Небесный суд - Стивен Хант
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но Вилдрейк не слышал его. Как зачарованный, он наблюдал за тем, как по небу носятся призрачные львы. Сколько раз, будучи мальчишкой, он представлял себе эту картину, сколько раз рисовал ее на бумаге.
На восточном краю поля Оливер посмотрел на Шептуна.
— Слишком много голов, — прошипел меченый, и призрачное тело воина слегка дрогнуло. — Паровики, шифтеры, шакалийцы. И все такие разные.
Вокруг них шакалийские солдаты со слезами на глазах падали на колени. Им было стыдно, что они позволили страху взять над собой верх, превратились в трусов, позорно бегущих с поля боя.
— За родную землю! — крикнул Оливер. — За Шакалию!
Громкий хор голосов подхватил его боевой клич. Солдаты подбирали брошенные ружья и бежали назад, навстречу вражеским пушкам. Рядом с Шептуном энергия земли превратилась в невидимый вихрь — это его колдовские способности нарушили естественную гармонию силовых линий. Оливер ухватил поводья цыганской кобылы и повел их обоих прочь от кровавой битвы туда, откуда, по его ощущениям, исходило давление феев.
— Нет, — произнес Шептун. — Я лучше останусь здесь. Мне нужно сосредоточиться. Все должны это видеть, все до единого.
Оливер кивнул и ускакал прочь. Если удача вновь повернется к ним спиной и шакалийцев снова начнут теснить, Шептун был готов подставить себя под копье улана или штык солдата Третьей Бригады.
Восточный фланг утратил даже отдаленное подобие боевого порядка. Здесь не было ни колонн, ни рядов, ни отрядов, которые бы маневрировали в сложном общем движении артиллерии, пехоты и кавалерии. Вместо этого колыхалось железное море рыцарей-паровиков, посреди которого тут и там мелькали островки Особой Гвардии. Железные воины обменивались ударами с теми, кто когда-то был надеждой и опорой Шакалии. Чуть дальше от этой кровавой мясорубки шеренга отборных сил Третьей Бригады защищала своими телами уорлдсингеров Квотершифта. Как и их шакалийские собратья, эти также не были склонны пачкать руки в крови, покуда у них есть меченые рабы, которых можно отправить на смерть вместо себя. Колдуны были готовы привести в действие торк на любом гвардейце, который вздумает бежать с поля боя.
Впереди простирался жестокий театр военных действий. Голосовые коробки, вибрирующие гневом, воинственные кличи железных рыцарей, готовых стереть в порошок любого меченого воина. Знаменосцы подняли вверх над морем железных смертоносных машин штандарты Особой Гвардии. Паровики наступали волна за волной, стараясь захватить знамена, которые потом будут украшать залы воинской славы. Мимо Оливера прошествовал паровик, который вполне мог быть близнецом Стимсвайпа. В его железном боку зияла огромная рана. Привыкнув испокон веков сражаться бок о бок против общего врага, обе армии не имели стратегии на тот случай, если им придется столкнуться с бывшим союзником. Нечеловеческие возможности феев-гвардейцев против нечеловеческой силы железных воинов, выкованных специально для битв. Нет, это была не война. Это было чистой воды взаимное истребление.
Оливер знал, что ему делать. Решение пришло к нему само — воспоминание о людях быстрого времени, причудливые тени страны по ту сторону гиблого занавеса. Его человеческое тело дрожало, наполненное силой того, иного мира. Та его часть, что принадлежала матери, восстанавливала и накапливала силу. Эта сила росла до тех пор, пока не достигала опасной величины. Уорлдсингеры, управлявшие гвардейцами, переполошились. Заметив, что по ткани бытия пробежала рябь, они указали в сторону Оливера. Каждый квадратный дюйм его плоти горел огнем. Измерения, каких не могло быть в Шакалии, собирались складками вокруг его тела, кружась в бешеном танце.
У ног Оливера корчился поврежденный паровик. Несчастный рыцарь оказался слишком близко к этому вихрю; энергия наэлектризовала его тело, и оно сотряслось безумной дрожью. Сквозь Оливера со свистом пронеслись пули, выпущенные снайперами Третьей Бригады. Они не причинили ему никакого вреда, ибо юноша находился в иной реальности. Изо рта Оливер вырвался мучительно громкий крик, и на Ривермарш обрушилась волна эфирной энергии. Растекаясь по полю сражения, она, подобно грому, прогрохотала над железным войском паровиков, сбивала с ног солдат Особой Гвардии, вырывала у них из рук сабли и пистолеты. Кое-как поднявшись на ноги, и паровики, и гвардейцы принялись искать взглядом, где же это прогремел взрыв.
