Лепрозорий (СИ) - Ариса Вайа

Самсавеил терпеливо ждал, пока она удовлетворит свое любопытство, разглядев каждый сантиметр его тела, усыпанный лиловой пылью. Она оказалась куда глупее, чем ему казалось, и куда менее любопытной, куда более доверчивой. И ее совсем не интересовало его настоящее прошлое. Никого оно не интересовало. И это было бы даже больно, не будь так радостно – Еве не стоило знать ничего о нем. Совершенно ничего. Иначе все будет впустую, а этого нельзя допустить. Вытерпеть еще тысячи лет ради того, чтобы снова быть с ней – невыносимая цена.

Из мучительных сомнений и страха, тянущего липкие пальцы к его сердцу, Самсавеила вывел голос Люциферы.

— Ты чувствуешь боль? — тревожно спросила она, касаясь ладонями его бархатной груди. Отряхнула пыль и, осмелев, прижалась ухом к тощим ребрам. Она не ожидала, что тело крылатого будет теплым. И вздрогнула, услышав, как бьется сердце.

— Нет.

— Анальгезия, значит, как и у меня, — отпрянув, Люция поджала губы. Она, как любопытный ребенок, водила ладонями по его груди и рукам, и лиловый песок осыпался в кристальное озеро.

До нее доходило. Медленно. Со скрипом.

— Поэтому им нужна была я? — осторожно спросила она, морщась от воспоминаний.

— Да. Они считали тебя идеальным творением. Подобна Самсавеилу, Богу, твердили они, — усмехнулся он, сочувственно глядя на бескрылую. Он и не думал, что его же кровь проявится через тысячелетия.

— У меня больше нет крыльев, — вздохнула она и, обведя руками райский сад, усмехнулась. — И это место мне не подвластно.

— Верно, — ангел кивнул. — Когда-то сотни лет назад ты была самым первым моим творением, самым лучшим. Но не идеальной. Даже я для них не идеален, — рассмеялся он. — Потому и нахожусь здесь.

— Как много всего — в твоей власти? — прошептала Люция, прижав к себе Еву. И снова она слышала его через слово, как будто ее разум отказывался принимать его слова. — Раз она знает тебя, значит, это не первая ее жизнь, верно?

— Я возвращал ее тысячи раз, надеясь, что когда-нибудь она вернется, — Самсавеил кивнул.

— Понятно, ты можешь давать нашим душам новые тела и новые жизни, — Люция тяжело вздохнула, пытаясь сформулировать мысль. — Можно вопрос?

— Ты ведь за этим и пришла. Спрашивай.

— Лепра — твое проклятье?

Ангел удивленно вскинул брови, от кошек он привык слышать вопросы о предназначении, но совсем не о болезни.

— Нет, я не создавал лепру, — Самсавеил качнул головой. — Ее создали вы сами. Пытаясь сотворить ангелов, вы нарушили хрупкий баланс и за пару десятков лет утопили весь райский сад, империю, в этой заразе. И даже не выжили бы, не дай я кошкам рецепт лекарства.

— Понятно, — Люция сглотнула и похлопала молчаливую Еву по плечу. — Паучоныш, пожалуйста, собери пару кристаллов у озера.

Ева потупила взгляд, но все же уступила. Несколько раз глянула на распятого ангела, и затрусила по лестнице вниз.

— Ты сам меня сюда привел, — прошептала Люция, заглянув ангелу в глаза. — Сам создал. Как и Бог — свою смерть?

— Возможно, — Самсавеил попытался пожать вывернутыми плечами.

— Я больше не нужна ангелам. И ты им тоже не нужен, — она вздохнула, проводив паучонка взглядом до самого озера. — А ей - нужен.

И пока Ева была увлечена поиском крохотных кристаллов, Люция поудобнее обхватила тонкую рукоять катаны Ясинэ и занесла над головой. Острая сталь переливалась в свете лиловых кристаллов и словно пела.

Как же остер был кошачий клинок.

#39. Тревоги и опасения

Цепи поддались не сразу. Кошачий клинок вспыхнул, рассекая ангельскую сталь, как масло, и треснул на последней цепи. Люция не сумела удержать катану, и она разлетелась осколками, а рукоять выбило из рук. Цепь, удерживающая руки шестикрылого ангела, треснула сама, и Самсавеил ухнул в озеро. Ворох лиловой пыли облаком застыл над кристальной водой.

Ева оглушительно завизжала. Весь грот повторил за ней, разнося ее ужас и страх. Затрепетали яблони, зазвенели кристальными листьями. Пронзительно заплакал райский сад.

Люция в несколько прыжков добралась до Евы по осыпающейся лестнице, мельком убедилась, что паучонок цела, и прыгнула в озеро.

Снаружи казалось, что водоем райского сада был неглубок, но Люции пришлось вынырнуть, набрать полные легкие воздуха и нырнуть снова. Шестикрылый ангел медленно шел на дно, и когда Люция подхватила его за руки, равнодушно посмотрел ей в глаза и позволил увлечь себя на берег.

Вынырнув, Люция закашлялась, тут же сплюнула лиловую воду, смешанную с кровью, и обернулась к Еве. Паучонок дрожала, обняв яблоню, и тихо скулила. Скулила и яблоня, будто живая зверюшка. Но стоило Еве увидеть Самсавеила, как она оживилась, а дерево смолкло.

Люцифера подтащила ангела за кольцо в крыле и вытолкала на берег. Укутала в его же крылья и, понимая, что настолько обессиленное тело придется тащить, подняла на руки. Это была совсем не хрупкая кошка, не Ева и даже не подстреленная косуля. Крылатый весил многим больше. Даже больше, чем Лион двадцать лет назад. Люция даже усмехнулась – опять, снова, но уже все совсем иначе.

— Ворота открой, — пробурчала гарпия Еве, вставая с Самсавеилом на руках.

Ева глянула на нее затравленным волчонком, но послушно убежала выполнять приказ. Люция сделала несколько тяжелых шажков с едва посильной ношей, и рухнула на колени. Закашлялась, уткнувшись лбом в ворох мокрых перьев, обреченно взвыла. До чего же тяжело, руки горели от самого хребта, ноги тянуло из-за свалившегося веса. Бросить бы, бросить невыносимую ношу.

Но Люция только усмехнулась. Если кто и мог вытащить Самсавеила из его же сада, так только она. Значит, придется донести.

— Помочь? — ангел все это время наблюдал за ней, вслушиваясь в ее мысли.

— Чем? — просипела она, виновато глядя на алое расползающееся пятно на белоснежных крыльях.

Самсавеил вытащил руку из вороха перьев, зазвенев цепями, и коснулся двумя пальцами ее лба, провел ими до губ, от виска к другому.

— Ты ведь знаешь, что сегодня умрешь, — грустно усмехнулся он, но его бархатный голос нежно проникал в черепушку и словно обволакивал ее изнутри. Тепло, приятно, так блаженно.

— А вы это исправили? — Люция глянула ему в глаза, пошевелила лицом, чувствуя, как стекает горячая вода к подбородку.

— Нет. Просто заставил твой разум забыть, что тело умирает.

Люция кивнула, задумчиво копаясь в ощущениях собственного тела. Чувство было знакомо смутно, но бескрылая смогла его разобрать. Точно так же она тащила на себе Алису и ее напарницу из обрушивающейся лаборатории. Точно так же несла по проливному дождю Лиона до госпиталя. Тогда ее не волновало ничего, кроме возложенной на себя же ответственности.