал рукой на княжича Михаила.

– Это мой сын, – тихо ответил князь Роман. – Он, в самом деле, еще молод, но уже ходит со мной в боевые походы! Я не пускал его раньше в жар битвы, но вот сегодня он сам набросился на литовцев, и я не сумел его удержать! И он сражался горячо, отважно!

– А как его зовут? – спросил Бурундай.

– Михаил, – ответил Роман Михайлович.

– Подойди же ко мне! – приказал татарский военачальник княжичу. – Дай мне на тебя посмотреть!

Рослый плечистый княжич Михаил вышел из-за отцовской спины, куда спрятался из-за юношеской скромности.

– Вот ты какой, Мыхаыл! – пробормотал, оглядывая юношу и цокая языком, властный татарин. – Ты не похож на своего деда, тоже Мыхаыла! Хотя…и тот был смелым человеком…Однако, вот же, обидел государя…Ладно, сын коназа Мыхаыл, ты сослужил мне хорошую службу! Что бы ты хотел от меня в награду?

– Господин великий воевода, – пробормотал, волнуясь, княжич, – не смею просить, но если ты велишь…

– Что ты, сынок! Как можно? Это не пристало княжичу! – буркнул Роман Михайлович.

– Ничего, – выслушав толмача, усмехнулся Бурундай. – Я сам татарский мурза, по-вашему тоже коназ, а значит, не стыдно у меня просить!

– Ну, тогда, – улыбнулся, покраснев, княжич, – отдай мне, славный Бурундай, одну девицу, которую твои воины взяли в плен под Новогродком…

– Ха-ха-ха! – закатился хриплым смехом Бурундай. – Одну девицу? Да я дам тебе десять девиц! Эй, Цэнгэл! – крикнул он седовласому ветерану. – Сходи-ка с этим молодцем к нашим воинам в обоз, пусть выберет себе десяток самых лучших девиц, кого не пожелает! А я сам заплачу воинам их цену! Ну, а настоящим моим подарком этому Мыхаылу пусть будет мой серый жеребец. Да, тот самый, что я берег для себя!

В шатре установилась мертвая тишина. Знатные татары с завистью смотрели на русского юношу: о такой чести можно было только мечтать!

– Ну, а тебе, Ромэнэ, – промолвил Бурундай, насладившись произведенным на своих людей впечатлением, – от меня подарок особый! Сам государь, надеясь на твою верную службу, передал мне это заранее! Эй, слуги! – Он хлопнул в ладоши.

Откуда-то из глубины шатра вышли двое рослых, бритоголовых, раздетых до пояса, татар. Они несли, держа с двух сторон, большой серебряный поднос, на котором стоял, окрашенный яркой красной краской, деревянный сундучок.

Татарский воевода кашлянул, почесал затылок и быстро приподнял крышку сундучка. – Вот, коназ Ромэнэ, что ты заслужил от нашего государя, – весело сказал он, извлекая на всеобщее обозрение свернутый в трубочку, обвязанный желтой шелковой нитью, пергамент. – Подлинный ярлык на земли Брэнэ с вислой печатью государя! Ты теперь сам себе хозяин! У тебя лишь один повелитель – великий хан Берке!

Роман Михайлович подошел к татарскому воеводе, принял обеими руками протянутый ему пергамент, почтительно склонил голову и поцеловал знак ханской милости – свинцовую печать.

В тот же вечер татары, посоветовавшись, решили прекратить набег. Отягченные богатой добычей и вереницами пленников, они уже не хотели больше рисковать. Немного отдохнув, их войско с брянскими полками, несмотря на безлунную ночь, быстро снявшись с места, потянулось назад по широкой пыльной дороге.