Роман Брянский - Сычев К. В.

– Встань и говори! – громко сказал Берке-хан. – Что там случилось?

– О, мудрейший из мудрых, о, солнце, вставшее над Золотым Ханством…, – запел стражник.

– Ладно, Эрбэл, замолчи! – рассердился великий хан. – Говори по сути дела! У меня нет времени слушать твои славословия!

– О, великий государь, – быстро сказал стражник, – тут вот к тебе пришел урус, коназ Гэлэб, от главного коназа Алэсандэ…Просит допустить его к вашему величеству!

– Вот вам и Гэлэб! – улыбнулся Берке-хан. – Коназ Алэсандэ знает, кого сюда присылать! Что ж, куда денешься, теперь этот Гэлэб наш родственник…Я ж ведь женил его два года тому назад на своей племяннице…Пусти его, Эрбэл, тогда узнаем, что ему так срочно понадобилось…

– Слушаю и повинуюсь! – ханский стражник подскочил к двери и попятился к выходу.

Князь Глеб Васильевич Белозерский вошел в ханскую юрту, осторожно переступив порог, сразу же приблизился к трону и опустился, ударившись головой о пол, на колени. – Мир тебе и здоровье, великий государь! – сказал он на неплохом татарском. – Я прибыл от князя Александра Ярославича с подарками и отчетом.

– И тебе тоже, Гэлэб, мир и здоровье! – весело ответил Берке-хан. – Видим, что ты научился говорить по-нашему! Как там моя племянница Гэгэн поживает?

– Хорошо, государь. Женушка моя довольна! – бодро молвил русский князь. – Шлет тебе свой привет и слова благодарности за то, что был ей как отец и выдал за меня замуж! Здесь в общей куче и наши подарки. Прикажешь заносить?

– Ладно, – кивнул головой великий хан, – успеем с подарками. Лучше расскажи, что там у вас приключилось. Какой мне отчет прислал коназ Алэсандэ? Да встань с колен и сядь вон туда, поближе к моим верным людям.

Глеб Васильевич встал и, попятившись, сел на циновку рядом с темником Бурундаем.

– А теперь говори! – повелел Берке-хан.

– Сообщаю, государь, что мы выполнили твое поручение по Великому Новгороду. Твои воеводы или баскаки, Беркай и Касачик, с помощью Господа и великого князя переписали весь город. Не пропустили ни одной усадьбы, ни одного дома. Теперь считаем, какой будет общий налог…Новгородский народ, правда, был очень недоволен той переписью, но наш великий князь быстро всех успокоил. Где силой, а где и грозным словом. Так что все сделали, как ты велел. А когда великий князь навел в городе порядок и посадил там своего сына Дмитрия, он сам ушел во Владимир. Но я сообщил тебе все это вкратце, однако хотел бы добавить, что князь Александр сейчас очень обеспокоен событиями в поганой Литве! Литовцы сейчас сильны как никогда! Сначала до нас дошли слухи, а потом они подтвердились: литовцы разбили большое войско немецких рыцарей на их же земле у озера Дурбэ! Они перебили несметное множество немцев, захватили немало пленников, и всех их принесли в жертву своим нечестивым богам – сожгли их живьем на кострах!

– Вот злодеи! – возмутился Берке-хан. – Сжечь пленников! Какие же эти лэтвэ бестолковые! Неужели не могли продать свою добычу? Нынче рабы в большой цене! Вот уж дикари! Какое расточительство!

– Вот так, государь, – закивал головой русский князь. – Этот народ дик и злобен! Не зря мы не ладим с этой Литвой! Вот прислал меня к тебе Александр Ярославич, чтобы просить тебя послать свое непобедимое войско на ту Литву! Так, как ты это сделал в прошлом году! Да чтобы пожгли, потоптали тех супостатов. Тогда они побоятся нападать на земли твоих данников.

– Что ж, – сказал решительно великий хан, – так тому и быть! Я пошлю наше воинство на Лэтвэ! Слышишь, Бурундай? Вот и понимай: мы не зря об этом говорили! Возьмешь на рать коназа Ромэнэ из Брэнэ! Как ты думаешь, Гэлэб, справится ли тот коназ с этим делом?

– О, да, государь, – улыбнулся Глеб Васильевич. – Я слышал о ратных подвигах этого князя, совершенных им в прошлом году! Он тогда ходил на Литву с твоим славным войском!

– Откуда же ты об этом узнал? – удивился Берке-хан. – Неужели люди коназа Ромэнэ приходили к вам из своих лесов и болот?

– Князь Роман Михалыч – мой родной дядя! – смело сказал Глеб Белозерский. – Он есть брат моей матушки. Вот поэтому мы поддерживаем друг с другом связи. Когда мой дядюшка вернулся с той войны, он прислал к моему брату, князю Борису, в Ростов, своего гонца, который и рассказал нам об этом. Мы очень обрадовались, что его дружина помогла твоему полководцу и досадила той ненавистной Литве. Из-за этого вот уже целый год стоит тишина в нашей земле. Этот литовец, князь Миндовг, напугавшись твоего наказания за вторжение литовцев в новгородские земли, решил лучше воевать с немцами, чем снова вызвать твой гнев.

– И, тем не менее, он снова вызвал мой великий гнев! – усмехнулся ордынский хан. – Правда, теперь не вторжением в мой улус, но просьбой коназа Алэсандэ. Мы бережем своих подданных и защищаем их, когда надо! Если вы смирны и покорны, то и мы добры к вам и ласковы!

ГЛАВА 17

В ДАЛЕКОМ ХОЛМЕ

Князю Даниилу не спалось. Он долго лежал на своей большой теплой кровати рядом с молодой, сладко почивавшей женой, которая и не подозревала о бессоннице своего супруга.

– Вот ведь умудрился жениться на старости лет, – думал Даниил Галицкий. – Уж и глаза едва видят, а нет душе утешения! Что прежняя покойная супруга, что нынешняя молодая – одного поля ягоды! Пригодны лишь для постели, а не для сердечной дружбы…

Даниил Романович, овдовев, недолго сохранял верность памяти скоропостижно скончавшейся еще не старой жены Анны. Поссорившись с литовским князем Миндовгом после очередного успешного набега на ятвягов и литовцев, великий галицкий князь не устоял перед предложением литовской знати породниться с их князьями, Тевтиллой и Эдивидом. Брак с сестрой этих знатных литовцев, враждовавших с Миндовгом, должен был усилить галицкого князя. И вот литовская знать, возглавляемая братьями-князьями, прибыла в русский военный лагерь.

– Берешь, русский князь, эту девицу? – вопросил князь Тевтилла по-русски, но с сильным чужеземным акцентом. – Она – наша сестра и хоть еще молодая, будет твоей верной женой! Это будет залогом нашей вечной и нерушимой дружбы!

Князь Даниил окинул взглядом сероглазую красавицу. Высокая, стройная, с округлым лицом и изящными белесыми бровями…Тонка в поясе и одета в белоснежный домотканый сарафан, расшитый красными нитями и разноцветным бисером. На ногах – маленькие красивые сапожки. Волосы, ослепительной белизны, густые, непокрытые, свисают серебряными струями за плечами девушки, едва ли не до самой земли.

– Как тебя зовут, девица? – промолвил с необычной для его возраста и положения дрожью в голосе стареющий князь Даниил.

– Ядвига, – ответила, улыбнувшись, девушка. – Меня сюда привезли мои братья, чтобы я поглядела на тебя, русский князь, – добавила она на хорошем русском языке, в котором едва слышался мягкий, с некоторым присвистом, акцент. – Вот я и увидела тебя…