С небес об землю - Ли Дэн

Он достал из папки входящих документов недавно подшитый листок, сделал копию на ксероксе и протянул мне.

— Сам документ дать не могу. Он зарегистрирован. Но вам, я думаю достаточно копии. Вас должна интересовать не форма, а, так сказать, содержание. А теперь идите и готовьтесь. У вас есть еще, — он посмотрел на часы — двадцать три минуты. Ровно в девять пятьдесят будьте у лифта. Ремонтники к этому времени закончат авральный ремонт. Желаю успехов в вашей деятельности, — он пожал мне руку.

Взяв в одну руку сопроводительную и копию циркуляра и зажав подмышкой другой руки бутыль, я вышел из кабинета.

Спускаясь по лестнице, я пробежал глазами циркуляр и озадаченно присвистнул. Сегодняшнее утреннее заседание посвящалось, как было сказано в циркуляре, «утилизации группы существующих представителей несуществующих Реальностей» в количестве пятнадцати экземпляров, трое из которых, как я понял, находились в бутыли, зажатой у меня под мышкой. Реальности сложились так, что этих бедолаг занесло в нашу, и теперь им грозило небытие.

К циркуляру прилагалась краткая справка с их описанием, из которой следовало, что двое из них в своей Реальности были Богами, двое — сотрудниками каких-то Дозоров, одна — жителем какой-то Долины магов, девять — жителями Тайного города, а один — Строителем Пути.

Нужно было что-то делать. Я на бегу посмотрел на часы. Осталось двадцать минут. Я ворвался в машинный зал. К счастью, Кристобаль Хозевич еще не ушел. Он сидел на стуле оператора, небрежно забросив ноги на мой стол, и беседовал с Федором Симеоновичем. Рядом стоял Роман Ойра-Ойра. Услышав мои шаги, Роман обернулся и удивленно поднял брови.

— Вот, — с трудом переводя дыхание сказал я, брякнув на стол бутыль и положив перед присутствующими копию циркуляра.

— Позвольте-ка, — Кристобаль Хозевич, пробежав текст глазами потянулся к бутыли. — Нет, — с сожалением сказал он, — личная подпись Модеста. Мне не снять. И я даже не представляю, кто это сможет сделать.

— З-з-десь, — заикаясь сказал Федор Симеонович, — т-только т-трое, а остальные д-двен-над-дцать, н-надо п-п-полагать, уже т-там. С-саша, вы д-должны к-как-то им помочь. Н-нас туда не п-пустят.

— У нас восемнадцать минут, — сказал я. — Что-то надо придумать.

— Я оформлю заявку, — сказал Кристобаль Хозевич, бросаясь к терминалу. — Для проведения экспериментов. За подписью Януса. А потом мы их спишем, как израсходованные в ходе экспериментов и освободим.

— Вы м-молодец! — воскликнул Федор Симеонович, садясь за соседний терминал. — Я т-тоже оформлю з-заявку. И п-пошлю с вами, С-саша, Эд-дика Ам-м-м-перяна.

— А от меня поедет Корнеев, — сказал Роман, — как представитель. Представителей, как я помню, на заседания пускают. Они не имеют права голоса, но тебя хотя бы морально поддержат.

— Я тоже, — сказал я, — выводя на экран бланк вычислительного центра и лихорадочно стуча по клавишам, — заявку подам. Для нужд организации многокомпонентных параллельных вычислений в нелинейном пространстве Банаха-Миньковского. Уж туда Модест не доберется. И сразу спишем как расходный материал.

Хунта, приплясывая от нетерпения, дождался, пока принтер выплюнет листки заявок, и мы поставим наши подписи, выхватил их и, со словами: — У Януса сам подпишу, — поспешно дематериализовался.

Федор Симеонович, сказав: — Я в-в к-канцелярию. П-попрошу ч-чтоб н-не з-задерживали, — поднялся к потолку и пролетел сквозь него.

— Эти коммунальщики кого хочешь утилизировать готовы, — сказал Роман. — На тебя все надежда, Саша.

Он посмотрел на часы, вручил мне бутыль и сопроводительную, взял меня за руку и мы, подпрыгнув, полетели в парадный вестибюль к лифту, пронзая стены и потолки. Люди, находившиеся в комнатах, сквозь которые мы пролетали, озадаченно смотрели нам вслед.

Глава 3. И скажу я вам по-нашему, по канцелярски

Мы не пашем, не сеем, не строим.Мы гордимся общественным строем.Мы бумажные важные люди.Но мы были, мы есть и мы будем.

Выйдя из лифта я приветственно помахал Феде — снежному человеку, сидевшему у большого, поросшего мхом камня, на котором виднелись начала расположенных друг под другом вырезанных в камне надписей; «Кто налево пойдет, тому… Кто направо пойдет, тому… А кто прямо пойдет…».

— Мордой врежется, — вполголоса продолжил нижнюю строчку грубый Корнеев.

Ребята успели к отправке лифта в последний момент, да и то благодаря тому, что Федор Симеонович, пользуясь своим служебным положением, трансгрессировал их прямо из канцелярии. Зато они притащили с собой все наши заявки, подписанные Янусом, украшенные свежеоттиснутыми угловыми штампами и печатями, затейливой подписью начальника канцелярии, а также надлежащими исходящими номерами и датами.

Снаружи наш институт выглядел двухэтажным зданием по десяти окон на каждом, выходивших на узкую, зажатую лабазами улочку. Изнутри он был огромным зданием. Он простирался в обе стороны и вглубь двора на километры, но окна всех помещений выходили на ту же самую улочку. Роман Ойра-Ойра пытался мне объяснить этот феномен, привлекая аппарат нелинейных многомерных пространств малой связности, но поначалу я не мог разобраться в головокружительных математических выкрутасах, а потом привык и перестал удивляться.

Число этажей никто не знал, потому что лифт постоянно ломался, летать выше девяносто второго было невозможно без кислородных приборов, а использование кислородного прибора препятствовало проникновению сквозь полы и потолки. Поэтому приходилось парить над парадной лестницей, на которую еще при основании института строители, не поладившие с подрядной организацией, наложили заклятие удлинения, превращающее каждый лестничный пролет в многокилометровую дистанцию, причем с ростом этажа коэффициент удлинения лестницы рос экспоненциально.

На семьдесят шестом этаже собирались странные явления и необъяснимые события, и все, что не могло быть объяснено на каждом этапе научного прогресса попадало именно туда для последующего рассмотрения, объяснения и использования. Так постепенно семьдесят шестой этаж превратился в Государственную Колонию Необъясненных Явлений при НИИЧАВО Академии Наук.

Где-то в шестидесятых годах прошлого века лифт, который в этот момент починили, забросил на семьдесят шестой этаж инспекционную комиссию Соловецкого горкомхоза, прибывшую для обследования забитой канализации в лабораториях профессора Выбегалло на четвертом этаже.