Что-то изменилось. Руки потянулись к горлу, впервые за много лет ощупывая бледную нежную кожу. Торки исчезли. Проклятые ошейники рабства испарились с шей гвардейцев. Меченые обрели свободу. Свобода, которую обещал им Тцлайлок и которую украло Содружество Общей Доли наконец принадлежала им… Теперь это была свобода самостоятельно принимать решения, на чьей стороне идти и бой. Подобно псам, которых избивает злобный хозяин, они прежде всего обратили свой гнев на квотершифтские позиции. Напрасно испуганные уорлдсингеры пытались восстановить ошейники на их шеях. Увы, вскоре чародеям стало понятно, что их бывшие рабы навсегда сбросили с себя ненавистное ярмо.
Железные рыцари поразились этой перемене ничуть не меньше, нежели квотершифтские войска. На глазах у Оливера генерала паровиков подняли на наблюдательную платформу. Это был Мастер Резак, смертоносные конечности которого покрывала грязь и копоть. Такими грязными они не бывали даже в горных залах Механсии. Он указал на север, в самую гущу Третьей Бригады, и ветер разнес звуки боевого гимна над головами рыцарей. Один за другим железные воины подхватывали мелодию. Исполненные воодушевлением, паровики устремились в самое сердце вражеских войск.
* * *— Наше наступление захлебнулось, — доложил верховой офицер маршалу Ариндзе. — Особая Гвардия сорвала с себя торки и теперь сражается против нас.
Маршал посмотрел вверх, на черно-белые корпуса аэростатов. Те бесцельно плыли, гонимые ветром, роняя вниз — нет, не бомбы, а тела мертвых квотершифтских моряков и офицеров. Буквально минуту назад один такой труп упал с неба прямо на их пушки. Форма на нем была разорвана в клочья — сразу видно, что здесь поработал нагнетатель давления.
Маршал Ариндзе попытался знаком показать вестовому, чтобы тот говорил тише, но, увы, опоздал. Тцлайлок услышал его слова и, подойдя ближе, в гневе выхватил несчастного солдата из седла и ударом кулака размозжил бедняге голову.
— Никакого отступления! — взревел он и отшвырнул прочь бездыханное тело. — Сегодня мы торжествуем победу! Она начертана на лике земли!
С каждым новым рапортом председатель Первого Комитета раздувался все больше и больше, словно неудачи собственной армии подкармливали его. Ростом он уже мог сравняться с дубом, раздутые мышцы неестественно выпирали из-под ткани мундира, грозя в любую минуту разорвать его.
— Пусть будет так, как вы говорите, компатриот председатель, — сказал Ариндзе и, задрав голову, посмотрел на исполинское существо, возвышавшееся над ним.
Маршала охватил первобытный ужас. Одно дело призывать себе в помощь богов — сказать по правде, многие его солдаты тайком молились солнцу, пока офицеры делали вид, что ничего не видят, — и совсем другое — самому превратиться в божество. Идея потусторонней помощи настолько захватила Тцлайлока, что теперь было трудно понять, где кончается он сам, а где начинаются Уайлдкайотли.
— Приготовьте книгу! — отдал распоряжение Тцлайлок свите, состоявшей из жрецов культа саранчи. — Книгу Стингхуэтеотля!
— Разве недостаточно того, что мы призываем Ксам-ку? — робко спросил один из жрецов.
— Ксам-ку это я! — рявкнул Тцлайлок. — Или вы не видите, как я наполнен ее благодатью? Уайлдкайотлям пора доказать их верность нашему делу, поставить печать на судьбе прогнивших лавочников и фабрикантов, а также их лакеев из Свободного Государства! Я призываю великих! Пусть они вновь шагают по залам чимеков вместе со своими революционными братьями!
Король-Пар обернулся к Коппертрексу и его боевым клонам.
— Приготовьте мое боевое тело. Момент настал.
— Предсказатели бросили шестеренки Гиэр-Джи-Цу, ваше величество, — сказал Коппертрекс. — Те легли странным образом, так что предсказания в лучшем случае можно считать невнятными, расплывчатыми. Паро-Лоа устали и многие из них покинули нас. Наша поддержка — это свет и порядок, но боюсь, что сегодняшний день — темный день.
— Тысячи наших деактивированных воинов лежат в снегах дружественной нам страны. Я не откажусь от света. Я не брошу тысячелетие гармонии и развития на произвол закона суеверий и злобной воли врага. Я ни за что не попрошу моих рыцарей отдавать жизнь за дело, в которое не верю сам. Старое зло рвется вновь топтать нашу землю, и, клянусь бородой Зака, Владыки Цилиндров, я намерен дать ему отпор!
Крошечный монарх Свободного Государства встал с платформы и поднялся в самое сердце своего боевого тела, оставив далеко внизу и ясновидящих, и придворных. Вокруг него с лязгом захлопнулась клетка. Его тотчас взяли в кольцо десяток клонов оставшихся внизу ясновидящих — проверили систему давления, наличие боеприпасов, смазали маслом многочисленные боевые конечности.