Роман Брянский - Сычев К. В.

– Ну, Избор, – промолвил дрожавшим голосом купец Илья. Перед его глазами все еще стояло гневное лицо князя Александра с остекленевшими темно-голубыми глазами, – готовься, дитя мое, в дальнюю дорогу! Мы уходим из этого страшного города! Бросай свою лавку и все товары! Спасай свою жизнь, жену и детей, моих бедных внуков!

ГЛАВА 15

ЩЕДРОСТЬ ТАТАРСКОГО ВОЕВОДЫ

Войско Романа Брянского возвращалось из дальнего похода. Князь Роман Михайлович медленно ехал впереди на своем породистом гнедом коне рядом с сыном Михаилом, который восседал на выносливом низкорослом татарском жеребце.

– Как возмужал мой сын! – думал князь, покачиваясь в седле. – Вот уже и в сражении прославился! Пора бы его женить, а то перезреет молодец! В его годы я был горяч до девиц…Однако же, вижу, что мой сын и здесь не промах…

Татары были очень довольны брянскими воинами: воюют хорошо, выносливы в походе, не жадны на добычу. Не в чем было знаменитому воеводе Бурундаю упрекнуть гордого князя Романа, который хоть и не заискивал перед татарским полководцем, но воле его беспрекословно повиновался: полуторатысячный отряд русских всегда появлялся там, где было жарко, и, казалось, искал любую возможность вступить в сражение с литовскими войсками.

Татарский набег летом 1258 года на Литву был стремителен и беспощаден. То была кара литовцам за их вторжение в земли Великого Новгорода.

Прошлой осенью, воспользовавшись замешательством новгородских властей и отсутствием должной обороны, литовские воеводы неожиданно попытались захватить богатый город Торжок. И хотя его жители, затворившись в городской крепости, отбили все вражеские атаки, ущерб земле был нанесен небывалый: лютые враги сожгли дотла весь городской посад, разграбили и превратили в пепел богатые деревни и села, беспощадно перебили всех, кто не успел спастись за городскими стенами, мужчин и стариков, а молодых женщин и детей увели в неволю.

Князь Александр Ярославович, узнав о вражеском нашествии, был так разгневан, что по весне решился на поездку в Орду с жалобой к великому хану на литовский ущерб. С великим князем к татарам поехали его младший брат князь Ярослав и неизменный спутник – ростовский князь Борис Васильевич. Богатые дары, которые княжеские слуги везли на трех телегах, порадовали Берке-хана. К тому же он давно искал повода послать свое воинство на Литву.

– Воины сильны, когда не знают отдыха, – говорил великий хан. – Это значит, что нельзя допустить, чтобы их кровь застоялась, а кости покрылись жиром! – И он послал на земли Миндовга Литовского своего лучшего воеводу Бурундая.

Ханский же любимец Болху-Тучигэн посоветовал заодно использовать и русских воинов. – Пошли, государь, своих людей в Черныгы к коназу Андрэ, – сказал он, – и прикажи, чтобы коназ Ромэнэ из Брэнэ явился со своим войском под руку Бурундая! Вот мы и увидим, любит ли тебя тот строптивый урус. Если он покорится и будет послушен нашему воеводе в сражениях, то мы тогда наградим его…ярлыком на его лесные земли. Ну, а если не покорится, то прогоним его из того жалкого городка!

Великий хан согласился: совет Болху совпадал с его собственными желаниями. Берке-хан уже давно подумывал о походе в леса Черниговщины, но все никак не мог собраться, поскольку в Орде было и без того много других дел.

– Ну, что ж, посмотрим, как поведет себя коназ Ромэнэ, – покачал головой, глядя на своего советника, великий хан, – возможно, придется моему Бурундаю побывать в лесах Брэнэ!

Однако брянский князь Роман не дал татарам такого повода.

Он был, правда, очень озадачен, приняв в своем тереме посланника князя Андрея и узнав о приказе ордынского хана. Но, посоветовавшись со своими людьми, решил не перечить.

– Лучше сражаться в чужой земле, – сказал Роман Михайлович, – чем вызвать гнев татар на свою голову. Не хотелось бы и радовать князя Андрея, который давно мечтает увидеть меня на смертном ложе! Не дождется!

– Поезжай, княже. Все ж на Литву этот поход! – согласился и отец Игнатий. – Литовцы нам не меньшее зло, чем татары! Тоже ведь язычники и лютые враги! От них не знают покоя ни смоленские, ни новгородские земли! С ними воевать не грех, но слава!

Сборы были не долги. В городки брянского удела – Почеп, Волконеск, Радогощ и Севск – где сидели княжеские воеводы, поехали гонцы из Брянска. Через неделю из первых трех городков в Брянск прибыли воеводы, каждый с сотней отборных ратников. Князь Роман присоединил их к своей тысяче воинов и еще через день выступил в поход по южной, киевской, дороге на соединение с татарами.

В Севске его ждал воевода Милорад с двумя сотнями воинов и целым обозом продовольствия, состоявшим из двух десятков телег, груженных мешками с зерном и вяленым мясом. После небольшого отдыха в Севске княжеское войско двинулось дальше на юг. У Новгорода-Северского брянские воины добрались до Десны и пошли дальше по прибрежной дороге, пока не достигли Чернигова.

В стольном городе, который так и не оправился от татарского погрома, князь Роман посетил великокняжеский терем. Андрей Всеволодович выглядел болезненным: весь поседел и исхудал. Он встретил своего племянника настороженно, хотя внешне и проявлял радушие. Но глаза выдавали великого черниговского князя: он как-то смущался, встречаясь взглядом с Романом Брянским, отводил глаза в сторону, или вовсе опускал их вниз. Было видно, что покорность князя Романа воле татарского царя не обрадовала князя Андрея. Однако без пира не обошлось. Два дня щедро угощал брянского князя и его воевод хлебосольный черниговский князь. А по ночам знатных брянцев развлекали местные красавицы. Князь Андрей был верен себе и даже в старости и вдовстве не отказывался от любовных похождений. Веселые румяные молодки, предназначенные для княжеских утех, населяли большой, соседний с великокняжеским, терем.

– Хоть тут мой дядюшка душевен да искренен! – говорил князь Роман своему старшему воеводе Ефиму Добрыневичу, когда они ехали степью. – Таких мне подыскал красавиц!

– За это его стоит похвалить! – улыбнулся старый тиун. – Будет, что даже мне помянуть! Уж не думал, что бывают такие славные женки!

– И тебе князь Андрей угодил? – усмехнулся Роман Михайлович. – А как же тогда твоя Мирина?

– Мирину, княже, мне никто не заменит, – покачал головой Ефим Добрыневич. – Ни моя Варвара, ни девки князя Андрея! Так, небольшой отдых по дороге…Что же еще надо старому воину?

Жарким июньским вечером княжеское войско, не доходя трех верст до Киева, перешло Днепр и раскинуло шатры уже на другом берегу.

Но наутро дозорные подали сигнал тревоги.

– Князь батюшка, татары! – крикнул воевода Ефим Добрыневич, забегая в княжеский шатер. – Не успело взойти солнце, а они уже тут как тут!